жилищ для себя, прокладкой лесных просек, корчевкой пней, рубкой и сплавом дров, производством земляных работ по сооружению железнодорожного полотна, постройкой мостов, станционных построек и т. п.». <…> Это был способ, стимулировавший применение принудительного труда на других железнодорожных объектах – Кругобайкальской, Аккерманской, Архангельской железных дорогах, на железнодорожных ветках Киев–Гаван, Пермь–Котлас и ряде других. Распорядок заключенных на строительстве Амурской железной дороги был следующим: работы начинались в 5 часов утра и продолжались до 7 часов вечера с перерывом на обед от 12 до 2 часов и с двумя перерывами по полчаса на утренний и вечерний чай. Таким образом, трудовой день составлял 11 часов в сутки. По законам царской империи заключенные, содержавшиеся в тюрьмах Европейской части страны, не подлежали использованию на внешних работах. По-видимому, этот закон был принят в начале века, так как в 60–80‐х годах XIX века подневольный труд применялся в центральных и южных губерниях.
С ростом числа заключенных перед главным тюремным управлением возникали сложности, выходом из которых стало лагерное устройство мест заключения, главным образом, в Азиатской части России. Приведу слова анонимного автора исследования: «В короткое время с начала 1906 до начала 1909 года общая численность тюремного населения увеличилась вдвое, с тенденцией к дальнейшему возрастанию. К началу 1906 года, по данным Главного тюремного управления, число арестантских мест достигало всего около 104 тысяч; к началу 1909 года оно было доведено до 115 с половиной тысяч. Между тем, к этому времени общая численность тюремного населения достигала 180 тысяч человек». По данным Главного тюремного управления, «чрезвычайная скученность тюремного населения, особенно в 1907 и 1908 годах, имела одним из своих последствий сильное развитие в местах заключения эпидемии тифа». На шкале ценностей Главного тюремного управления рабский труд считался оптимальным, находился на высшей отметке. Резоны были политические и экономические. Автор исследования о применении принудительного труда на постройке Амурской железной дороги не упустил из внимания политической целесообразности применения именно рабского труда как таковую понимало Главное тюремное управление. Он пишет: «В первые же недели постройки привезенные из европейских губерний „контрактовые“ рабочие проявили острое недовольство условиями работы, выливавшееся в ряд забастовок и перебежек рабочих от одного подрядчика к другому… Поэтому применение труда каторжан стало рассматриваться официальными кругами как спасительное средство борьбы с забастовками вольнонаемных рабочих и как единственный выход из создавшегося тяжелого положения со строительством дороги».
Другой автор, выступивший со статьей в журнале «Тюремный вестник» (1911 год, № 1), писал о применении принудительного труда, использовании заключенных как рабочей силы в Соединенных Штатах, в нескольких странах Западной Европы, может быть, стремясь оправдать применение принудительного труда в России: «Наши культурные соседи, естественно не имеют понятия, даже приблизительного, о нашей заболоченности, о вечной мерзлоте, о непроходимой тайге» и вслед за этим: «Перед такими трудностями отступит даже иной русский рабочий, привыкший, благодаря суровым климатическим условиям многих местностей нашего отечества, вообще к более суровым условиям труда».
Обоснование экономической целесообразности принудительного труда содержится в рапорте начальника работ средней части Амурской железной дороги от 17 марта 1915 года. Позволю себе привести большую выдержку из него, что диктуется не только научно-историческими интересами, как можно легко догадаться. Итак: «Как установлено опытом четырехлетнего применения на средней части арестантского труда, он с большим успехом может быть применяем на всех работах, не требующих большой профессиональной подготовки и имеющих массовый характер. Его достоинством является прежде всего сравнительная дешевизна, затем обеспеченность постоянным контингентом рабочей силы и возможность выполнения очень трудных и тяжелых работ, на которые трудно найти вольнонаемных рабочих. Сравнительно с трудом контрактных рабочих труд арестантов менее продуктивен, в среднем, примерно на 30–40%. Однако, стоимость одной поденщины контрактного рабочего в среднем выводе определялась на постройке в 2 рубля 80 копеек, то есть в два раза дороже арестантской поденщины, почему в конечном итоге арестантские работы на средней части обошлись в 1,4–1,5 раза дешевле работ вольнонаемных рабочих…» Общий вывод: «В общем же применение арестантского труда на постройке средней части оказалось очень выгодной и полезной мерой, значительно облегчившей и ускорившей сооружение дороги».
Заключенные, строившие Амурскую железную дорогу, жили в землянках, бараках, палатках. Зимой при температуре от –19° до –32°, чаще всего при температуре близкой к –30°. Орудия труда – кайло, лопата, лом, тачка. Существовала система зачетов – при большей производительности труда сокращался срок заключения. Основы Архипелага ГУЛАГ закладывались в царской России. Это прообразы Турксибов, Беломорканалов и т. д. и т. п., и на этот раз скажу, что новое – хорошо забытое старое. В данном случае слишком забытое, почему и надобно об этом напомнить. Авторские права не у Архипелага ГУЛАГ. Он многократно тиражировал опыт применения принудительного труда, доставшийся от царской России. Бывает парность открытий, например, закон Бойля–Мариотта, закон Ломоносова–Лавуазье. В данном же случае можно предполагать заимствование. К этому ведет предисловие к исследованию, название которого я привел выше. Вот какой прелюбопытный пассаж: «Пока не окончена борьба классов, пока продолжается ожесточенное сопротивление классового врага, изоляция и заключение являются неизбежными средствами, которые пролетарское государство вынуждено применять к активным противникам социалистического строительства. Однако в руках пролетариата, строящего социализм, заключение является не средством мести и издевательства, как у буржуазии, а средством перевоспитания и исправления. Наша политика в этом вопросе также противоположна буржуазной, как противоположны классовые цели пролетариата и буржуазии. Принудительные работы в наших условиях приобретают поэтому совершенно новое значение, чем это было в дореволюционный период; они сделались могучим средством коренной переделки человека, средством создания из отбросов человечества и классовых врагов пролетариата полезных работников, участников социалистической стройки». Следует предложение услуг: «При всей этой коренной разнице, принудительные работы далекого прошлого все же представляют большой интерес и для настоящего в отношении, например, применявшихся урочных заданий, способов производства работ и прочее, и прочее. Именно эти соображения побудили автора взяться за настоящую работу, несмотря на скудость источников и случайный характер архивных материалов». Каково!
Имеются поводы (и доводы) считать, что опыт злоупотребления психиатрией в борьбе с инакомыслием также не является оригинальным изобретением школы профессора Снежевского. В дореволюционной России этой же цели служила психиатрическая больница в Казани. В ней по рекомендации профессора Сикорского 355, которого должно считать предшественником Снежевского, содержался в течение 12 лет крестьянин Киевской губернии Кондратий Малеванный, человек вполне здравомыслящий, но обвиненный в инакомыслии господствовавшей церковью. Да, «время разбрасывать камни, и время собирать камни». Не перепутать бы, какие камни разбрасывать, а какие собирать.
…В одну из предновогодних норильских ночей, лежа на нарах, вдумывался и вдумывался в неотвязную и мучительную загадку нашего времени.
