Да, перед Севой во льду был заточен пятиметровый человек в шлеме с мамонтовыми бивнями вместо рогов, в ожерелье из акульих зубов, в панцире, сделанном из морских черепах, совершенно босой.
– Никогда не встречал? – спросила Кристина. – Богатырь Нерьян с Северного Урала. А вот и девушка, которую он любил. Это горькая сказка…
Во льду была заточена прекрасная девушка в зеленом малахитовом платье и кокошнике, усыпанном изумрудами. Перчатки и сапожки той девушки были чешуйчатыми. Глаза закрыты, и ресницы такие длинные, что концы их лежали на белых щеках.
– Это Хозяйка…
– Это Хозяйка Медной горы, – поспешил сказать Сева. – Я эту сказку читал в раннем детстве. Она полюбила мастера Данилу, который вырезал чашу из малахита.
– Но она не была способна к любви, потому что была королевой уральских подземелий. Однажды к ней спустился таежный бог Нерьян. Он хотел отнять у нее драгоценности подземелий. За свою королеву вступились гномы, и, конечно, они отстояли бы ее, но тут эти подлые грибы… Эти подлые грибы, – голос Кристины прервался. – Пошли отсюда, – произнесла она, – всегда начинаю плакать, когда дойду до этого места!
– Странно, – сказал Сева, поспешая за Кристиной, которая бежала между ледяных глыб и пирамид, – в сказках об этом ни слова.
– Зачем огорчать детей, – сказала Кристина. – Из сказок всегда вычеркивают самые неприятные сцены. Дети думают, что им все рассказали, а на самом деле все только начинается. Иногда правда проскальзывает внутри сказки, но чаще о ней знают только специалисты.
– Ну, напомни хоть одну сказку, которая кончается не так, как я знаю, – попросил Сева.
– Ты про Спящую красавицу слышал?
– Конечно, слышал.
– Как эта сказка кончается?
– Принц поцеловал принцессу, она проснулась, и они стали счастливо жить.
– Вот и дурачок ты, Савин, – сказала Кристина. – Сказка тут только и начинается. Спящая царевна переехала во дворец, вышла замуж за принца, родила ему двоих детей, а потом принц стал королем и ушел на войну, а молодая королева осталась дома с его мамашей, которая ненавидела жену сына. Вот тут и началось! Молодую королеву она отравила, детей приказала отвести в лес, чтобы их там волки разорвали… ужасная сказка!
– Странно, – сказал Сева. – Но, наверное, это исключение.
– Исключение? А ты знаешь, что есть продолжение у «Золушки»?
– Ну какое там может быть продолжение!
– Очень простое. Когда Золушка переехала во дворец к принцу, с ней заявилась ее мачеха с дочками. Вот и стала ее мачеха изображать любовь и заботу к Золушке, а заодно доказывать принцу, что таких маленьких ножек, как у Золушки, у нормальных женщин не бывает. Такая маленькая ножка – типичное уродство, возможно, китайского происхождения.
– Китайского?
– В Китае был древний обычай туго бинтовать ноги девочкам, чтобы они не росли. И получались словно копыта.
– Ты меня совершенно запутала.
– Я не запутала тебя, ребенок. Ты лучше дослушай, а потом спорь. Значит, мамаша доказала принцу, что такие маленькие ножки – уродство, потому что у настоящей невесты должны быть большие крепкие устойчивые ноги. Это она и королю доказала, который, конечно же, был вдовцом. В результате мачеха бросила Золушкиного отца и вышла замуж за короля. Затем приказала, чтобы больше обувь маленьких размеров не делали, а если увидят маленькую ножку – сразу рубить!
– Ну уж этого быть не может!
– Почему?
– Потому что это изуверство. Кто бы ей разрешил?
– Никто не разрешал. Королеве и не нужно разрешения. Отрубила, и все тут. Пришлось нам объявить им войну. В той войне и король, и принц, и Золушка погибли. От бомбежек. Только мачеха сохранилась.
Сева старался поймать в глазах Кристины шутку, но из них вылетали только смешинки, а смешинки – это настроение, они не могут тебе сказать, говорит человек правду или врет.
Тут музейный зал закончился, и, кинув последний взгляд на небольшого замороженного дракона с тремя головами, Сева попал в длинный и прямой туннель. По полу бежала узкоколейка, а по стенам множество кабелей. Ну совсем как в подвале большого городского дома.
Разница была лишь в том, что навстречу то и дело неслись спугнутые летучие мыши, наверное вампиры, потому что с их зубов на пол капала кровь. Да крупные пауки и скорпионы сидели на потолке и норовили прыгнуть тебе за шиворот. Но Кристина, видно, не в первый раз шла этим туннелем, в руке у нее появился веник, которым она смахивала скорпионов в тот момент, когда они примеривались к прыжку.
Потом они поднялись по узкой лестнице этажом выше и оказались в обжитых местах. Там были какие-то мастерские, склады и комнаты, где стояли столы, а за ними, сгорбившись, трудились писцы.
– Вот мы и пришли, – сказала Кристина.
Глава одиннадцатая
Портной и сапожник
Они остановились перед дверью, к которой была прибита вывеска в золотой раме:
ПОРТНОЙ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВАИЗ ПАРИЖА И ВАРШАВЫАХАЛЬ МАХАЛЬЕ
Кристина приоткрыла дверь:
– К вам можно?
– Заходите! – пискнул девичий голос.
Зашли.
На высоком стуле сидела небольшая фея, не из волшебниц, а из тех, что питаются летом цветочным нектаром, а зимой – чем придется. Они боятся голода и, если не успеют перелететь на юг, прячутся во дворце Снежной королевы, где их используют по всяким мелким хозяйственным надобностям или просто подкармливают. К тому же, как вы знаете, сказочный мир тем удивителен, что работать там по-настоящему никто не умеет. Есть некоторые существа, которые трудятся с утра до вечера, но результаты их трудов невелики. Вот возьмите, к примеру, гномов. Все знают, что они ходят с кайлами и ломами, стучат молотками и зубилами под землей, добывают таким образом драгоценные камни.
Во-первых, они больше песни поют, чем добывают, во-вторых, добывают, себя не утруждая. В-третьих, на добытые камни они тут же начинают играть в кости или в карты, и в результате камни попадают к перекупщикам. Ну и что же, скажете вы, ведь перекупщики тоже гномы. Просто поумнее своих собратьев. Камни получше они прячут в сундуки, а сундуки ставят в пещеры. И потом нередко забывают, куда их спрятали. Потому что даже перекупщики настоящей цены деньгам не ведают.
А остальные начисто лишены способности к труду. Ну не считать же трудом занятия стражников?
И не будете же вы утверждать, что повара, поварихи и прочий народ при пище трудится! Да они поедают куда больше, чем приносят своим господам! И что самое возмутительное – себе они берут самые лакомые кусочки, а гостям и господам оставляют обрезки и объедки или подгоревшие котлеты.
Наконец, не будете же вы считать енотов-полоскунов трудягами, потому что они стирают белье и грязные скатерти. Ведь без такой работы они жить не могут. Все равно что считать, будто белки трудятся, подметая хвостами комнаты, а бобры работают, когда пилят дрова для королевской кухни.
Но кое-кого из слабых жителей королевства можно заставить работать.
Дюймовочек порой заставляют помогать мастерам шить новые платья или туфельки, а фей, у которых волшебные пальчики, можно уговорить на любое дело, если им оно понравится. Надо убедить их, что это дело – всего-навсего игра.
Вот и фея, которая сидела за маленькой швейной машинкой и любовалась тем, как крутится позолоченное колесо, сама упросила хитрого портняжку дать ей работу.
А тот рад…
– Где Ахаль? – спросила Кристина.
– Они у себя, – ответила фея. – Только не велели никому об этом говорить. Ничего, что я вам сказала?
– Ничего, ничего. Я же знаю, что феи не умеют врать. Если бы ты сейчас наврала мне, у тебя бы пятки чесались до утра.
– Ой! – воскликнула фея. – Я не вынесу такой участи!
Кристина подошла поближе к ее рабочему столу и пригляделась.
– Вот это ты будешь носить, – сказала она Севе. – Как, нравится?
И Сева увидел, что фея шьет костюмчик для оловянного солдатика. То есть для него, уменьшенного.
– Главное, – сказал он серьезно, как будто каждый день превращался в мальчика-с-пальчик, – главное, чтобы костюмчик был крепким и не порвался.
– А вы попробуйте, попробуйте, – пискнула фея, протягивая Севе клубок ниток. – Рвите, не бойтесь. Это нитки из паутины синего крестовика. Нет ниток крепче и тоньше.
– Девушка не лжет, – сказала Кристина. – А где мастер отдыхает?
– Господин Ахаль ушли в свою особую мастерскую, – ответила фея. – Вы же знаете, чем он там занимается.
И фея приложила пальчик к губам. Севе захотелось посадить это нежное создание на ладонь, но тут же он подумал: «А ведь я сам буду такого же роста! Тогда мы с ней сможем познакомиться и даже пойти на танцы!»
А Кристина, словно умела читать мысли, ответила:
– Не спеши, мальчик. Ты забыл, что многие из фей древнее, чем моя мама. Они почти вечные и совсем не стареют.
– Ну и что? – спросил Сева, сделав вид, что не собирался с феей на танцы. – Мне же неважно, сколько кому лет. Мне самому только тринадцать, и ты для меня почти пожилая.
