- Давайте в артполк сходим, - предложил Мазурин.
- Сначала к Яманову, а потом к артиллеристам.
Полковник Яманов, начальник штаба дивизии, итоги боев дивизии за декабрь представил газетчикам с удовольствием:
- За две недели прошли с боями до ста километров. Взяли сто сорок деревень, из них семьдесят - не сожженными, - подчеркнул Яманов. - На полях остались, по нашим подсчетам, более тысячи восьмисот трупов гитлеровцев, двадцать танков, двадцать девять орудий. Итоги хорошие, как видите.
"Итоги-то хорошие, но сколько жизней они стоили..." - подумал Васильев.
- А у нас, товарищ полковник, большие потери? - спросил Мазурин.
- За декабрь безвозвратные потери составили сорок шесть командиров и двести пятьдесят красноармейцев. Я считаю, что это, по сравнению с потерями немцев, немного. Воюем теперь не числом, а уменьем. За декабрь восемьдесят шесть человек представили к наградам. К ордену Ленина - лейтенанта Савина, это ротный у Фроленкова. Отчаянный парень, дерзкий даже, вчера немцы пошли у Хальзево в контратаку, со ста метров открыл огонь - семьдесят трупов. И второй к ордену Ленина - Мезенцев, наводчик из артполка. Доброволец, лучший агитатор в полку, он и помог местных жителей освободить, когда немцы ими в бою прикрывались, - Мазурин отметил себе в блокноте: "Срочно познакомиться с Мезенцевым". - А сержанта Кладова представили к званию Героя Советского Союза, но военный совет пожалел, утвердили орден Ленина. На Красное Знамя подали человек десять: Петров, пулеметчик, его вы знаете; в 624-м полку Ребрик, что ни поиск - пять-шесть убитых, а то и больше. Вот на днях: устроил засаду, идет группа немцев, так они шестерых убили, троих взяли в плен, в том числе Ребрик лично четверых уложил.
- А сержант Клюсов, - перебил сидевший с Ямановым батальонный комиссар Кутузов, - с отделением был в боевом охранении, окружили их человек сто двадцать, но ничего, бой выдержали, до полусотни уложили. Лично Клюсов двенадцать. Ранен был, но вел огонь. А Карпенко - один пошел в разведку. Немцы в доме сидят, не растерялся. Пара гранат в окна - двадцать фашистов, как ни бывало. Притащил семь винтовок и пулемет. Вообще примеров героизма стало гораздо больше, чем месяц назад. И опыта больше, да и злее стали.
- Все бы хорошо, вздохнул Михеев, да несчастье у нас: лейтенант Нагопетьян убит. Такой был парень...
Мазурин вспомнил, как он пел: "Ах, Андрюша, нам бы знать печали...". Не хотелось верить, что этого отчаянного храбреца больше нет в живых... Пять ранений за лето и осень, и всегда обходился без госпиталя. Он так и не узнал, что награжден орденом Красной Звезды и что ему присвоено внеочередное звание капитана.
В 17-й артполк Мазурин и Васильев пришли под вечер. Новостей и здесь было много. Вместо раненого майора Новицкого полком командовал подполковник Савченко, старший лейтенант Яскевич тоже был ранен, вместо него - лейтенант Шилов. Были и другие перестановки, но самое огорчительное, что наводчики Кладов и Мезенцев, с которыми хотел встретиться Мазурин, были тяжело ранены и отправлены в тыл.
На батарее Мазурин встретил ее комиссара политрука Сироту.
- Здравия желаю, давненько вы у нас не были, - сказал Сирота.
- Слышал, что у вас несчастье на батарее.
- Да, таких наводчиков потеряли...
- Как же это произошло?
- Перед самым новым годом. Ночью преследовали немцев, утром заняли боевые позиции, не успели окопаться - танки, шесть машин. Сначала они на шестую батарею поползли, там что-то попасть никак не могут, потом на нас. А снарядов мало, сектор обстрела ограничен - мешали деревья, танки бьют с восьмисот метров, у нас же, если по панораме наводить - все мимо и мимо, рассеивание большое. Стали по стволу наводить - сразу два танка подбили, остальные ушли. Вот здесь Кладов и Мезенцев и были ранены. 30
"А ДО СМЕРТИ ЧЕРЫТЕ ШАГА..."
Первые попытки взять Мценск показали, что противник имеет здесь мощную подготовленную оборону, поэтому командование 3-й армии решило попытаться пробиться севернее города. Дивизия полковника Гришина была переброшена в район села Кузнецово-1, это семь-восемь километров севернее Мценска. В случае успеха на этом участке наши войска должны были наступать на Болхов, что значительно помогло бы дивизиям 61-й армии, наступавшим на Брянск Карачев.
Перед наступлением дивизия получила два маршевых батальона пополнения, по четыреста человек в каждом, но было оно плохо обученное и коммунистов имело единицы.
Лейтенант Вольхин был назначен на должность комбата вместо младшего лейтенанта Ковалева, тяжело раненного в начале января за деревню Кручь. Из пополнения был сформирован и 2-й батальон под командованием прибывшего из отдела кадров армии старшего лейтенанта Настеко.
Времени на детальное изучение обороны противника не было, и полковник Гришин решил одним батальоном 771-го полка провести разведку боем.
На рассвете 23 января батальон старшего лейтенанта Настеко пошел в бой. Связь с ним прервалась в первые же полчаса боя. Гогичайшвили и Шапошников послали в батальон несколько связных, но назад никто не вернулся: местность до батальона простреливалась из крупнокалиберных пулеметов. Уже несколько раз звонил полковник Гришин, но майор Гогичайшвили ничего определенного сказать ему не мог: батальон Настеко вел бой самостоятельно. Только через пять часов в расположение полка вернулись остатки батальона, не более сотни человек. Старший лейтенант Настеко, бледный, несмотря на мороз, злой, вошел в блиндаж к командиру полка.
- Залезли в мешок, еле ноги унесли. Половину людей потерял! - ругался Настеко. - Какое же наступление без артиллерии! Местность открытая, все пристреляно до метра, минные поля поставлены, проволока. Немцы на высотах на берегу, в блиндажах, окопы, есть дзоты. Нет, без артиллерии нечего даже соваться!
- Почему такие большие потери? Надо было сразу выходить из боя, сказал Шапошников. Он вспомнил случай с батальоном Осадчего. Тот урок пошел не впрок.
- Не так-то просто оказалось и отступить... - ответил Настеко. - Немцы контратаковали ротой, зашли нам во фланг и в тыл, раненых человек тридцать перестреляли. Могло быть и хуже, да все спасла пулеметчица, не вспомню, как ее фамилия, Аней звать. В упор всю роту перестреляла, один немец только и остался, приполз сдаваться.
- К награде ее надо представить, - тихо сказал Гогичайшвили.
- Она... - после тягостной паузы сказал Настеко, - застрелилась. Как узнала, что ротного Иванова убило, так и застрелилась, бойцы сказали. Она ему женой, что ли была?
- Изложите подробно ход боя и свои соображения, - сказал майор Гогичайшвили. - Будем докладывать в штаб дивизии.
Через неделю, 30 января, разведку боем повторил 3-й батальон 409-го стрелкового полка. И опять неудачно: четверо убитых и тридцать один раненый.
