Если же противник первым откроет огонь, то разрешалось ответный огонь открывать только по тем неприятельским кораблям, которые начали стрельбу, что, безусловно, сковывало инициативу командиров кораблей и, по сути, сводило присутствие союзного флота всего лишь к демонстрации силы.
Приказ этот был отдан, в основном, для эскадры Гейдена, ибо с самого начала было ясно — русские пришли с тем, чтобы помочь. Главная же часть замысла стала ясна на следующий день, 8 октября.
* * *
…Турецкие и египетские корабли стояли на якоре в три линии в виде полумесяца с выдвинутыми вперёд флангами. Первую линию боевого построения составляли линейные корабли, находившиеся в центре, и фрегаты. Во второй и третьей линиях стояли корветы и бриги с брандерами на флангах. Транспорты теснились у берега, за боевыми кораблями. Вход в Наваринскую бухту и фланги боевого построения турецко-египетского флота защищались береговой артиллерией. Таким образом, турецко-египетский флот занимал довольно выгодную позицию. Командующий флотом Ибрагим-паша считал её неприступной, а свой флот непобедимым.
Объединённый союзный флот состоял: русская эскадра — из четырёх линейных кораблей и четырёх фрегатов (466 орудий); английская — из трёх линейных кораблей, трёх фрегатов и нескольких более мелких судов (472 орудия); французская эскадра — из трёх линейных кораблей, двух фрегатов и двух более мелких кораблей (362 орудия). Итак, объединённый флот союзных держав имел десять линейных кораблей, девять фрегатов и семь более мелких судов. Общее вооружение их состояло из 1300 орудий. Таким образом, союзный флот превосходил турецко-египетский в численности линейных кораблей, но уступал ему в средних и мелких судах, а также в артиллерийском вооружении. Огневую мощь противника значительно увеличивали 165 береговых орудий. Зато важным преимуществом союзного флота над неприятельским являлось превосходство его (особенно русских кораблей) в боевой выучке личного состава и морально-боевых качествах матросов и офицеров.
8 октября в 13 часов союзный флот, построившись, как это было предусмотрено диспозицией, в две колонны: правая — англичане и французы и левая — русские, — двинулись в Наваринскую бухту.
Около 14 часов английские и французские корабли безо всяких помех стали входить в бухту и занимать места для якорных стоянок.
По приказу Кодрингтона главные силы английской и французской эскадр были расположены преимущественно против левой части полумесяца неприятельских кораблей, то есть той, где находились, главным образом, египетские суда. Французские корабли стали против левого фланга, а английские — ближе к центру. Русская эскадра должна была занять место против турецких кораблей, находившихся в центре и на правом фланге — правой части полумесяца.
Располагая русские корабли против турецких, Кодрингтон стремился переложить всю тяжесть боя на русских моряков. Он так расставил всю эскадру, что англо-французским кораблям (6 линейных, 6 фрегатов, 2 корвета и 1 бриг) противостояло 30 судов, в основном, египетских, а русским (4 линейных, 4 фрегата, 1 корвет и 2 брига) — более 50 судов с транспортами. Кроме того, турецко-египетские суда, стоявшие в правом углу своего боевого построения, могли вести по русским кораблям перекрёстный огонь, тогда как избранная Кодрингтоном позиция для своих и французских кораблей исключала возможность такой стрельбы по ним.
Злопамятный лорд отыгрался за поражение на совете перед решительным Гейденом. Но вероломство Кодрингтона и де Риньи по отношению к своему союзнику этим не ограничилось: не теряя надежды спасти вражеский (sic!) флот и поэтому опасаясь серьёзно настроенного Гейдена, главнокомандующий союзной эскадрой решил задержать русскую эскадру при входе в бухту — улучить момент, чтобы договориться с Мухарем-беем, командующим египетской эскадрой. На египетских судах военными советниками плавали французские офицеры, и, располагая французские суда против египетских, Кодринггон надеялся выиграть время для того, чтобы контр-адмирал де Риньи договорился со своими соотечественниками. Вероломство Кодринггона проявилось и при тактическом развёртывании флота. По его приказу союзный флот должен был входить в бухту двумя кильватерными колоннами. Правую колонну (наветренную) составляли английские и французские корабли, а левую (подветренную) — русские, которым предстояло пройти мимо мощных береговых батарей противника, установленных на острове Сфактерия.
* * *
…Левантийский ветер надувает белые полотнища парусов; корабли — величавая стая. За «Дартмутом» — последним в английской линии, наготове идти русская эскадра. На «Азове», флагманском корабле эскадры, давно всё готово для немедленного боя.
Бело-голубой Андреевский флаг плещет по ветру, голубое его крестье сливается с глубоким наваринским небом. Весь экипаж «Азова» был взволнован непонятными манёврами французской эскадры.
Французские корабли уверенно идут в бухту наперерез русским.
Лазарев хмурится: это неожиданно для него, но, как он подозревает, не для Кодринггона.
И оказывается прав. Через минуту с марса прокричали приказ главнокомандующего русской эскадре: «Не ходить далее». Командир «Азова» нервно складывает подзорную трубу и оборачивается к Гейдену с немым вопросом. Логин Петрович размеренно прохаживается по шканцам; он не волнуется — у него есть сметливый начальник штаба.
Ещё через несколько минут показалась английская шлюпка. Приблизившись, насколько позволяли волны, к «Азову», флаг-офицер Кодринггона передал приказание своего командира графу Гейдену: «Лечь в дрейф и пропустить эскадру де Риньи».
Как только английская и французская эскадры вошли в бухту, Кодринггон поставил свой флагман «Азия» против флагмана египетской эскадры и поспешил послать парламентёра к Мухарем-бею. Одновременно с «Дартмута» была послана шлюпка к стоявшему поблизости турецкому брандеру с требованием удалиться, но с брандера открыли ружейный огонь, и посланный офицер был убит. В ответ на такое «неджентльменское» поведение «спасаемых», с фрегата ответили орудийным залпом. Ближайший турецкий корабль немедля открыл сильный артиллерийский огонь.
Так началось Наваринское сражение 8 октября 1827 года.
…Из исторического журнала эскадры графа Л.П.Гейдена:
«Трудно угадать, почему адмирал Кодрингтон, решивший единодушно и нераздельно действовать с союзниками, не дождавшись левой колонны, пошёл в порт с одной только правой, тогда когда бы ему надлежало вступить туда с обеими. Английский адмирал, сего не соблюдавший, подверг российскую эскадру всему огню неприятельской канонады и поставил тем предводителя оной в великое затруднение тем, что он во мраке густого дыма, под сильным перекрёстным огнём неприятеля должен был вводить и устраивать оную».
