Боря сидит у меня в вагончике и отказывается включить свой мозг. Мозг не способен усвоить математическое уравнение, и срабатывает система самосохранения — мозг отключается.
Уравнение элементарнейшее. Икс равняется игреку. Икс — доходы Бориса, а игрек — его расходы. Мозг пытается осознать, для чего же он приехал за восемь тысяч километров, и не находя ответа, отключается.
— Саш, я оставлю тебе сумку, в ней мои книги. Книги по философии и восточным единоборствам. Я приеду за ними… приеду когда‑нибудь. Я так больше не могу. В этом прозябании нет смысла.
Боря сел на свой велосипед. Коленки упирались ему в грудь. Он был похож на клоуна из дешёвого цирка Шапито, которому достался детский велик вместо обычного.
— Каких‑то 110 километров до Дублина, Саня, я спортсмен. Я верю, что смогу найти место, где меня будут уважать! Пусть уважение будет выражаться лишь только деньгами, а не словами, я это переживу!
За сумкой с книгами, Боря больше не вернулся.
Я потерял друга.
Бог видит кому тяжело. Он обязательно даёт новый шанс, нужно только уметь им воспользоваться. Случайно в магазине я увидел парня, у которого во взгляде было написано: «Я русский!»
Это невозможно подделать. Никакой актер в Голливуде не сможет повторить такое выражение глаз. Это от природы. Русского в толпе ты выделишь всегда безошибочно. В его взгляде всегда безнадежная усталость и испуг. Лев Толстой сказал: «Глаза это зеркало души». Я уверен, что глаза русского человека, это отражение его нелёгкой и запутанной судьбы.
Очень хочется заглянуть в американские глаза. Заглянуть бы в глаза Кевина Костнера или, скажем Бреда Питта[11]. В их глазах отражение успеха, отражение американской мечты. В тех, американских глазах отражение стремления к победе, отражение свободного образа жизни. Отражение свободы.
Глаза Падди, это отражение бокалов Гиннесса. Отражение бокалов Гиннесса с крепкой пеной нежно кремового цвета. А на пене, ловкая рука бармена, вывела силуэт листка клевера с тремя неизменными символами $£€.
— Александр, ты должен купить себе мобильный телефон. — заявил мне Падди.
— Зачем? Мне не нужны лишние расходы.
— Во–первых, я буду тебе звонить и сообщать, какого размера грибы стоит собирать и так далее, а во–вторых, мне не нравится, что ты звонишь из моего дома.
— Так, я звонил‑то всего два раза.
— Всё равно, Алекс, купи себе мобильный телефон! — сказал Падди с раздражением.
Я стою в магазине. Дрожащими руками держу трубку. Это невиданное и неслыханное чудо — собственный телефон в кармане. Это недоступная мне диковина, словно явившаяся из сумочки гламурных аксессуаров Пэрис Хилтон[12].
— Сколько стоит?
— Восемьдесят евро.
«Восемьдесят евро?» Это восемь тысяч циклов «Спина гнется. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз сорвал четыре грибочка. Вверх уложил их в коробочку». Мне очень жаль своих, затраченных на труд, усилий.
— Спасибо, я зайду в следующий раз, — сказал я и отложил покупку мобильного телефона ещё на пару лет.
Виталий, так звали того русского парня с которым я случайно встретился в магазине.
Я слушал его, разинув рот и не веря собственным ушам. Платят ему по закону. За дополнительные часы платят проценты сверху. За субботу — тоже проценты. Воскресение — выходной, а кроме того, какое‑то чудо: «паблик холидей»[13]. Означает это, что в праздники они отдыхают! А уже если работают, то платят им двойную оплату!
Я слушал его левым полушарием головного мозга, а правым полушарием уныло прикидывал свои потери… выходило, что за пять лет каторжных работ на Падди я не дополучил примерно пятьдесят тысяч евро… а может и шестьдесят…
Нашей дружбе не суждено было продолжиться. На следующий день, Падди улучил момент, когда я остался один в маленькой кухоньке на его ферме и пригрозил:
— Встречаешься с новыми друзьями, Александр? А не слышал ли ты слухов?
— Каких ещё слухов? — от заговорщицкого тона его голоса и от непонятного начала разговор я был совершенно растерян.
— А таких слухов! Все соседи вокруг говорят, что ты торгуешь наркотиками!
От глубины маразма сказанного им, закружилась голова, будто бы я стоял на краю пропасти. И вероятно именно к этой пропасти Падди меня подталкивал.
— Не слышал? А я слышал, что ты заводишь дружбу, с кем не следует. Так вот, смотри Александр, если я узнаю, что ты встречаешься с Виталием, это будут не просто слухи о том, что ты торгуешь наркотиками. В это будут вовлечены сотрудники полиции. Делай выводы, Александр!
Как? Как? Как?
Каким образом мне увидеть хоть какого‑нибудь человека? Кто сможет поделиться опытом и рассказать, как бороться за свои права, как попытаться сдвинуть с места эту скалу безумной эксплуатации?
Я хочу купить автомобиль. Или хотя бы мопед, чтобы можно было выбраться куда‑нибудь, в общество.
— Александр, я не советую тебе покупать машину. Это безумно дорого. В этой стране, машины не у каждого. Машина это жуткие расходы: страховка, налоги, обслуживание. Александр, купи себе пони!!! Я не против, пусть пасётся позади твоего вагончика. Всего триста евро! — весело сказал Падди.
Морщинки вокруг его глаз сплелись в весёлую паутинку. Я чувствовал его удовлетворение. Он получал удовольствие от того, что отказывал мне.
— Ну, неужели, даже самая недорогая, самая маленькая машина будет стоить так дорого? А мопед?
— Даже не думай, Александр, даже и не пытайся! Мопед — это мгновенная смерть. Заказывай такси и поезжай куда надо и когда хочешь. Копи деньги, жизнь будет не лёгкой!
Я коплю. Я хочу накопить на адвоката, который сможет мне помочь вырваться из плена диктатуры. Сбросить с пьедестала этого всемогущего самодержца. Прищемить хвост тому, который диктует мне с кем общаться, куда ездить. Вставить мозги тому, который контролирует каждый мой шаг, только бы я не знал законов трудового права, только бы я не имел возможности встретиться с представителем правозащитных органов.
Здравствуй, мой милый муженёк, мой хороший, Александр!
Мы уже ели первые ягоды клубники. Ездили в субботу к моей маме на дачу и собрали там одну тарелочку. Детки каждый день просят теперь, чтобы я им купила клубники. Трёхлитровый бидон стоит ».50- 1.70, ужас, как дорого! Ни за что не куплю! Ждём, когда созреют свои ягоды на даче у бабушки.
Заставляю девочек чистить зубы каждый день. Только делают они это с неохотой. Всему виной, наверное, ледяная вода, которая сводит зубы до ломоты. Я уже не помню, как это бывает хорошо, когда существует горячая вода.
