Он перечисляет все военные преступления, которые, по его мнению, были совершены, естественно не упоминая советских: массовое убийство русскими в Катынском лесу и другие преступления Красной армии против человечности. О них благоразумно умалчивается. Наступательная война против Польши клеймится позором, но об участии в ней России и о наступательной войне против Финляндии Руденко «забывает»…
Свою изобилующую недоказанными утверждениями речь он завершает лицемерными словами: «Так пусть же суд народов вынесет фашистским палачам приговор – справедливый и суровый».
Бесстыдная ложь о «суде народов», который состоял лишь из представителей четырех держав-победительниц, срывается с губ советского генерала так же легко, как требование «справедливого приговора». При этом товарищ генерал точно знает, что «справедливый приговор», как обычно на его родине, здесь уже давно был определен. Профессор Тэйлор, британский историк, позже станет утверждать: «Этот приговор был вынесен еще до начала процесса».
Заключительное слово Йодля
Во время заседания во второй половине дня 31 августа обвиняемым разрешают дать некоторые объяснения.
С впечатлившей всех четкостью в начале своего заключительного слова рейхсмаршал Герман Геринг говорит то, что каждому, даже простым наблюдателям, которые там присутствовали, должно было броситься в глаза:
«В своей заключительной речи обвинение говорило о защите и их доказательствах как о чем-то, не имеющем никакой ценности. Данные обвиняемыми под присягой показания, которые могли служить поддержкой для обвинения, оно считает абсолютно правдивыми, но в то же время те слова подсудимых, которые противоречат обвинению, объявляет лжесвидетельствами. Это очень примитивно и не является убедительным основанием для доказательств».
Генерал-полковник Йодль пятнадцатый в списке обвиняемых. Он говорит:
«Господин президент, господа судьи! Я верю, что позже история придет к объективному и справедливому мнению о военных руководителях и их помощниках. Так как они и вместе с ними весь немецкий вермахт стояли перед неразрешимой проблемой, как вести войну, которую они не желали и не начинали по собственной воле, при Верховном главнокомандующем, который им не доверял и которому они сами не полностью доверяли. При Верховном главнокомандующем, использовавшем при этом методы, которые часто противоречили их принципам управления и личным представлениям, с войсками и полицейскими силами, которые не подчинялись их полной командной власти, и с разведкой, которая частично работала на противника. И при этом четко сознавая, что именно эта война решит, быть или не быть дорогой Отчизне.
Они не служили ни князю тьмы и ни преступнику, они служили своему народу и Родине.
Что касается меня, я верю, что ни один человек не может действовать лучше, чем в тех случаях, когда он из целей, которые ему кажутся достижимыми, добивается самой главной. Это и ничто другое всегда было для меня главным руководством в моих поступках. И поэтому, какой бы приговор вы, мои судьи, мне ни вынесли, я покину этот зал с высоко поднятой головой, то есть так же, как я вошел сюда много месяцев назад. Но того, кто назовет меня предателем почетных традиций немецкой армии или кто станет утверждать, что я оставался на своем посту из эгоистических, личных соображений, того я назову предателем истины.
В такой войне, как эта, в которой лавинами бомб или под обстрелом штурмовиков были убиты сотни тысяч женщин и детей, в которой партизаны применяли все методы, казавшиеся им целесообразными, любые проводимые мероприятия, даже когда они кажутся сомнительными с точки зрения международного права, не признавались преступлениями против морали и совести. Я верю и признаю: долг перед народом и Родиной стоит превыше всего. Исполнять его было для меня величайшей честью и законом.
Пусть в счастливом будущем этот долг будет заменен другим, еще более высоким: долгом перед человечеством!» (Т. 22. С. 454–455.)
На 217-й день самого крупного политического показательного судебного процесса столетия, в понедельник 30 сентября 1946 года «судьи» трибунала победителей начинают поочередно зачитывать изложение мотивов суда при вынесении приговора. Это изложение почти не отличается от обвинительного заключения. Однако массовое убийство советскими солдатами в Катынском лесу, которое обвинение хотело приписать немецкому вермахту, больше не упоминается. Также не упоминается Версальский мирный договор, с помощью которого победители Первой мировой войны заложили «бомбу замедленного действия» для следующей европейской войны, которая благодаря американскому президенту Рузвельту и при поддержке Черчилля стала мировой. Также ни словом не вспоминают о тайном советско-немецком договоре от 23 августа 1939 года и участии России в наступательной войне против Польши.
Естественно, в изложении также ничего нет о военных преступлениях и преступлениях против человечности, совершенных западно-восточными союзниками.
После повторения известной пропагандистской лжи вражеских держав о Генеральном штабе и ОКВ неожиданно оба оправданы, тем самым они не провозглашаются «преступными организациями». 29 сентября 1946 года генерал-полковник Йодль пишет в письме жене:
«Радостным известием стало решение относительно группы высших военных. Возможно, даже я чем-то этому поспособствовал. Это потрясающее чувство, что я, если даже зря боролся за себя, сумел помочь своим товарищам…»
Также как «непреступные» оправданы СА и кабинет министров.
Оправдательный приговор Генеральному штабу и ОКВ гласит, что немецкое государство не вело наступательной войны против Америки, Англии и Франции. Историк Генрих Гертле пишет об этом: «Если война против Франции, Англии и Америки не была наступательной, то тогда Германия просто защищалась. Так как без наступления не может быть войны, а Германия не нападала, то, значит, Франция, Англия и США должны быть признаны агрессорами».[26]
* * *
«Суд» откладывается до 1 октября, когда в 9.30 утра продолжается чтение приговоров. В этот день генерал-полковник Йодль также выслушивает свой приговор.
Полностью оставляя без внимания результат судебного следствия и ясные, юридически обоснованные доказательства защиты, пункты обвинения против солдата Йодля остаются неизменными. Согласно лондонскому «уставу» исключается противоправный приказ в условиях крайней необходимости и, кроме того, утверждается, что не было «никаких смягчающих обстоятельств».
«Трибунал признал Йодля виновным по всем четырем пунктам обвинения», – говорится в конце. Итак, трибунал победителей утверждает, что генерал-полковник виновен в «заговоре с целью достижения мирового господства», в «преступлениях против мира», в «военных преступлениях» и в «преступлениях против человечности».
