К концу декабря дивизия полковника Гришина, постепенно сужая фронт наступления, начала выходить на подступы к Мценску. В пяти стрелковых батальонах дивизии насчитывалось немногим более тысячи трехсот активных штыков, остальные - артиллеристы, связисты, медики, обозы. Дивизия накопила около пятисот лошадей, они с трудом пробивались по сугробам вслед за пехотой. А впереди стрелковых батальонов действовали разведгруппы, часто всего по пять-десять человек, но это были храбрецы, закаленные, отлично знающие свое дело бойцы.
Особенно в эти дни в разведке отличались фроленковцы. Как-то взвод автоматчиков старшего лейтенанта Прокуратова смелой атакой буквально разогнал целую роту немцев и без потерь занял деревню Чижиково.
Когда в 624-й полк из редакции дивизионной газеты приехали Васильев и Мазурин, то майор Фроленков приказал специально для них вызвать из разведвзвода сержанта Литвинова.
- Он у меня один целой роты стоит! - с гордостью сказал Фроленков Васильеву, - В одном поиске уничтожил - один! - больше двадцати гитлеровцев!
Сержант Литвинов оказался крепким парнем, но вовсе не богатырского вида, каким его представляли себе Васильев и Мазурин.
- Сразу видно, что кадровый, - вглядываясь в его фигуру, сказал Васильев.
- Угадали, товарищ старший политрук. - просто и открыто улыбнулся сержант.
- А родом откуда?
- Из Горьковской области.
- Значит, в полку с первого дня? - оживился Васильев. - Расскажите, как это вам удалось в одном бою более двадцати гитлеровцев истребить?
- Как удалось... - сержант Литвинов наморщил лоб, словно вспоминая что-то очень далекое, - В поиск пошел один, надо было разведать одну деревушку по маршруту движения полка. Слышу - гуляют в одной избе. Часового тихонько снял, в окно бросил гранату. Они повалили в дверь, кто жив остался, я из автомата... - Литвинов немного помолчал, а потом добавил: - В доме семерых насчитал, у крыльца пятнадцать. Да три машины у крыльца стояли, то сжег. Вот и все дела, - улыбнулся сержант.
- Как же вы решились вступить в бой один?
- Почему один... У меня был автомат и три гранаты, - с удивлением ответил Литвинов.
- А раньше как вы воевали? Много фашистов на личном счету? - спросил его Мазурин.
- Как воевал... В основном по окружениям. Не успеешь из одного выйти, как в другое попал. Какой там личный счет... Автомат этот у меня недавно, перед наступлением получил. А сколько из винтовки убил, не знаю, с пяток, не больше. Да и не видно, когда стреляешь из винтовки, попал или нет, потому что далеко.
- У нас недавно был случай с разведчиками... Страшная история, - сказал комиссар полка Михеев.
Васильев и Мазурин повернулись к нему, приготовились слушать.
- Пошли в разведку пятеро, - начал рассказывать Михеев. - Попали в засаду. Отбивались, а когда кончились патроны, встали в полный рост и пошли с гранатами навстречу смерти. Одного из них, Фокина Николая, гитлеровцы притащили в деревню. Когда мы ее освободили, то жители рассказали нам, что немцы раздели его, истекавшего кровью, начали делить одежду и валенки, допрашивали, но он ничего не сказал. Тогда выволокли его на крыльцо и бросили в снег. А мороз стоял - градусов тридцать, как сейчас. Женщины его подобрали. Пять часов он еще жил, назвал адреса жены и матери, был он из Пензы, сказал "скоро наши придут" и умер.
- Обязательно напишем о нем, - сказал после тягостной паузы Васильев. Ну, товарищи, нам надо ехать.
- А где вы сейчас газету делаете? - спросил Михеев.
- До последнего времени в Воскресенском печатали, а теперь попробуем в Ефремове.
В тот же день Васильев и Мазурин выехали в Ефремов. Там уже работала почта, и дали электричество. В районной типографии они разобрали валявшийся на полу шрифт и с горем пополам все же отпечатали очередной номер. Там же они встретили Новый год и на следующий день поехали в дивизию. В политотделе их встретили, как всегда, тепло. Распределив по полкам свежий номер газеты, они зашли в штаб к майору Кустову за новостями.
Настроение у всех в дивизии было в эти дни приподнятым. Сводки с фронта стали повеселее. Наши войска наступали по всем фронтам. Тяжелые бои шли на Ржевском, Мценском, Сухиничском направлениях.
- Танковую армию Гудериана от Тулы отбросили, - сказал майор Кустов. К Зуше вышли, а тут у немцев подготовленная оборона. Бой за переправу начали двадцать восьмого декабря, но местность открытая, снег глубокий. А силы у нас уже не те. Сорок автомашин пехоты к немцам подошли, начали контратаки при поддержке танков, да еще, подлецы, местное население впереди себя пускали! - Кустов зло сверкнул глазами. - Женщинами прикрывались, вояки!
- И как же отбились? - спросил Васильев.
- Пулеметы на фланги выдвинули, отсекли пехоту. А женщины в это время и перебежали к нам. Не все, конечно, - вздохнул Кустов.
- Дмитрий Михайлович, - вступил в разговор капитан Лукьянюк, командир батальона связи. - Послушай, какие бывают встречи и судьбы на войне. Когда беженцы к нам перешли, а все изможденные, оборванные, многие с детьми, без слез нельзя было смотреть, подбегает ко мне мальчонка лет семи, в лаптишках, пиджаке рваном. - "Дяденька, дай хоть кусочек хлеба!" - а сзади мать его идет, с другим ребенком на руках. Я приказал ездовому взять из вещмешка сухарей и в это время из дома выбегает мой командир роты Рыслин, и этот мальчик бросается к нему и кричит: "Папа! Папа!" Рыслин увидел его "Сынок!" - а женщина с ребенком так на снег и повалилась. Сцена была ужасная... - Лукъянюк замолчал на минуту, проглотил комок в горле. - Я приказал Рыслину отвезти жену и детей в тыл, покормить, помыть, отчистить от вшей. Дали ей одежды, что нашлось, военной, и отправил он ее к матери, в Тамбов. Оказалось, что Рыслин отступал от самой границы, семью оставил там, жена с детьми двигалась на восток, но никак из окружения выйти не могли и вот оказались здесь. А маленький у ней где-то при бомбежке был ранен в ручку. - У Лукьянюка опять подернулись влагой глаза.
- Ну, фашисты, сволочи, до чего народ довели... - скрипнул зубами Васильев.
- Мы им тоже даем неплохо, - сказал майор Кустов. - Двадцать девятого три контратаки отбили, от роты до батальона, так потом двести пятьдесят трупов насчитали.
- Кладова помнишь? - спросил Мазурина Кутузов.
- Конечно, а что?
- Они с Мезенцевым подпустили немцев на шрапнель и как косой семьдесят пять за несколько минут. Петров, у Гогичайшвили пулеметчик, довел свой счет до ста двадцати. Вчера его тяжело ранило. Крови много потерял, говорят.
- Да, а мы ехали и думали, что вы уже Мценск взяли, - сказал Васильев.
- Полк Тарасова всего семисот метров до окраины не дошел, - сказал Кустов. - Огонь был сильнейший, все подступы у них пристреляны. А у нас артиллерия без снарядов сидит, по лотку на орудие.
