касался покойников. Ему понадобилось долгое время для того, чтобы заставить себя дотронуться до мёртвой руки Аурикиного папы.
– Ксаверий… – повторил Артур в тишине.
И крепко сжал зубы. Плакать было нельзя. Меловая пыль и так процарапала ему глаза, заставляя их слезиться.
Артур помнил, что велел ему сделать Ксаверий. Специально подстеленный им мягкий шёлковый ковёр пригодился. Артур обернул им Ксаверия и потащил к лестнице. Аурика смотрела на него из-под потолка, Артур, широко качая головой, попросил её удалиться.
И не смотреть, как он, со ступеньки на ступеньку, перекатывает её отца. Артур не давал распахиваться ковру, чтобы и ему самому не видеть ни лица, ни тела Ксаверия. Это было выше Артуровых сил.
С лестницей справиться ему удалось – и это оказалась ерундой по сравнению с тем, что щель входной двери была очень и очень узкая. Даже если бы Артур вытащил Ксаверия из ковра и попытался пропихнуть его в щель, ничего не получилось бы. Живой человек группировался, тянулся и ужимался, тогда как человек покойный сделать это был не в состоянии.
И Артур отправился в подвал. Раз там мастерская, значит… Да, там обнаружилась тяжёлая кувалда! Так что, без всякой жалости к прекрасному массиву дуба, затейливо окованному медью, Артур принялся долбить по двери у самого пола. Дерево сопротивлялось, лишь изредка отлетали щепки. Пыль стояла столбом, разъедала глаза. Артур слышал, как плачет где-то в доме Аурика, и плакал вместе с ней.
Артур бил и бил кувалдой, размочалил угол двери. Попытался топориком отбить хоть небольшой кусок. Тоже разве что слегка надтреснулась толстенная дубовая доска. Со злости Артур разбежался и ударил плечом в упрямое деревянное изделие. Ничего не произошло – дверь заклинило накрепко.
Артур лёг на пол и провёл пальцем между полом и дверью. А если попробовать отодвинуть её там, где она начинается – у самых петель? Артур вскочил, схватил кувалду и стал долбить в противоположный угол. Иногда попадал по железной петле – с лязгом кувалда врезалась в неё, но, кроме этого самого лязга, ничего не производила. Артур лупил уже по всему низу двери – может, хоть где-то удастся найти слабое место, и что-то да сдвинется.
Первый раз в жизни Артур держал в руках кувалду, и они, казалось, вот-вот выпадут из суставов, так им было больно. Наверное, Артур обращался с кувалдой как-то неправильно.
Ну, раз руками больше не может, Артур снова разбежался и толкнул дверь плечом. Покорёженная дверь скрипнула и отъехала сантиметров на пять! Артур поспешил закрепить успех – снова разбежался. Дверь ещё чуть-чуть подалась. Артур прижался к ней спиной и бил ногами – то одной, то другой, два раза треснул ставшей невыносимо тяжёлой кувалдой. Уже без всякого разбега навалился плечом, дверь ещё немного двинулась – и в образовавшийся проём уже вполне можно стало пройти.
Отдышавшись на знойной улице, Артур вернулся в дом, обхватил спелёнатого ковром Ксаверия за плечи и потащил. В дверь, по семи ступенькам крыльца. Дорожка, ведущая вдоль замка к склепу, вполне позволяла тянуть ковёр за собой. Что Артур и сделал.
Аурика сопровождала отца и Артура. Из угла склепа она смотрела на то, как Артур осторожно вытягивает из-под Ксаверия ковёр. И укладывает его в гроб. Тот, который Ксаверий при ней же сколотил сам и оббил изнутри шторой из гостиной.
Артур вынес ковёр из склепа. Вернулся, остановился у самого входа и осмотрелся. Аурика беззвучно подлетела и оказалась рядом.
Всё выглядело ровненько и аккуратненько. Артур не стал присматриваться к тому, как выглядело лицо Ксаверия, лежащего в гробу. Не хотел думать о том, что сейчас там, под каменными плитами, где находилась давно умершая Мария. И что представляло собой тело Аурики, накрытое покрывалом. Всё, значит, всё. Как-то ещё глубже подумать о смерти, кроме того, что эти люди не двигаются, не думают, не говорят – и больше никогда не будут – у него всё равно не получалось. На миг в сознании Артура проскочила мысль о том, как будут выглядеть мёртвыми его родители, и особенно папаша. Проскочила и исчезла – потому что раздался голосок Аурики:
– Не надо. Прости его. Я заглянула к нему в мысли – никакой там новой тётеньки. Ваш папа к вам привязан. Любит вас.
– Ну а чего он…
– Ну а ты чего, Артур? Полюбоваться красотой – разве плохо? Пусть любуется. Не накручивай себя. Прости и люби. Как бы там дальше ни случилось.
Артур ссутулился. Вздохнул. Пообещал Аурике обязательно простить.
И шагнул к могилам.
– Сначала папа, – сказала Аурика.
Глава 18. Люби науку химию!
Артур накрыл гроб Ксаверия крышкой. Когда нёс эту крышку, укладывал ровно, желал Ксаверию всего самого хорошего. Жене его желал, желал доченьке. Чтобы обязательно случилось так, как обещал Ксаверий Аурике – они все встретятся. Все трое. Для вечного счастья.
– Гвоздями забивать, сказал, не надо, – сделав от погребённого Ксаверия шаг назад, произнёс Артур.
– Хорошо, – прошелестело привидение.
Артур принялся за каменные плиты. Они были хорошо подогнаны одна к другой, а потому в определённом порядке выложить их на крышку гроба оказалось очень несложно.
Получилось красиво и ровно – просто гладкая поверхность.
Артур присмотрелся к ней – и вышел из склепа. Пробрался сквозь чернобыльник к растущим у забора золотым шарам и все до одного оборвал жёлтые цветки. Собрал их в подол футболки. А Аурика в него заглянула.
– Милые мои…
Вместе они вернулись в склеп – Аурика сопровождала Артура с цветами. Он рассыпал золотые шары по могиле Ксаверия, положил на гробницу Марии. И часть осталась у него в руке.
– Аурика, а теперь… – начал Артур.
И понял, что сказать он этого не сможет. Хотя она и сама знала – что, как только тело того, кто стал призраком, упокоится под крышкой гроба в могиле, призрак исчезнет. Наверное, навсегда.
– Так надо, да, я знаю, – раздался Аурикин голос.
– Я никогда тебя не забуду, Аурика, – прошептал Артур, изо всех сил сдерживаясь.
В этот же миг лицо Аурики оказалось у лица Артура.
– А ты живи. Живи, Артур, – сквозь призрачные слёзы Аурика улыбалась.
– Я свечку… Всем вам свечки… Я всё сделаю, что надо! – говорил Артур, стараясь ещё, ещё лучше рассмотреть и запомнить личико Аурики. Настолько хорошенькое, что про такие, наверное, как раз и говорили – ненаглядное. И именно этого личика больше никогда-никогда не будет на свете!
– У нас всё точно будет хорошо, – заверила Аурика. – Правда.
– Я очень надеюсь.
– Правда-правда!
– Тогда, я закрываю крышку, Аурика?
– Да, закрывай.
Артур
