Смущенный Демин, ожидая разноса за свое очередное нападение на посыльного штаба отряда матроса Кочетова, быстро поднялся на палубу, на ходу вытирая ветошью вымазанные руки, и по всем правилам подошел к командиру.
Огнев задал совершенно неожиданный вопрос:
— Старшина, на мотор положиться можно? Не подведет?
— Товарищ мичман, он хотя и пыхтит и дыму дюже много, но не подведет, — с укоризной в голосе ответил Демин. — Не в таких походах бывали… А до этого Лассуари рукой подать.
Огнев прищурил левый глаз. Экипаж катера уже привык к тому, что, раз командир щурится, значит, он в чем-то сомневается, и Демин поспешил еще раз подтвердить:
— Головой ручаюсь, не сдаст. К своему сроку доставим груз. Ух, и дадут же жару фашистам наши десантники!
— Добре, — задумчиво сказал мичман. — Готовьтесь, сейчас выходим.
— Есть! — крикнул Демин, про себя подумал: «И сомневаться не стоило, командир».
— Товарищи, на минутку ко мне, — позвал Огнев моряков.
Первым подбежал заместитель Демина матрос Асхат Абдулаев, подвижной, с вечно улыбающимися блестящими глазами. Подошел помощник командира старший матрос Алексей Коровин — высокий, узкоплечий юноша, с вытянутым лицом, на котором светились большие синие глаза. И наконец, тяжело ступая чуть вывернутыми внутрь ступнями, подошел и второй помощник, старший матрос Павел Мохов, приземистый, похожий на боксера, с упрямо втянутой в широкие плечи круглой бритой головой. Немногочисленная команда катера была налицо.
— Нам приказано, — громко сказал мичман, — доставить боезапас и оружие на Лассуари для наших десантников. Придется идти под самым носом у врага, поэтому на всякий случай два пулемета из тех, что сейчас погрузили, привести в боевую готовность, К носовому встать Абдулаеву, к кормовому — Мохову. Товарищу Коровину подготовить десятка два гранат, находиться возле меня, в случае надобности встать к рулю. Демину смотреть за мотором в оба. Всем следить за воздухом и за морем. Понятно, товарищи?
Все было понятно, но все-таки матросы чувствовали какую-то недоговоренность в словах командира. Когда катер взял курс на архипелаг, каждый из них изредка вопросительно поглядывал на мичмана.
Огнев спокойно стоял за штурвалом, но был по-прежнему задумчив и слегка щурился.
Матросы знали, что достичь Лассуари, который находился на другой стороне шхерного района среди многочисленных островков, чрезвычайно похожих друг на друга как своими названиями, так и очертаниями, к тому же частично занятых врагом, — задача нелегкая, но все понимали, что не это смущало командира, который знал шхеры как свои пять пальцев. Он, конечно, сумеет провести катер к острову. Очевидно, была какая-то другая причина задумчивости мичмана.
Причина в самом деле была другая.
Огневу было известно, что еще совсем недавно Лассуари находился в руках противника, который держал там маленький гарнизон охраны. А когда остров успели занять наши, он почему-то не знал. «Впрочем, эти острова то и дело переходят из рук в руки», — успокаивал себя мичман. И все же он решил действовать крайне осторожно и провести катер обходным путем.
* * *
Вдали показался скалистый, покрытый мелкорослым сосняком островок. По маленькой бухточке, укрытой от морских волн и прибоя двумя высокими скалами, Огнев сразу узнал его.
— Наблюдать за островом, — приказал он, поднимая бинокль к глазам.
«Черт возьми, уж не напутал ли Кочетов чего-ни-будь?» — внезапно мелькнула мысль у мичмана.
— Вижу людей! — крикнул с кормы Павел Мохов. — Вон правее кургузой сосны…
Движение на Лассуари заметил и мичман. Он напрягал зрение, силясь разглядеть форму, в которую были одеты люди на острове. Вдруг он опустил бинокль.
* * *
Кочетов нагнал старшего лейтенанта Вдовина, шедшего вместе со штурманом в лесу. Он пробежал кустами и вырос перед ними на дороге как из-под земли. По растерянному лицу Кочетова офицер понял, что случилось нечто серьезное, а по испуганно смотревшим глазам и по капелькам пота, дрожавшим на веснушчатом носу, сразу угадал и виновника случившегося.
— Что натворили? — спросил он.
— Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант?.. Ваше приказание выполнено.
— Хорошо. Еще что?
— Разрешите… — Кочетов заколебался и, сбившись с уставного тона, быстро залепетал: — Товарищ старший лейтенант, я, кажется, беду наделал… Я всю дорогу твердил… Я уж и тогда опасался, да он… Как вы назвали этот проклятый остров?
— Глассуари, — ответил командир.
— А я сказал Лассуари… Я бы вспомнил, да мичман Огнев сам так повторил… Я потом воротился, но они уже ушли…
— Послал «триста восьмой» на Лассуари? — старший лейтенант схватил Кочетова за плечи. — Да понимаете ли вы, что наделали?! Там же фашисты!..
— Фашисты? — безнадежно пролепетал Кочетов, и его выгоревшие брови страдальчески задергались. — Товарищ старший лейтенант, я не знал… Я думал, что не туда, но я не знал, что я…
— Перестаньте его трясти, Николай Иванович, — сказал штурман. — Может быть, все обойдется, — неуверенно продолжал он. — Мичман Огнев повернет…
— Только не Огнев, — быстро отозвался старший лейтенант, отвернувшись от Кочетова. — Под арест! — бросил ему через плечо.
Прошло не менее получаса, прежде чем в погоню за катером «308» пошли три «морских охотника» с десантом моряков на случай, если понадобится захватить остров. Катера вихрем промчались мимо группы островов, с которых вслед им понеслись беспорядочные выстрелы. Наконец, на горизонте замаячил Лассуари. От него отделилась какая-то точка, которая быстро росла, и Вдовин с облегчением узнал в ней катер «308».
— Целы, — обрадовался он и приказал сбавить ход.
Однако, когда катера сблизились, он увидел, что на руле вместо мичмана Огнева стоял матрос Коровин. Приложив руки к губам, как в рупор, Вдовин прокричал:
— Где командир?
— Высадился на Лассуари с десантом! — донеслось в ответ.
— Заглушить мотор! — крикнул старший лейтенант. — С каким десантом?!
— С десантом в составе старшего матроса Мохова и матроса Абдулаева, — не скрывая радостного удовлетворения, четко доложил Коровин.
Перейдя на рабочий катер, Вдовин узнал, что произошло.
* * *
Когда Огнев определил вражеских солдат по их форме, он не растерялся, а только сквозь зубы процедил:
— На острове враг…
Он окинул взглядом моряков и в их глазах прочел: «Это же и хорошо, товарищ мичман. Докажем, что и мы воевать умеем…».
Катер находился уже совсем близко от острова. Неприятельские солдаты (Огнев насчитал восемь) стояли на берегу, на высокой скале, и, казалось, не собирались открывать огонь. Они как бы недоумевали, зачем пожаловал к ним этот катерок.
