Это не было больно, хотя пара тяжёлых томов ощутимо ударила по спине. Элиот почти не заметил этого. В голове крутилось с пару десятков идей.
Если вести аналогию до конца, то человек умеет менять течение рек. Плотины, электростанции, отведение каналов, да мало ли? В конце концов, есть лодки, корабли, и даже субмарины… Может быть, духи хотят услышать что-то из этого?
– Элиот, послушай, – рядом со жрецом на корточки опустилась Эрика. Отсветы золотого сияния заиграли на книгах. Элиот выпрямился. – Ты должен согласиться с тем, что не можешь влиять на события. Вернее, не так. Ты не можешь изменить всё так, чтобы вообще ничего не произошло, но сможешь облегчить участь жертвы. Мироздание приготовило ключи, чтобы впустить Создателя домой, и отобрать их мы не можем.
– И вы хотите, чтобы я позволил пролиться крови?
– Именно, – в голосе девочки послышались нотки грусти. – Я понимаю твою боль. Узнать, что может произойти такое, и отпустить события, и никому о них не говорить…
Жрец сжал кулаки. Ещё и молчать об этом?
– Но таково испытание твоей веры, Элиот. Ты должен доказать, что стойкости твоей и веры мирозданию достаточно. Доверься нам и доверься творению Создателя, и оно ответит тебе тем же.
Элиоту захотелось взвыть от бессилия. Такого он не чувствовал со времён учёбы в академии, когда он раз за разом проваливал экзамены по боевым искусствам. Как говорили преподаватели, он мог оказаться неспособным к такому предмету – есть же на свете люди, не имеющие таланта к математике или литературе.
Но за всю историю академии такой студент появился впервые. Раз за разом, по какой бы методике парень ни занимался, сколько бы ни тратил времени тренировки, какое бы оружие ни выбирал – ему даже разрешили сменить огнестрельное на холодное – результат нулевой. После экзаменов на третьем курсе Элиоту хотелось лезть на стенку от отчаяния, и это чувство достигло новых высот перед выпускными. Бессилие перед обстоятельствами. Вот чего он боялся больше всего, чего поклялся не допускать.
И сейчас его самые близкие друзья хотят, чтобы он покорился обстоятельствам?
Пять булыжников на шее, тяжесть, бывшая когда-то достойной ношей, становилась невыносимой. Тому способствовала усталость и нервное напряжение. Элиот ощутил сильное головокружение; казалось, комнату утягивало в невесть откуда взявшийся водоворот, и жрец плыл по его стенке, в бездну…
– Элиот, ну же! – послышался встревоженный голос Эрики. – Прошу тебя, дай нам ответ! В следующий раз, когда ты нас призовёшь, тебе понадобится сила Создателя, и мы не сможем дать её тебе просто так!
Голос девочки стал соломинкой, за которое уцепилось измученное сознание. Элиот с трудом нашёл в себе силы открыть глаза и взглянуть на Эрику.
Будь, что будет. Если сама судьба хочет, чтобы он покорился…
– Я позволю крови пролиться, но затем сделаю всё, чтобы её остановить, – прошептал Элиот.
На уровень его глаз поднялся крошечный светлячок. Точно такой же, каким обычно знаменуется решение мироздания, но в этот раз что-то было не так. Элиот с трудом осознал, что именно. Светлячок был кроваво-красного цвета.
Негромкий хлопок. Огонёк испарился.
– Отпусти нас, парень, – послышался голос Габриэля. – Ты молодец, всё сделал правильно. Теперь отдыхай.
– Я отпускаю вас, – покорно отозвался парень.
Эрика протянула руку и коснулась его щеки. Удивительно, но в этот раз Элиот отчётливо ощутил тепло девичьей ладошки. Силуэт малышки замерцал.
– Настало твоё время, – Эрика улыбнулась. – Мы будем ждать тебя, Элиот.
Фигура девочки растворилась в воздухе. Золотистое сияние погасло, и вместе с тем глаза жреца перестали светиться. Воцарившаяся в комнате тьма словно ощущалась физически. Она ласкала нежными ночными запахами моря, трав и цветов, предлагала уснуть прямо там, в груде книг. Потребовалось невероятное усилие воли для того, чтобы ей не поддаться. Элиот пошарил рукой на столе в попытке дотянуться до лампы. Несколько мгновений спустя комнату залил привычный человеческий свет, отогнав соблазнительную темноту в дальние углы.
Элиот устало оглядел окружавшие его книги. Как там было в конце сессии? Казалось, что бардак обрушился на его голову в тот момент, когда преподаватели пришли разбираться насчёт учебников, а Ведущая битву объявила начало соревнований? Как бы не так. Бардак обрушился на его голову здесь и сейчас, и старые, пахнущие бумагой и пылью тома на полу прямое тому подтверждение. И если тут можно худо-бедно навести порядок, то разгрести тот кошмар, что творился вокруг, не представлялось возможным.
Сквозь пелену усталости в сознание вплывали запоздалые вопросы. Почему духи-хранители так упорно добивались от него чёткого ответа на вопрос? Чтобы мироздание приняло некое решение? Но что за светлячок тогда поднялся от пола? До этого момента Элиоту доводилось видеть только обычные, тёмно-синие. Откуда взялся красный и что он означал?
И духи… Что за игру они затеяли?
Элиот всегда считал духов-хранителей если не семьёй, то близкими друзьями или духовными наставниками. Да, они не всегда выражались ясно и просто, многое утаивали, но то, что происходило сейчас… Как говорила Ведущая битву? Похоже, мироздание окончательно сбрендило. Одно безумное событие сменялось другим, и чем дальше, тем туже сплетался клубок. Есть ли выход? И где он?
Элиот взял в руки томик, озаглавленный «Краткий обзор философии Аристотеля». Привычные, в чём-то родные слова эхом отозвались в глубинах души, наполняя новой энергией. Да, может быть, придётся следовать по течению, но это не значит, что нельзя выбрать транспорт. Элиот возьмёт лодку и вёсла и попытается избежать порогов, а то и вовсе двинуть против течения. Да, может, сил у него и немного, но он сделает всё, что может. И начнёт с малого.
Элиот принялся собирать книги в аккуратную стопку. Идеи летали в подсознании со скоростью пуль, складываясь там, в глубине, в красивый узор. В сознании же в ритме пульса билась одна мысль.
Он ни за что не опустит руки.
Складывалось ощущение, что после разговора с Фалбертом само мироздание ополчилось против Вероники.
С вечеринкой на троих ничего не вышло. Сначала Санни, а затем и Джереми отказались покинуть свои комнаты в общежитии. Они говорили что-то вроде того, что очень устали и хотят отдохнуть, но Веронику терзали сомнения насчёт того, что их боги-хранители вышли на связь и тоже запретили объединяться с другими чемпионами. Может, оно и к лучшему – не придётся нарушать слово, данное Фалберту – но из-за этого в глубине души зародилось острое чувство одиночества, как когда-то во время командировки в Дивеево. Правда, тогда Веронике удалось вернуться не одной, но сейчас это вряд ли могло повториться.
Алина молчала всю дорогу до Санктума. После возвращения, когда Элиот объявил, что боги исключили её из соревнований, она и вовсе ушла куда-то, не сообщив ничего соседкам, и вернулась глубокой ночью, когда все уже спали. Вероника понимала, что не готова простить подругу, но всё равно скучала по ней. В конце концов, она уже привыкла к этой своевольной девице, и её отсутствие оставляло такую же пустоту в душе, как и в комнате. И заполнить её было нечем.
Кайл тоже исчез. Вероника много раз звала его, упрашивала вернуться, злилась, пыталась выдержать равнодушный тон… Всё бессмысленно. Было ли это связано с тем, что она собиралась ему помочь, или с тем, что заключила сделку с богом света против его воли, Вероника не знала. Заставлять его возвращаться с помощью прямого приказа она не хотела.
Это походило на бесконечную пытку. Конечно, находиться в одиночестве Веронике было не впервой, но раньше всё было проще; тогда её не переполняли смутные предчувствия опасности и угрозы удара в спину. Несмотря на то, что все они здесь чувствовали зов Дара, Веронике казалось, что и от Санни, и от Джереми теперь можно ожидать чего угодно. Алина ведь смогла переступить черту? Что мешает этим двоим сделать то же самое?
Неприятные ощущения не исчезли и утром. В поисках душевного спокойствия Вероника отправилась в спортивный зал и принялась ударно тренироваться, наплевав на ноющую боль в мышцах. Не помогло. Душевные терзания оказались настолько сильными, что даже сводящая с ума усталость не могла перечеркнуть их.
Спустя три часа Вероника сдалась.
Надо было что-то делать. Ей нужен был хоть кто-то, кто мог бы разбавить томительные часы ожидания перед последним испытанием. Как там сказал кто-то из современных поэтов? «Человеку нужен человек»[35], да? Именно так. Человек был сейчас просто необходим.
Кайл по-прежнему молчал. Веронике порой казалось, что он ушёл настолько далеко, что попросту не слышал её. Идти первой на перемирие с Алиной она не собиралась. Из близких оставался только Джереми. Тонущая в одиночестве и тоске Вероника была готова забыть неясные предчувствия ножа в спине, лишь бы лучший друг сейчас оказался рядом. Бояться вместе гораздо легче – об этом знал ещё котёнок по имени Гав.
