Поместье барона Желькса Орта представляло собой старинный замок из серого камня, увитого плющом и утопающего в цветах самых разнообразных форм и расцветок. Виллема такая красота не порадовала, он увидел здесь богатство, власть — то с чего можно было бы начать, но не то, чем закончить.
— Барон сам увлекается цветоводством, — уточнила Агния и поднялась по каменным ступенькам, постучав в массивную дубовую дверь. Им открыл седой дворецкий.
— К господину Орту Агния Вальмельшер со спутником, — представилась девушка, не дав открыть дворецкому рта. А на шум, уже сбегал по мраморной лестнице со второго этажа невысокий пухлый розовощекий мужчина в темно-зеленом бархатном камзоле и таких же штанах, заправленных в высокие сапоги.
— Агния, дорогая, как я рад! — барон расплылся в улыбке и поцеловал протянутую гостьей белоснежную руку. — Проходите, проходите, я рад видеть Вас. Сейчас прикажу приготовить комнату. Надеюсь, Вы погостите в моем скромном жилище? О, так Вы со спутником? — барон, ослепленный присутствием черноволосой красавицы, наконец-то заметил чародея, топтавшегося у входа, и заметно помрачнел.
— Господин Орт… — пропела Агния.
— Дорогая, просто Желькс, называйте меня Желькс пожалуйста.
Агния улыбнулась:
— Желькс, любезный мой друг, этот молодой человек — чародей, которого я нашла специально для Вас.
— Но, Агния, Вы же знаете как я и мои родственники не любим всего этого чародейства. Еще мой прадед, Джевалиус Орт, отыскал за стеной серых гор это местечко, непроницаемое для всех видов чар. Он отдал приказ построить здесь наш родовой замок, — барон становился все печальнее и печальнее, терзаемый выбором — отказать в просьбе прекрасной даме, лишившись тем самым права на ответную ее благодарность, или переступить семейные предрассудки и, возможно, навлечь этим какие-нибудь неприятности. В конце концов, он все-таки пришел к выводу, что предрассудки это всего лишь предрассудки, а прекрасная дама — вот она рядом и улыбается так заманчиво, да и молодой чародей выглядит вполне безобидным.
— Ну, хорошо, моя дорогая, — сдался барон, — молодой человек может остаться, сейчас ему покажут его комнату. А Вы… смею я надеяться, что Вы тоже погостите в моем скромном жилище?
— Конечно, я с удовольствием побуду Вашей гостьей, Желькс, — обольстительно улыбнувшись, промурлыкала Агния, протянув свою тонкую руку барону.
Было тепло и радостно. Я блаженствовала в этом тепле, глаз открывать не хотелось. Потрескивал огонь, кто-то тихонько перебирал струны лютни. Я вспоминала сон, который мне приснился. Прямо как сказка, из тех, какие я любила придумывать и рассказывать ребятам за работой, надо будет сегодня рассказать Сеньке… Сенька! Воспоминания возвращались, а с ними и чувство реальности. Я лежу не на своем тюфячке в трактире, а явно на улице, скорее всего в том самом лесу… лютня! «Светлая Дева, так это мне не приснилось!» Не только безумная прогулка в лес, но и разговор с Богиней, и тот воин, что вышел к алтарю, и пробежавшая по телу волна восторга, до сих пор наполнявшего собою мои вены, как будто по ним текла не кровь, а чистая сила. Я открыла глаза и попыталась подняться со своего ложа из еловых веток, но голова закружилась, и сразу встать не получилось.
На маленькой полянке горел костер, разгоняя ночную тьму. Человек, сидевший у огня и задумчиво пощипывающий струны, отложил лютню в сторону, обратив внимание на меня:
— Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю… как-то странно… и нога вроде не болит, но голова кружится, — я пристально рассматривала его. За это время он успел побриться и собрать растрепанные темные волосы сзади в хвост, так что перестал казаться таким дикарем, как у алтаря. Он понимающе усмехнулся, а я смутилась и опустила взгляд.
— Называй меня Касс. Нога — это мелочи, я немного подлечил ее, так что утром сможешь ходить. На, выпей, — он протянул мне кружку с каким-то горячим питьем. — Не бойся, это отвар из трав, который поможет восстановить твои силы. Ты голодна?
Мысль о еде вызвала у меня чувство отвращения, и я отрицательно помотала головой:
— Нет, спасибо, не хочется. Я Леся, — представилась я. — Так ты еще и целитель?
— Нет. Для того чтобы снять отек, остановить кровь и влить немного жизненных сил, не нужно быть целителем. Это может любой чародей. Гораздо хуже с твоим приятелем, — он кивнул на лежащее неподалеку от меня тело. — Мальчик потерял много крови, прежде чем я нашел его. Остановить-то кровотечение получилось, но, пожалуй, это все, что я могу сделать для него сейчас.
«Сенька! Богиня, ну так я и думала, что если он отправится меня искать, то что-нибудь случится!» Я рванулась встать, запуталась в одеяле, пролив горячий отвар, и упала бы снова, если бы сильная рука не поддержала меня под локоть.
— Осторожнее, неизвестно еще, как ты сама на ногах держаться будешь, — Касс забрал у меня кружку, и я похромала туда, где лежал мой друг, завернутый в плащ. Его лицо было бледно, черты заострились, синие тени появились вокруг глаз.
— Что с ним случилось? — слезы подступили, как всегда, внезапно, но я сглотнула подступивший к горлу комок, и опустилась рядом на колени, сжав в ладонях его холодные пальцы.
— Волк, — холодно пояснил воин. — Не знаю, что уж они не поделили, но когда я их нашел, мальчик уже потерял много крови, а подранок был мертв. Вряд ли твой друг справился бы со здоровым волком, но этот был стар и искалечен. Хотя плечо прокусить все же успел. Я нашел там под деревьями разодранный сверток с едой и какой-то плащ, наверное, волк был голоден, так как не мог нормально охотиться, а тут набрел на чьи-то потерянные припасы и потрошил узел, когда мальчик вышел на него.
— Его имя Есений, — сказала я, глотая слезы. — Это я виновата. Вчера я потеряла свои вещи в лесу, увлеклась поиском обелен-травы и заблудилась, не смогла найти ни плащ, ни свой узел. Только алтарь Богини. И не вернулась вовремя, вот он и пошел искать меня сюда. Почему все, что бы я ни делала, получается не так, как надо? — я уже откровенно плакала.
— Не плачь. Он сильный, думаю, что все обойдется. Только смелый человек и действительно хороший друг мог пойти сюда за тобой, одолеть волка всего-то охотничьим ножом. Тут не каждый взрослый справится, — мужчина ободряюще сжал мое плечо. — А вот что дальше… лучше пока его не трогать. Не приведи небо, откроется рана, и опять потечет кровь. Так что в ближайший день пойти куда-то вряд ли получится, ну разве что ты попробуешь себя в целительстве.
— Я?! — я была так удивлена подобным предложением, что даже плакать перестала. — Я никогда не… я не умею… я же ничего не понимаю во врачевании! — лепетала я в панике.
— Но ты же вечером прошла инициацию, стала ученицей, и, насколько я понимаю, власть над силой тебе тоже дана. Конечно, силой надо уметь пользоваться, не зная заклинаний и того, как их применять, много не наколдуешь, но власть — это немного другое… — он на секунду задумался. — Тут тоже надо многое знать и уметь, но иногда достаточно простого желания, разумеется, если оно идет от души, чтобы получить желаемый результат. Хотя… экспериментировать с чарами, не умея ничего — опасно, но у нас тут острая необходимость. Попробуй, я помогу. Просто я отдал уже все, что мог, я всего лишь бард, а у тебя может получиться.
Как во сне, я накрыла Сенькино плечо ладонью, закрыла глаза, слушая Касса и, про себя, повторяя то, что он говорил:
— Представь себе, как стягиваются края раны, как срастаются порванные мышцы. Ускорь этот процесс. Мысленно, заставь силу течь по венам, заставь ее работать. Чувствуешь? У тебя получается! Теперь возьми его за руки, — я взяла, как мне показалось, или просто очень хотелось, чтоб это было так, чуть потеплевшие ладони Сеньки в свои руки. — И попробуй представить, как часть твоей силы переливается по вашим рукам к пациенту, просто пожелай, — я желала. Больше всего на свете в этот момент мне хотелось отдать часть своих жизненных сил моему другу, чтоб щеки порозовели, дыхание выровнялось и забытье перешло в спокойный сон. — Нет, нет, много не надо, а то сама упадешь, ты и так столько всего пережила за этот день. Все, достаточно. Он спит. Сейчас я гляну на рану, перевяжу, а ты давай-ка отдохни, — Сенькины ладони выскользнули из моих пальцев, когда Касс поднял меня на руки и перенес на то место, где я лежала, когда проснулась. Сил у меня и, правда, уже не осталось ни на что, веки потяжелели:
— Скажи, у меня хоть что-то получилось?
— Да, ты молодец, малышка, все будет хорошо, но все разговоры утром, спи, — он укрыл меня одеялом, и я провалилась в сон.
Она шла по бескрайнему полю. Уже рассвело, но солнце еще только поднималось по небу. Высокая трава, достающая до середины бедра, была мокрой от росы и путалась в подоле длинного платья, украшенного серебряным шитьем понизу и на обшлагах рукавов, мешая идти. Она не знала кто она, откуда и куда идет, просто знала, что ей надо преодолеть все это пространство, и бездумно, и даже как-то радостно шагала вперед, раздвигая траву и встречающиеся в ней крупные цветы. Некоторые лепестки, уже отцветающих маков, прилипали к мокрому подолу и украшали причудливым узором белую тонкую ткань. Красиво конечно, но совершенно непрактично, странный выбор одежды для таких прогулок. Она шла и шла, а ветер трепал короткие темные волосы и широкие рукава. И цель пути была еще далека. Откуда-то она знала это…
