Машина кровавой каплей покрутилась между скрытыми в лесу хуторами, пробежала мимо древних захоронений — гордостью муниципалитета — и взобралась на лесистую горку, похожую на голову с зелёным чубом.
Тут стоял какой-то пришибленный дом, будто кто-то треснул его огромным молотком и от этого дом стал ниже и раздался в стороны, словно раздавленный клубень картофеля.
Яри вытащил переноску и, помахивая ей так, что пленника затошнило, вошёл во двор.
Хотя дом-картофель торчал на продуваемой ветрами горе, запах тут царил чудовищный. Его безжалостно распространял бывший каменный коровник, приспособленный под хранилище навоза. С этими испарениями не могли справиться ни здоровый морской воздух, ни душистые сосны. Волны отвратительного запаха распространялись на многие километры, обрушиваясь на древний Турку и достигая иных отдалённых балтийских островов.
С обратной стороны к коровнику прижималась старая, почти бесформенная, клетка. Яри ногой приоткрыл дверцу и вытряхнул туда рыжий меховой комок.
Веган больно упал на бок. Но тут же встал и огляделся. В дальнем углу, свернувшись кренделем, спал Криволапыч.
Лис подбежал к нему и ткнул носом, как делал, включая компьютер. И Криволапыч «включился». Правда, спросонья, он едва не тяпнул друга, приняв за похитителя.
— Ты чего тут делаешь? — спросил он, удивлённо.
— Тебя искал, конечно.
— И в клетку попался?
— Сам зашёл. Я решил, что Яри привезёт меня к тебе и, видишь, не ошибся.
Криволапыч невесело усмехнулся.
— Говорил я, что воспитанность до добра не доведёт! Теперь он и тебя пристрелит.
Оказавшись в безвыходном положении, Криволапыч перестал бояться. Он стал непривычно серьёзен и спокоен.
Чавкая по смешанной с навозом грязи, из-за угла появился Яри. Он шёл в компании некрасивой женщины, чьё лицо напоминало перезревшую брюкву. Женщина тоже была в комбинезоне. Она приблизилась к сетке и уставилась на лиса.
— Это не Виртанена зверюга?
Яри пожал узкими плечами и плюнул под ноги.
— На нём не написано. Зато все знают, что лисы разносчики бешенства!
Женщина провела широкой рукой по прошлогодней траве жидких волос.
— А шкурка хороша!
Яри кивнул.
— На стольник потянет. Тащи пушку.
«Брюква», переваливаясь на ходу, зачмокала за угол. Яри снова сунул руки в карманы и, отвернувшись от клетки, прошёлся взглядом по серому полю, на которое бодро выползали зелёные тракторы.
— За ружьем пошла, — шепнул Криволапыч.
— А если будем быстро бегать? Может, не попадут?
— В первый раз не попадут, а во второй вмажут. — Криволапыч вздохнул. — Помирать лучше без беготни.
Явилась «брюква» с ружьем.
— Три кубика хватит?
— С ручками, с ножками, — кивнул Яри и сдвинул шляпу на затылок, чтобы не мешала целиться. — На второго взяла?
Женщина показала зажатый в кулаке шприц.
Яри ухмыльнулся.
— Ну, теперь-то я не промажу!
Он сунул необыкновенно широкий ствол в ячейку сетки. Яри пару секунд выбирал цель, после чего остановился на рыжей спине. Вдруг енотовидная собака вышла вперёд и загородила лиса.
— Ты чего? — спросил Веган.
— Что-то я устал тут сидеть. А ты можешь и задержаться, ты позже приехал.
— Э! Не рыпайтесь! — прикрикнул Яри, отклеившись от приклада. — Мешаете!
Он снова прижался небритой скулой к ружью, положив заскорузлый палец на курок. Криволапыч, который продолжал заслонять лиса, зажмурился так, что заболела голова.
О пользе древних захоронений
Вдруг тихий шум отдалённого прибоя и деловитое бурчание тракторов острым ножом разрезал дикий вопль. Криволапыч вздрогнул и открыл глаза. Перед ним парило облако. На его верхнем выступе угадывались провалы глаз и рта.
Яри в ужасе дёрнул ружьё, и шприц белой осой впился между глыб коровника. «Брюква» с ультразвуковым визгом упала в грязь. Яри с безумным лицом перемахнул невысокий забор и, крича: «Мама! Мама!» бросился вниз, к полю с тракторами. Он махал руками беспорядочно, как златоглазка крыльями, а утреннее солнце блистало в открывшейся миру лысине.
— Ложь! — сердито сказал призрак. — Я не могу быть его матерью! Я помню, когда ещё его прабабушка была девочкой!
Веган и Криволапыч перевели дыхание.
— Вы как тут оказались? — спросил лис.
— Понимаете ли, молодые люди, — призрак стал двигаться по клетке, будто прохаживался по комнате. — Я решил навестить древние захоронения неподалёку. Вы о них, конечно же, знаете. Это был последний шанс открыть тайну моего рождения! То есть, я хочу сказать, смерти. Я провёл на сих многоуважаемых могилах всю ночь, но тщетно! — Облако воздело пару отростков — должно быть руки — к небу. — Никакого отзыва со стороны персон, что там покоятся, я, увы, не получил! И это наполняет великой скорбью моё разбитое сердце!
Он всхлипнул пятном рта.
— Ничего, у нас в стране много могил, — попытался его ободрить Веган. — Не нужно терять надежды!
— Благодарю за поддержку, о, мои добрые друзья! Вы единственные, кто меня понимает и сочувствует моей тяжёлой драме! Тем более возмутительно было встретить этого негодяя… — Призрак повернул пятна глаз к полю. Яри стал совсем маленьким, но всё продолжал бежать через поля, сверкая головой. — …Негодяя, который хотел безвременно отправить в мир иной столь благородных отроков!
— Большое-большое спасибо! — с чувством сказал Криволапыч. — Теперь бы ещё выбраться отсюда…
— О! Даю слово, что не более чем через пять минут вы будете на свободе! За вами уже едут. А я, пожалуй, и впрямь пойду навещу могилы в соседнем муниципалитете! Желаю всего наилучшего!
Призрак оказался прав. Не прошло и нескольких минут, как из-за угла бывшего коровника выбежали великан Эриксон и Пекка. Первый был в огромных сапогах, а второй прижимал к носу платок, тщетно стараясь защититься от ужасного запаха. Однако увидев пленников, он спрятал платок в карман и стал дёргать шпингалет на дверце клетки.
Эрискон привёл в чувства «брюкву». Очнувшись, та опрометью кинулась в дом и заперлась изнутри.
Великан с минуту наблюдал за суетливыми движениями краеведа. Затем он мягко отстранил Пекку, крякнул, точь-в-точь как утка, и вышиб дверь кулаком.
Пленники вышли из клетки и глубоко вздохнули. Хотя воздух за последние пять минут не сделался чище, им он показался таким сладким, что закружил головы.
На радостях краевед чмокнул Вегана в нос, отчего Криволапыч брезгливо сморщился. Он с детства не любил сантиментов.
Потом мужчины обошли хутор в поисках Ярвинена. Не обнаружив хозяина дома и не добившись ничего от запершейся «брюквы», они отправились восвояси.
Домой звери ехали на уютном заднем сидении. Криволапыч то и дело зевал и мотал головой, стряхивая сон.
— Не пойму, как они нас нашли? — спросил он.
— У меня под кожей микрочип.
Веган сказал это так просто, как говорят «у меня синяк на ноге».
Криволапыч вытаращил глаза.
— Что?
— Радиомаяк. А у Пекки есть прибор, по которому видно, куда я иду.
Криволапыч ошеломлённо помолчал.
— И тебе не противно?
Веган пожал плечами.
— Привык. Он мне не мешает. У нас многим домашним животным вшивают эти штуки. Чтобы не потерялись. Как видишь, помогает.
Криволапыч долго ничего не говорил. Он смотрел в окно, за которым разворачивались вспаханные поля, громоздились упакованные в плёнку рулоны прошлогоднего сена, и размышлял о странностях заграничной жизни.
— Слушай, — вывел его из задумчивости Веган, — а чего ты убежал, я так и не понял?
— И не поймёшь, — бросил Криволапыч.
— А всё-таки?
Криволапыч с полминуты хмуро молчал, а потом выпалил:
— Как вы не понимаете, я не могу без мяса!
Несколько дней Криволапыч провёл у краеведа в маленьком «жилище ветерана». Он ел вегетарианский корм «с запахом настоящего мяса» и спал на ковре, но чувствовал себя прескверно.
В лес приятели из соображений безопасности ходили только с Пеккой, да и то лишь когда он был свободен от экскурсий.
Криволапыча даже не обрадовало сообщение о том, что призрак неожиданно выяснил, кем был при жизни. Просматривая книгу, выпущенную к юбилею усадьбы, он наткнулся на свой старинный портрет и вспомнил, что служил учителем детей Аминовых! Конечно, учитель не генерал, но теперь призрак наконец-то мог жить спокойно.
А Криволапыч совсем захандрил. Он с утра забирался на широкий подоконник и подолгу лежал там, глядя на линию за полями, похожую на обувную щётку — далёкий и теперь почти недосягаемый лес.
В конце концов Криволапыч не выдержал.
— Не могу больше! К барсукам такую жизнь!
— Возвращаться в лес нельзя. — Веган отвлёкся от компьютера, где просматривал данные, собранные другими участниками общества. — Ты же слышал, Эриксон сказал, что санитарная инспекция начала программу по сокращению енотовидных. А тебя многие видели в Мюнямяки.
