с Ибн Са’удом по пограничной тематике. Так, англичане, в присущем им стиле, пытались решить одновременно два важных для них вопроса: нефтеконцессионный — с Катаром, и пограничный — Саудовской Аравией.
Накал атмосферы в переговорах англичан с Эр-Риядом по пограничному вопросу достиг критической массы в декабре 1935 года. Фуад Хамза заявил сэру Райану, что незадолго до заключения договора о протекторате с англичанами (03.11.1916) шейх ‘Абд Аллах ибн Джасим в письме на имя Джилуви, наместника Ибн Са’уда в Эль-Хасе, обращался к нему с одной многоговорящей о себе просьбой. Высказывал пожелание, чтобы Джилуви известил своего господина о том, что, не предъявляя, никоим образом, никаких прав, а прося Ибн Са’уда лишь об услуге, тот, дабы не осложнять его, ‘Абд Аллаха, положение в переговорах с англичанами, — не высказывал никаких претензий на Джабаль Духан. Тогда, сказал Фуад Хамза, Ибн Са’уд пошел навстречу шейху ‘Абд Аллаху, но теперь же, во время переговоров о демаркации границ, от прав своих на Джабаль Духан, признанных, как следует из этого обращения, и шейхом ‘Абд Аллахом, отказываться не намерен.
Сэр Райан попросил Фуада Хамзу предъявить доказательства сказанному. Из ответа, последовавшего после долгого, довольно-таки, молчания (в марте 1936 г.), явствовало, что дело, в действительности, обстояло несколько иначе, что Ибн Са’уд, в ответ на просьбу шейха ‘Абд Аллаха, уведомил ихванов, готовившихся к набегу на земли Восточной Аравии через Катар, шейху тамошнему, состоявшему с ним в мире, — не докучать.
Вопрос о границах Саудовской Аравии с Катаром и другими соседними землями не только оставался нерешенным, но и серьезно обострился под давлением американских и британских нефтяных компаний, работавших соответственно в королевстве и в шейхствах, состоявших под протекторатом Англии. Каждая из них хотела первой, и как можно быстрее, попасть в спорные районы, дабы разведать их на предмет наличая там залежей нефти.
В марте 1937 г., в Джидде, прошел очередной раунд английско-саудовских переговоров. Вели их прибывший туда Джордж Рендел (George Rendel), глава Восточного департамента внешнеполитического ведомства, и Йусуф Йасин, его саудовский коллега. Успехом они не увенчались — и опять-таки из-за разногласий по вопросу о принадлежности Джабаль ан-Нахша и Хор-эль-‘Удайда.
В складывавшейся тогда непростой для британцев ситуации в Палестине и принимая во внимание возросшую активность итальянцев в бассейне Красного моря, равно как и нараставшую угрозу войны в Европе, англичане хотели заполучить в лице Ибн Са’уда авторитетного и влиятельного в Аравии союзника. Ридер Буллард (Reader Bullard), сменивший на посту английского посланника в Саудовской Аравии Эндрю Райана, выступил с предложением, суть которого состояла в том, чтобы в случае обнаружения нефти в Джабаль ан-Нахше прибыль с ее добычи делилась поровну между королем Саудовской Аравии и правителем Катара. Английские колониальные власти в Индии данное его предложение насчет разграничения территорий между Катаром и Саудовской Аравией отклонили, отметив, что Джабаль ан-Нахш вместе с Джабаль Духаном — это часть Катара. Уступи Ибн Са’уду хотя бы дюйм территории Катара, говорили они, он тут же прихватит милю, а то и весь полуостров Катар. Непросто обстояло дело и с Хор-эль-‘Удайдом, котрый еще в XIX веке английское правительство официально признало частью шейхства Абу-Даби.
На фоне «сжимания британских интересов» на Ближнем Востоке, как верно замечает в своем исследовании истории становления Государства Катар Розмари Са’ид Захлан, отношения Англии с Ибн Са’удом являлись «ценным политическим активом» Лондона. И поэтому неудивительно, что в 1937 г. кабинет министров Англии высказался за то, чтобы вопрос о границах Саудовской Аравии с Катаром и другими соседними шейхствами был урегулирован. Вскоре последовало и решение Комитета по обороне. Оно гласило, что в целях установления юго-восточных границ Саудовской Аравии по линиям, приемлемым для Ибн Са’уда, центральное внешнеполитическое ведомство и индийский офис должны быть уполномочены вплотную заняться вопросом отторжения у Абу-Даби прибрежной полосы, известной как Хор-эль-‘Удайд. Переход этой полосы к Ибн Са’уду надлежит компенсировать — путем выплаты правителю Абу-Даби, наличными, 25 000 фунтов стерлингов из казны Англии.
Англичанам тогда уже было известно, что Джабаль ан-Нахш — это нефтяной район, и уступать его Ибн Са’уду с действовавшими в его владениях американскими нефтяными компаниями, они, естественно, не хотели. И посему отдать ему решили Хор-эль-‘Удайд. В то время этот вариант «территориального компромисса» реализован так и не был. Пограничный вопрос Саудовская Аравия и Катар, о чем мы еще расскажем в другой части этой книги, решили позже (42).
Поскольку оживления в советско-саудовских отношениях не наблюдалось, говорится в архивных документах внешнеполитического ведомства СССР, а объем оперативной информации советской дипмиссии в Джидде резко сократился (даже справочных материалов о положении дел в стране и на Аравийском полуострове в целом и тех практически в НКИД не поступало), встал вопрос о замене полпреда.
Советскую дипмиссию вновь возглавил Карим Хакимов. Его назначение на пост полпреда в Джидде состоялось 7 декабря 1935 г., а верительные грамоты королю Ибн Са’уду он вручил 25 марта 1936 года. Доверительные отношения К. Хакимова с королем, его авторитет при дворе Ибн Са’уда и умение находить общий язык с арабами сделали свое дело — политический диалог возобновился, оживились коммерческие связи. «Создается впечатление, — сообщал К. Хакимов, — что мое появление было воспринято здесь как знак оживления нашей работы после продолжительного затишья, вызванного объективными и субъективными факторами. Купцы обращаются с торговыми предложениями. Наше дальнейшее пассивное пребывание, несомненно, вызовет разочарование и приведет к дальнейшему понижению интереса к нам, и само наше пребывание здесь потеряет смысл» (43).
На деле все так и произошло. Перспективы активизации отношений между Москвой и Эр-Риядом, открывшиеся, было, с приездом К. Хакимова в Джидду, вскоре сошли на нет. Причиной тому — и охлаждение интереса Москвы к Саудовской Аравии, и развернувшиеся в СССР печально известные политические процессы. Сталинские репрессии, обрушившиеся на советское общество, затронули и внешнеполитическое ведомство СССР. К лету 1939 г. было репрессировано пять заместителей наркоминдела (в то время М. М. Литвинова), 48 послов, 140 сотрудников центрального аппарата Наркомата иностранных дел. Репрессиям подверглись работники практически всех советских посольств; штат нескольких из них — в полном составе. Чистка дипломатических кадров не обошла стороной и советское представительство в Джидде.
6 сентября 1937 г. К. Хакимова неожиданно отозвали в Москву, и сразу же по прибытии в столицу арестовали (27 октября 1937 г., по обвинению в шпионаже и контрреволюционной деятельности), осудили как «врага народа» и расстреляли (10 января 1938 г., на спецполигоне «Коммунарка»; там же и погребли). Жизнь талантливого дипломата, сумевшего установить доверительные отношения с лидерами двух крупнейших тогда государств Аравии — с основателем Королевства Саудовская Аравия королем Ибн Са’удом (1880–1953) и правителем Йеменского Мутаваккилийского Королевства имамом Йахйей (1869–1948) — трагично оборвалась.
Следует
