— Опал, — сказал он. — Ты преследовала нас до самого дома.
— Дошло наконец! — вскричала мать Артемиса голосом Опал. — Гениальный мальчик докопался до истины. — Тело Ангелины словно окостенело и воспарило над кроватью в клубах пара. Безумный взгляд бледно-голубых глаз пронзал дымку, будто силясь испепелить Артемиса. — Неужели ты рассчитывал меня обыграть? Неужели считал себя победителем? Какое приятное заблуждение. У тебя даже магии нет. Со мной же по волшебной силе разве что демоны-колдуны способны тягаться. А когда лемур окажется у меня, я стану бессмертной.
Артемис закатил глаза.
— Забыла сказать — «неуязвимой».
— Ненави-и-жу тебя, — взвыла Опал-Ангелина. — Когда лемур будет у меня, я… я…
— Подвергнешь меня самой мучительной смерти, — подсказал Артемис.
— Точно. Спасибо.
Тело Ангелины медленно перевернулось, приняло вертикальное положение, и вставшие дыбом волосы коснулись потолка.
— А теперь, — сказала она, указывая костлявым пальцем на сжавшегося от страха Джуджу, — отдай мне эту тварь.
Артемис спрятал лемура за пазуху.
— Приди и возьми, — сказал он.
В это время Элфи растолковывала оставшимся в кабинете идею Артемиса.
— Это все? — спросил Номер Первый, когда она закончила. — Не забыла упомянуть какие-нибудь важные детали? Среди которых затесалась бы крупица здравого смысла?
— Полный бред, — возвестил с экранов Жеребкинс. — Все, ребята, заканчивайте. Мы свое дело сделали. Пора возвращаться под землю.
— Уже скоро, — заверила Элфи. — Дадим Артемису минут пять, чтобы он проверил свои догадки. Нам надо только не зевать.
Из динамиков донесся вздох кентавра.
— По крайней мере, позвольте мне связаться с шаттлом. Отряд у Тары ждет отмены приказа.
Элфи на минуту задумалась.
— Хорошо. Свяжись с ними. В любом случае мы должны быть готовы быстро покинуть поместье. А потом, будь добр, осмотри усадьбу и выясни, где находится медсестра.
Жеребкинс перевел взгляд влево и связался с Тарой.
Элфи повернулась к Номеру Первому.
— На всякий случай позаботься, чтобы у тебя на кончиках пальцев плясали искорки твоей фирменной магии. Я почувствую себя в безопасности, только когда Ангелина выздоровеет, а мы будем потягивать искусственный кофе в одном из баров Гавани.
Номер Первый воздел руки, и скоро по ним прокатилась рябь красной магии.
— Никаких проблем, Элфи. Я готов ко всему.
В этом утверждении не хватало слова «почти».
И в тот же миг мониторы погасли, а дверь распахнулась с такой силой, что ручка врезалась в стену. В проеме возникла огромная фигура Дворецки.
Улыбка сползла с лица Элфи, как только она заметила пистолет в руке телохранителя и зеркальные очки у него на носу.
«Он вооружен и не хочет, чтобы его загипнотизировали».
Элфи не жаловалась на скорость реакции, но Дворецки оказался проворней, кроме того, он умело воспользовался фактором внезапности — в конце концов, в данный момент он должен был лететь в Китай. Эльфийка схватилась за оружие, но гигант без особого труда выбил «Нейтрино» у нее из рук.
«Ладно, — подумала Элфи. — Есть и другие способы. У нас есть магия. Номер Первый заставит тебя обалдеть».
Дворецки втащил в комнату тележку. На ней лежала покрытая рунами стальная железная бочка.
«Что это? Что он делает?»
Номер Первый успел выпустить только одну, притом не самую мощную молнию, которая опалила рубашку на груди Дворецки, заставив его отпрянуть, но, пятясь, телохранитель резким движением втолкнул бочку в комнату. Густая гадость выплеснулась из нее Номеру Первому на ноги. Бочка покатилась дальше и сбила демона и эльфийку с ног, как кегли.
Колдун озадаченно смотрел на угасающие, будто свечи на ветру, искорки магии на кончиках пальцев.
— Мне что-то нехорошо, — простонал он и упал как подкошенный, вращая глазами и бормоча древние заклинания, от которых, естественно, не было ни малейшего толку.
«Что там такое в этой бочке?» — недоумевала Элфи, расчехляя крылья.
Она едва успела взлететь, как Дворецки схватил ее за лодыжку и без лишних церемоний сунул в бочку. Эльфийка почувствовала, как густая жидкость сдавила ее влажным кулаком, проникая в ноздри, заполняя горло.
Пахло просто отвратительно.
«Животный жир, — догадалась Элфи и невольно вздрогнула от ужаса. — Чистый топленый жир, да еще с заклинаниями».
Животный жир издревле применяли в качестве средства подавления магии. Даже самый могущественный колдун, будучи погружен в топленый жир, становился абсолютно беспомощен. Если сунуть колдуна в бочку с топленым жиром, закрыть ее крышкой, сплетенной из ивовой коры, и закопать на освященном человеческом кладбище, он делался безобиднее котенка в мешке. Процедура была отвратительной еще и потому, что все подземные жители являлись убежденными вегетарианцами и прекрасно понимали, сколько животных должно погибнуть, чтобы набралась целая бочка жира.
«Кто рассказал об этом Дворецки? — недоумевала Элфи. — Кто управляет его действиями?»
Потом рядом с ней в бочке оказался Номер Первый, и жир накрыл их с головой. Элфи рванулась вверх. И успела заметить как на бочку, заслоняя свет, опускается крышка.
«И шлема нет, — посетовала она. — Будь у меня хотя бы шлем…»
Крышку опустили и надежно закупорили. Жир начал затекать Элфи за шиворот, обволакивать лицо, заполнять уши. Заклинания извивались вокруг, как хищные змеи, не давая ей защититься собственной магией.
«Все пропало, — подумала Элфи. — Самая страшная смерть, которую только можно вообразить. Заперта в тесном пространстве. Как мама».
Рядом с ней корчился Номер Первый. Вероятно, маленький колдун чувствовал себя так, будто из него душу вынимают.
Элфи запаниковала. Брыкалась и лягалась, обдирая локти и колени. Но стоило магии попытаться исцелить ее раны, змеи заклинаний тут же налетали и проглатывали искорки.
Она едва не открыла рот, чтобы закричать, — только последняя капля благоразумия остановила эльфийку. И тут что-то коснулась ее лица. Гофрированная трубка. Рядом с первой появилась вторая.
«Дыхательные трубки…»
Дрожащими пальцами Элфи нащупала конец трубки, с трудом подавив в себе порыв сунуть ее в рот Номеру Первому.
«В экстренной ситуации в первую очередь обеспечивай собственную безопасность, а потом начинай помогать гражданскому населению».
Поэтому Элфи истратила последний остававшийся в легких глоток воздуха на продувание трубки, как поступил бы аквалангист. Она даже представила, как брызги жира разлетаются по комнате.
«Надеюсь, они попали Дворецки на костюм», — подумала она.
Теперь оставалось только вдохнуть. Воздух со свистом ворвался в горло вместе с мерзкими сгустками жира. Элфи еще раз резко выдохнула, прочищая трубку до конца.
Пора было позаботиться о Номере Первом.
Он уже почти не шевелился, окончательно выбившись из сил. Существу, наделенному безграничной мощью, такое положение должно было казаться невыносимым. Элфи заткнула свою трубку большим пальцем и продула вторую, прежде чем вставить ее в безвольно приоткрытый рот демона. Поначалу он никак не реагировал, и она уже испугалась, что опоздала, но вот колдун дернулся, зачихал и завелся, как старый двигатель морозным утром.
«Жив, — подумала Элфи. — Мы оба живы. Если бы Дворецки хотел нас убить, мы бы уже умерли».
Она прочно уперлась ногами в дно бочки и крепко обняла Номера Первого. Спокойствие прежде всего.
«Тихо, — транслировала она ему, хотя понимала, что восприимчивость демона в данный момент подавлена. — Тихо, мой маленький друг. Артемис спасет нас».
«Если он еще жив», — добавила она, постаравшись эту мысль оставить при себе.
Артемис попятился от нависшей над ним кошмарной копии матери. Джуджу визжал и бился в его руках, но Артемис крепко держал его, машинально поглаживая по поросшей мягкой шерстью макушке.
— Отдавай животное, — потребовала Опал. — У тебя нет выбора.
Артемис сжал горло Джуджу между большим и указательным пальцем.
— А мне кажется, есть.
Опал пришла в ужас.
— Ты не станешь убивать невинное существо!
— Я уже проделывал это раньше.
Пикси заглянула ему в глаза.
— Но повторить не сможешь, Артемис Фаул. Интуиция подсказывает мне, что ты не такой бессердечный, каким пытаешься казаться.
Она не ошиблась. Артемис не смог бы причинить вред Джуджу даже ради того, чтобы остановить эту безумную. Впрочем, сообщать об этом Опал Фаул не собирался.
— Я бессердечный, пикси. Поверь мне. Попробуй при помощи своей хваленой магии залезть мне в душу.
Его тон заставил Опал задуматься. В голосе чувствовалась решимость, поступки юноши становилось все труднее просчитывать. Может, не стоило так неосторожно играть с ним.
