Эта блистательная победа, стоившая нам всего 200 человек, отворила мне врата Каира. Я вступил в столицу 25-го числа.
Ибрагим-Бей(14), начальствовавший мамелюками правого берега Нила, отступил к Бельбейссу. Мурад-Бей с мамелюками левого берега направился к верхнему Египту. Я послал Дезе его преследовать. Этот отличный генерал с горстью своих войск успел утвердиться в верхнем Египте и отражал Мурад-Бея, который, терпя постоянные поражения, не терял надежды, беспрерывно возобновлял свои попытки с изумительным постоянством.
Чтоб окончить наше завоевание, надобно было разбить Ибрагим-Бея. 7-го августа с дивизиями Ренье, Мену, Клебера и кавалерией я пошел на Бельбейсс. Ибрагим отступал к сирийской степи. Я следовал за ним. 11-го мая моя кавалерия настигла его арьергард и разбила при Сальших. У Ибрагима оставалось еще около тысячи всадников. Он ускакал с ними через степь и остановился в Газе. Я оставил Ренье в Сальшихе с приказанием укрепить этот пост, прикрывающий Египет со стороны Сирии. Дивизия Клебера завладела Дамиеттой, и тогда весь берег был в моей власти. Я возвратился в Каир c дивизией Мену.
До сих пор все шло хорошо; по крайней мере, я так думал; но, между тем, неудача, происшедшая от невыполнения моих приказаний, нанесла гибельный удар моим надеждам. Я несколько раз упорно настаивал, чтобы флот наш отступил в старый александрийский порт; если же это невозможно, то чтобы возвратился во Францию. Моряки наши утверждали, что фарватер этого порта не пригоден для прохода линейных кораблей. Измерение глубины, сделанное по моему приказанию, доказало, что по нему могут проходить 74-х пушечные, и я торопил адмирала Брюэса(15) войти в порт. Ему казалось это опасным. Он говорил, что его можно запереть тремя кораблями в этом дефиле, из которого потом нельзя будет выйти и предпочел держаться на море. Разгрузив свои корабли, он ожидал съестных припасов и стал на рейд у Абукира, в боевой порядок у самого берега, ожидая возможности возвратиться в Тулон или Корфу. 1-го августа при наступлении ночи он был атакован. Адмирал самонадеянно ожидал неприятеля, думая, что тот нападет на него с фронта. Но Нельсон смело провел несколько судов у самых отмелей, между нашей линией и берегом, прорвал центр, разбил и уничтожил левый фланг, поставив его между двух огней, в то время как правый оставался бездейственным зрителем этой странной битвы. Бой продолжался 36-ть часов и кончился уничтожением трех четвертей нашего флота. Адмирал Брюэс загладил отчасти славной смертью свою ошибку, столь гибельную для французского флота.
Это несчастие чрезвычайно уменьшило вероятность удачи нашей экспедиции, но еще не совершенно лишило меня надежды на успех, склонив жителей на свою сторону, нам можно было удержать в своей власти эту страну. Снабженные деньгами, офицерами и оружием, мы могли бы комплектовать войска свои, подобно мамелюкам, и я устремил к этому все мои усилия; но тут надо было преодолеть два могущественных препятствия. Первое было то, что война на море останавливала внешнюю торговлю, единственный источник богатства этой земли; второе препятствие была религия. Коран повелевает уничтожать неверных или делать их данниками; он не позволяет им повиноваться. В X, XI и XII веках догматы исламизма, которые были важными препятствиями христианам в Сирии, переродив войну в разбой и убийства, в которых Европа теряла миллионы людей. Если бы тот же дух одушевлял египтян в 1798 году, гибель наша была бы неизбежна. Малочисленное войско мое, не воспламененное фанатизмом, не могло бы и шести месяцев устоять против народонаселения из нескольких миллионов отчаянных мусульман. К счастью, Коран потерял много влияния своего при беспрерывных сношениях египтян с Европою. Существовавшая еще ненависть далеко не походила на изуверство X века. Я не терял надежды преклонить имамов и все мусульманское духовенство на мою сторону. Со времен революции французская армия была очень хладнокровна ко всем вероисповеданиям; даже в Италии солдаты наши никогда не ходили в церковь. Я воспользовался этим обстоятельством, чтобы уверить мусульман, что войска мои готовы принять магометанскую веру. Христиане различных вероисповеданий думали воспользоваться нашим пребыванием, чтобы освободиться от некоторых притеснений, терпимых ими в отправлении предписаний религии; но я всячески старался не вмешиваться в духовные дела и оставить их в том же положении. С восходом солнца являлись ко мне ежедневно шейхи главной мечети; их принимали с большими почестями, и я часто рассуждал с ними о жизни пророка и различных главах Корана. Я присутствовал при совершении многих их обрядов, и уважением к их обычаями вере успел внушить им полное ко мне доверие.
Следуя этой системе, я употребил все средства, чтобы успокоить Порту. Сделав высадку в Египет, я всячески старался доказать турецкому правительству, что я хочу только наказать беев, которыми оно было недовольно, подорвать торговлю англичан в Индии и сделать в Египте складочное место произведений востока. Я надеялся, что Талейран для этой же цели поедет в Константинополь; но хитрая лисица слишком боялась семибашенного замка. Талейран под различными предлогами передал поручениe другому, остался сам в Париже и дал полную свободу Англии и России возмущать против нас Порту. Однако ж она не смела еще действовать открыто, и только с уничтожением нашего флота решилась объявить войну; 1-го сентября Рюффен, наш поверенный в делах в Константинополе, заключен был в семибашенный замок.
До сего времени я имел основательные причины надеяться на успех учреждения колонии в Египте, который, казалось, уже успокоился; только изредка тревожили нас набеги мамелюков. Различные заведения, учреждённые в Каире бывшими при мне учеными, развлекали нашу скуку в этой чуждой стране. Устроены были мастерские, литейные и пороховые заводы, и вообще все пособия, какие доставлялись искусством войны. Разрыв с Портой разрушил наши блестящие надежды.
Слух о войне быстро разнесся по Египту и произвел всеобщее волнение. Лишь только глава мусульман объявил себя против нас, мы сделались в глазах народа неверными собаками, которых закон велит истреблять. 22-го октября закипел бунт в Каире. Генерал Дюпюи(16), там начальствовавший, и до 300 человек наших солдат и офицеров были изрублены. Необходимо было прибегнуть к строгим и решительным мерам. Войска мои, расположенные вокруг города, ворвались в него и умерщвляли всех, кто попадался с оружием в руках. После двух дней самого ужасного кровопролития, тишина была восстановлена, и этот укрощенный бунт еще более упрочил наше могущество в Египте; к тому же Дезе окончил завоевание верхнего Египта и разбил остатки мамелюков при Седимане.
