Будь посдержаннее и жене своей того же пожелай. Моя тут мне влепила гражданской страсти и чёрненького пафоса, обличая современный режим и меня заодно, будто при прежнем режиме жилось нам всем и вам тоже безбедно и здорово.
Журнал «Сибирские дни» остановился. «День и ночь» ещё выходит. Два последних номера в производстве, и боюсь, как бы не стали последними, так как каждый номер стал стоить 59-60 миллионов и мы обобрали всех, кого ещё у нас тут можно обобрать и ободрать.
К сожалению, «Литературные встречи» не возобновятся — нет денег, а в местную власть избран человек от патриотов-коммунистов. За год присутствия у власти он отработал, точнее, отбыл в кресле 14 дней. Остальное время проотдыхал в спецбольнице, проводя в городе творческие встречи с блядями.
Дела очень и очень худы, времена всё более шаткие. Я отбил телеграмму в Кремль с гневным протестом против обложения налогами земельных участков, с которых кормится народ, и боюсь, это отзовётся на издании собрания сочинений. Но да Бог с ними, моими сочинениями, не было б схватки кровавой, а дело движется к тому.
Марья Семёновна продолжает тяжело болеть, не выходит из дому и становится всё более сердитой и вредной, сердясь на меня, что я не с нею рядом, а обретаюсь в деревне, и она думает, что я здесь пьянствую и морально разлагаюсь. Привык человек к поклонению и повиновению ей всех и вся, а я на старости лет, уставши от её тяжёлого гнёта, нет-нет да и ускользну, Но надвигается осень, затем зима. Как-то я перевалю их.
Осенью, если буду здоров, полечу в Бельгию на конгресс европейской интеллигенции. Пригласили. Событие это будет с 6 по 9 октября. Вот, может, маленько встряхнусь, пообщаюсь с людьми и передохну, если большевички недобрые снова не устроят какую-нибудь бучу. Они всё грозятся осенью учинить какую акцию неповиновения, а президент наш. самодовольно шлёпая губами, всё уверяет, что жить стало лучше, жить стало веселее.
Вот пока и всё, не торопись с рукописью, поработай ещё, не давай себе увлекаться и почитай моё, раз обо мне пишешь, а то ведь даже «Пастушку» цитируешь по старому варианту. А надо дождаться новых изданий. И непременно, всенепременно прочесть комментарий, особенно к роману — он в десятом томе, роман-то. Комментариев к нему аж 45 страниц. И состоят они большей частью из читательских писем. Твоё читательское право не принимать роман, но ты должен разобраться в нём хотя бы на уровне квалифицированного читателя. Была ведь критика на него, и не только ругательная. Её надо читать, в первую голову статейку Михаила Кураева в «Вопросах литературы» за прошлый год, где-то в начальных номерах.
Ну всё! Желаю тебе доброго здоровья, и дров и картошек побольше, да похрущее. У нас урожай ничего, только вот, опыляя лес от клещей, и огороды опылили, так чернеть растения начали, и первая — картошка. Книжку твою в библиотеку снёс. Дела в библиотеке в связи с переменой власти осложнились, но об этом в другой раз.
Обнимаю, Виктор Астафьев
24 августа 1997 г.
Участникам дальневосточной конференции
Я сижу в деревне, нет здесь ни телеграфа, ни попутного нарочного передать Вам какое-то послание. Вот корябаю пером своим на бумаге, дойдёт — хорошо, не дойдёт — тоже неплохо, ибо с 1953 года, заступаясь за природу, в ту пору за уральский лес и природу его, убедился в бесполезности этого занятия. Более того, тратя бумагу на защиту лесов, мы наносим вред лесу, потому как из него, из бедного, делается бумага. Что касается народности удэге, то ведь и мы, русские, становимся народностью, а не народом и нуждаемся в защите от самих себя. И вообще человек нуждается прежде всего в защите от самого себя.
Двигаясь вместе с развивающимся прогрессом ускоренным шагом к гибели, современный человек не отказался ни от одной услуги развивающегося прогресса, от комфорта, им предоставляемого. Но самое удручающее — то, что прогресс-то «умнеет», развивается, набирает мощь. а человек всё более дичает, бездельничает, слабеет умственно и физически.
Я думаю, и давно пришёл к убеждению, что наша замечательная планета Земля предназначалась для другого, более разумного и мирного существа, но агрессивное от самого рождения двуногое существо, не заметив того, сожрало, истребило предтечу и пошло кровавым, все истребляющим зверем по земле. Гении человечества, лелеемые Богом, лишь проявили, показали возможности человека, высоту его полёта и ума. Военщина и мракобесные религии всех времён и народов, прорубая себе дорогу в человеческой тайге, беспощадно вырубали тех, кто преграждал им путь к жизни избранной, сладкой, к власти, к возвышению над ближним своим, кто взывал к разуму и сердцу. Более пятнадцати тысяч войн, три с лишним миллиарда человек убитых на войне — это вот показатель «разумной» деятельности человека на земле, и всё, всё подчинено и истреблено во имя и ради возвышения одного народа, а затем и одного государства над другим.
Человек не захотел жить по заветам Божьим, не захотел спасения и посчитал путь, указанный Богом, для себя неприемлемым и трудным, а безбожие, безверие неизбежно приведёт его и «дом» наш уютный — Землю к гибели, причём не в очень отдалённые времена.
Остающиеся существовать на Земле ещё будут завидовать нивхам, удэгейцам, эвенкам, нганасанам и прочим народностям, успевшим вымереть до Страшного Суда, до катастрофы земной, до вымирания всеобщего на отравленной, ограбленной, измученной своей планете. Человечеству даже и задуматься некогда над тем, что его ждёт впереди, какое страшное наказание примет оно за свой преступный путь, за кровавую дорогу, им проложенную, за чудовищную историю, им сотворенную.
Даже и аминь некому будет сказать, ибо забудет оно слова, забудет всякую веру, забудет само себя, на четвереньках уползая обратно в холодные пещеры. Поглядите окрест, оглянитесь на себя и на детей своих — мы уже около устья той пещеры, первого и последнего пристанища существа, которое самоназвалось хомо сапиенс и смеет нагло называть себя наместником Бога на земле.
Да поможет Вам и всем нам наш Всемилостивейший Господь! Да просветится затемнённый наш разум! Назад — к милосердию, к покаянию, к созиданию и спасению! Низко кланяюсь и молюсь за всех Вас. Виктор Астафьев
29 сентября 1997 г.
(В.Потанину)
Дорогой Витя!
Прости меня, затурканного старика, хотел тебя поздравить с этим самым ...летием, но так меня закрутило-замотало, что и вздохнуть некогда, а завтра, то есть 30-го я уже из деревни уезжаю в этот промозглый, всегда отчуждённый город, который я так уж и не полюблю, точнее, к которому так и не присохну, Я имею в виду не Красноярск, он не лучше и не хуже других городов, а вообще город как образ спрута, всосавшего во чрево своё люд божий и переваривающего в своей неспокойной, отравленной газами и шумом наполненной утробе.
