- И у меня руки вспотели, - усмехнулся Голиков. - Едва удержался, чтобы не таранить. А сейчас ценнее карту довезти.
Грейдер круто сворачивал вправо, и там, за поворотом, Андрей снова увидел длинную черную машину фельдмаршала, который даже не подозревал, что жизнь его зависела от хода мыслей человека, сидящего в бронетранспортере.
На дороге становилось все теснее. Громыхали танки, медленно ползли самоходки. Мощные тракторы волокли громадные пушки. Обочь дороги запыленные автоматчики вели группы пленных бойцов. И Андрей, стиснув зубы, глядел на их мрачные лица.
В бронетранспортере Ольга щелкала переключателями немецкой рации.
- Слыхать? Нет? - спрашивал у нее Лютиков.
И она только качала головой.
Кюн с заткнутым портянкой ртом ворочал налившимися кровью глазами. Власюк лежал на подостланных немецких шинелях. Он дышал трудно, с хрипом.
Проехали деревню, почти целиком сожженную, где на подворьях валялись раздутые трупы коров.
- Сколько жили, добра наживали, - вздохнул кривоносый боец, поправляя немецкую каску - И все разом... вонь теперь одна. - Наклонившись к Власкжу, он добавил:
- Пожгли село. И яблони, как угли... У меня дома тоже сад.
- А-а? - слабо протянул Власюк.
- Трясет?
- Ничего, - сержант облизнул сухие губы. - Воды бы холодной.
- Нельзя воды, - сказала Ольга. - Не надо разговаривать.
За деревней, где раньше была какая-то ферма, стоял танк и около него пленные. Два офицера в черной форме медленно шли вдоль строя. Упирающегося человека вытолкнули из шеренги, и солдат поволок его к грузовику.
- Э-э!- хватая автомат, выговорил кривоносый.
- Отставить! - глухо бросил комдив. - Лейтенант, посмотри карту, где мы находимся.
Бронетранспортер, замедлив ход, стал отставать от колонны грузовиков.
- Скоро будет река, - доложил Андрей.
Бронетранспортер свернул на проселочную дорогу.
И, проехав еще километра два, остановился у стога ржаной соломы. Когда заглушили мотор, стали явственно слышны раскаты орудийной пальбы.
- фронт, братцы! - заговорили бойцы. - Ей-богу, фронт...
- Москву удалось поймать? - спросил комдив.
- Только немцы кричат, - ответила радистка. - Что-то кричат и бьют в барабаны.
Она передала наушники Андрею.
Сквозь треск и шум Андрей различил голос берлинского диктора.
- Передают военную сводку.
- Ну-ка, ну-ка? - заинтересовался Голиков. - Что там?
- ...На севере, - переводил Андреи, - занят Псков.
Танки генерал-полковника Гепнера форсировали Двину взяли много пленных... На Центральном фронте, в районе Белостока и Минска, завершен разгром окруженных армий. По предварительным данным, захвачено более трехсот тысяч русских солдат, несколько генералов, более трех тысяч танков... тысяча восемьсот орудий. Маршал Тимошенко улетел самолетом.
Лицо комдива будто окаменело, шрам побелел.
- На южном крыле, - говорил медленнее Андрей, - русские войска под угрозой охвата с флангов бегут к Днепру. Сегодня утром фюрер заявил, что русские проиграли войну...
Кюн подскочил, двигая губами, стараясь выплюнуть кляп, глаза его восторженно расширились.
- Ну, ты, - Лютиков кулаком ткнул гауптмана в шею. - Что он, пророк, твой Гитлер? Мне еще поп толковал, что и все пророки брехуны.
- Мы ж воевать лишь начали, - добавил боец с перебитым носом.
Комдив молча, должно быть прислушиваясь к орудийной пальбе, глядел на сжатое поле, на одинокий дуб, как бы подпиравший могучими ветвями полинялое небо. Земля после жатвы казалась истомленной, точно после родов. И солнце лениво, как бы сделав свое главное дело, скатывалось за поле. А по грейдеру на восток двигались танки.
- Может, завтра будем дома, - проговорил Андрей. Он сказал это, чтобы разрядить гнетущее молчание, а про себя думал, что на северном и центральном участках огромного фронта та самая укрепленная линия, где надеялись остановить немецкие армии, уже прорвана. Это, наверное, и заставило побледнеть комдива. И еще думал о том, что, когда взял наушники, радистка не отодвинулась. Мягкие волосы Ольги касались его лица. Он слушал резкий, захлебывающийся крик диктора, приглушаемый скрежетом катившихся по грейдеру танков, но почему-то важнее того, что слышал, казались эти едва ощутимые прикосновения волос девушки. Ольга не смотрела на него, и только щека ее почему-то залилась румянцем.
Андрей отдал ей наушники, придвинулся к Власюку.
- Ну что, сержант, легче?
Лицо Власюка было спокойным, даже как бы умиротворенным, только резче обозначились его скулы и нос.
Он приподнял веки.
- Как уходить будете, гранату мне дайте.
- Куда уходить? - спросил Андрей.
- Тащить меня - обуза.
- Глупости, - сказал Андрей. - Дождемся вечера и поедем.
- Мальчонкой я рыб удить любил, - с укоризной глядя на Андрея, проговорил сержант. - А в школе учи
тель спрашивает: что добываем из земли? Я и бухнул:
червяков... За эту святую правду он меня выгнал.
- А ты гвоздь ему в стул не забил? - поинтересовался Лютиков.
- Эх, токо бы выбраться, - сказал кривоносый боец.
Он достал из кармана прорезиненную обертку санитарного пакета, развернул ее и показал фотографию.
- Жена, что ли? - спросил его Лютиков.
- Жена.
- Красивая, - похвалил Лютиков.
- Друг мне перед самой войной отписал, будто хахаля завела. Ну, только бы выбраться!
- Послал бы ты... этого друга, - возмутился Лютиков. - И брешет он! Друг бы молчком хахалю голову свернул.
- Лейтенант, - позвал Андрея комдив, - давай карту. Посмотрим, где тут мост.
XXVI
К ночи движение по грейдеру совсем прекратилось, гул пушек на востоке усилился. Андрей вначале решил, что они приближаются к фронту, но потом загромыхало справа. Зарницы разрывов охватили весь горизонт.
Комдив, сосредоточенный, молчаливый, часто останавливал бронетранспортер, прислушивался к звукам боя.
Проскочив темную, без единого огонька деревушку, бронетранспортер едва не врезался в хвост колонны грузовиков. Впереди мелькали лучи фонариков, громко, озлобленно кричали солдаты. Оттуда тянуло сыростьк и прохладой.
"Переправа, - догадался Андрей. - Здесь все решится для нас".
- Кто-то подбежал к бронетранспортеру.
- Nicht stehenbleibenu Uberholen Sie doch diese Zummel [Не задерживаться. Объезжайте этих болванов (нем.).].
Бронетранспортер, объезжая грузовики, сползал по косогору к переправе. Один грузовик здесь лежал на боку, другой врезался в него Десятка два солдат облепили машины, пытаясь столкнуть их в воду. Кто-то фонариком стал указывать бронетранспортеру путь. Под гусеницами заскрипел шаткий деревянный настил.
А метрах в тридцати, левее, вырисовывались исковерканные взрывом пролеты моста. И вдруг там, за этим мостом, послышался рокот самолета. Черная груда машин на берегу зашевелилась, стала расползаться.
