Ах, милый Ваня, — мы в Париже
Нужны, как в бане — пассатижи!
Словом, иногда скучаю, иногда веселюсь, все то же, только без деловых звонков, беготни и без театральных наших разговоров.
Написал я несколько баллад для «Робин Гуда», но пишется здесь мне как-то с трудом, и с юмором хуже на французской земле. Думаю, что скоро попутешествую. Пока — больше дома сижу, гляжу телевизор на враждебном и недоступном пока языке.
Засим позвольте почтеннейше откланяться, Ваш искренний друг и давнишний почитатель Володя.
P.S. Не пей, Ванятка, я тебе гостинца привезу!»
В начале марта Высоцкий и Влади побывали в Лондоне, в гостях у Олега и Вероники Халимоновых. Олег после окончания Академии Внешторга работал здесь в Межправительственной организации по защите моря от загрязнения. Коллеги Халимонова уговорили Высоцкого выступить с концертом в посольстве. Советская колония в Лондоне была довольно солидная, а зал посольства по адресу 13 Kensington Palace Gardens — очень небольшой. Желающих попасть на концерт было столько, что люди бросали жребий — кому идти. Начало концерта было несколько настороженным, но после пяти-шести песен публика раскачалась.
Второй концерт был на квартире у Халимонова.
О.Халимонов: «Я не видел его два года, не слышал его новых песен. Володя спел «Купола» и еще несколько новых вещей... Они меня просто поразили: "Володя! Ты — гений!" Он перебирал струны — положил на них ладонь, поднял голову: "Ну вот, наконец, и ты это признал..."»
И еще из воспоминаний О.Халимонова: «Они с Мариной были только три дня. Большую часть этого времени мы были вместе. Мы прошлись по, так сказать, обязательной программе — здание Парламента, Вестминстерское аббатство, Трафальгарская площадь... Затем как-то вечерком мы сделали такой экскурс по английским пабам. Правда, он был тогда в «периоде непьющем», а я вел машину, но шли-то не за пивом, а чтобы посмотреть интерьеры, атмосферу. Некоторые лондонские пабы имеют историю, уходящую в глубь веков. Кроме того, мы были в лондонском Тауэре, Британском музее и галерее Тейт. Ланчевали и обедали раз-другой в районе Мэйфэр и Ланкастер Гэйт».
У Марины — кинодела в Мексике, и они в сопровождении ее подруги летят туда через Мадрид. Поломка самолета, смена рейса, и, как подарок, — два дня в Мадриде. Кроме впечатлений об испанской земле, посещение галереи Прадо — Веласкес, Босх, Гойя... Это вам не просмотр репродукций в альбоме!
Надо отметить, что при оформлении разрешений на выезд Высоцкого всегда предупреждали, что отпускают его только во Францию, о чем инспектор ОВИРа делал отметку в документе под названием «расписка», а иногда и сам Высоцкий дописывал на ней фразу-обязательство: «Кроме Франции, не выезжаю никуда». Однако он будет эти обязательства достаточно часто нарушать, и именно во время поездок по разрешениям «только во Францию» ему удалось побывать в США, Канаде, Мексике, Италии, Англии, во французской Полинезии и ряде других стран.
Вспоминает В.Аксенов: «Однажды после возвращения в Москву Высоцкого пригласили на беседу сотрудники КГБ, чтобы выяснить, как он оказался в Америке. «Так это мы путешествовали по Франции, ездили к детям (о. Таити — французская колония) и по пути заехали...» — ответил Высоцкий». И действительно, все поездки на Таити были связаны прежде всего с детьми Марины, которые жили там по одному, а иногда и все вместе у второго мужа Марины — Жан-Клода Бруйе.
В конце апреля Владимир и Марина отправляются в Геную, чтобы там сесть на теплоход «Белоруссия», следующий по маршруту: Генуя — Касабланка — Канарские острова — остров Мадейра — Барселона — и обратно до Генуи. Этот круиз продолжительностью две недели проводил капитан Феликс Дашков, с которым Высоцкий был знаком еще с 1967 года, когда тот был капитаном теплохода «Литва».
Впервые Высоцкий оказался на Африканском континенте.
Вспоминает Ф.Дашков: «Мы ездили в Касабланку в ресторан вечером и кушали омаров. Высоцкий, видимо, впервые в жизни это пробовал и часто потом вспоминал, как мы кушали омаров в Касабланке.
Ночью теплоход идет от порта к порту. Утром приходит рано. Люди завтракают — и на автобусы, сразу же поехали на экскурсии. Кто не хочет, тот может взять себе такси или просто пешком пойти...
Я всегда им организовывал поездки. Потому что у меня возможность такая была. Я брал у морского агента машину. И мы, как правило, ездили вместе. На Канарах мы заходили на три острова: Лансароте, там останавливались в порту Аресифе, на острове Гран-Канария были в Лас-Пальмасе и на острове Тенерифе были в Санта-Крус-де-Тенерифе».
В этот раз из Касабланки ездили на посольском автомобиле в столицу Марокко — Рабат.
26 апреля Высоцкий посылает матери открытку из города Лас-Пальмас, расположенного на острове Гран-Канария: «Мамочка! Это первая открытка, но уж больно здесь красиво — и телефона нет. Мы на пароходе поплыли из Генуи на Канарские острова. Отдыхаем, глядим, восхищаемся, шастаем. 4-го будем в Париже, позвоним. Целую. Володя».
«...К позорному столбу я пригвожден, к барьеру вызван я языковому. Ах, разность в языках!..» — напишет Высоцкий в своем посвящении Марине. Из этой неудобной ситуации ему приходилось поначалу выбираться самому. Марина, занятая своими проблемами, не понимала затруднений мужа: «Языковой барьер? Нет, у Высоцкого его не было — ни тогда, когда он первый раз приезжал в Париж, ни потом, когда он уже мог вполне сносно изъясняться по-французски и обходиться без помощи переводчика».
А в дневнике Высоцкий писал: «Очень меня раздражает незнание языка. Я все время спрашиваю: что? что? И это раздражает окружающих». Вот поэтому там, как он любил говорить — в «Парижске», он был рад любому поводу общения на русском языке. И тут такое везение: на одном из приемов в доме Одиль Высоцкий встречает Михаила Барышникова — одного из лучших танцовщиков мира. Они знают друг друга еще по Ленинграду. Их познакомил тогда Кирилл Ласкари. Знаменитый балетмейстер ставил на телевидении фильм-балет «Сказ о холопе Никишке», где дебютировал М.Барышников.
Иван Дыховичный: «Это была короткая — одно лето, — но очень сильная дружба. Мы были в Ленинграде. Миша очень живой человек, душевно живой... Тогда образовался такой круг людей с открытой душой...»
