Через день ко мне прибежал мой однокашник, капитан Масюк.
— Володя! Меня на плавбазу на Север переводят! Что делать?
Я молчал, я не осмелился сказать, что силой определенных обстоятельств, вместо меня едет он. Через месяц он уехал в Североморск, а я продолжал службу на своем корабле.
Судьба играет человеком. Вовремя и точно поданный командиру пас — и ты уже изменил свою судьбу. Вот так. А через много лет, когда я уже служил в Москве, мы встретились с ним вновь. Он уже был начальником аварийно-спасательной службы, контр-адмиралом. Его фамилия мелькала в центральной прессе: под его руководством, в очень тяжелых условиях, разминировался важный порт в Бангладеш. За пару лет до его кончины мы с ним лежали в смежных палатах Центрального госпиталя ВМФ. Он был в тяжелом состоянии, стонал, лежа под капельницей, и я часто сидел у его кровати. Мы вспоминали Севастополь, волейбол и, когда я напомнил об описанном случае, сыгравшем в моей судьбе решающую роль, он только тихо хихикал.
Как мы зарабатывали цемент
В 1958 году в Севастополе началось массовое жилищное строительство, так называемым, хозспособом. Это означало, что в строительстве участвовали все. Одни отряжали матросов на стройки, вторые — вкалывали на кирпичных заводах, получая вместо денег кирпичи. На нашу долю выпало зарабатывание цемента на знаменитом комбинате в городе Новороссийске. Мы становились к «лесной» стенке и дней десять вся команда под руководством младших офицеров и мичманов вкалывала на комбинате. Потом сутки затаривались заработанным цементом и шли в Севастополь разгружаться. На моей памяти таких походов было четыре. Однажды, сразу по приходу в Новороссийск, помощник командира Борис Афанасьев предложил:
— Слушай, доктор, пойдем вечером в ресторан, давненько нигде не были вместе. Захватим механика и боцмана.
Пойдем так пойдем. Доложили командиру о желании проветриться в славном граде Новороссийске.
— Хорошо, идите, а вы, доктор, чтоб в 23.00 были на борту.
Спорить с командиром не принято — в 23.00, значит в 23.00 и точка. В хорошем расположении духа, подкрепленным хоть небольшой, но достаточной суммой утаенных от жен денег, с большим желанием промотать их именно сегодня, дружно двинули в один из ближайших к порту ресторанов. Основательно нагрузившись и войдя в прекрасное состояние, когда все нипочем и «море по колено», стали заказывать бутылочку за бутылочкой. Особенно усердствовали помощник и боцман. Мы усердно обхаживали соседний стол, где кучковались дамы, отмечая какой-то свой праздник, приглашали танцевать. В общем, «дым коромыслом». Я был самым трезвым и поглядывал на часы, пропуская многочисленные тосты, извергаемые любителем юмора боцманом Шмидовым. Механик, как всегда, больше пил, чем ел, и от этого осовел первым, тупо уставился в заваленную горой деликатесов тарелку. К 23.00 я встал и сказал, что иду на корабль, ибо командир отпустил меня лишь до 23.00.
— Сядь на место! — закричал помощник. — Я что, не помощник командира что ли? Приказываю тебе, сядь и будешь с нами до конца, беру все на себя!
А конец наступал в 24.00. Я сел, пиршество продолжалось. Вдруг, взглянув в темное окно, я понял, что там снаружи что-то происходит.
— В туалет хочу, — кинул компании, а сам пошел к выходу посмотреть на причину своего беспокойства.
Открыв дверь и сделав шаг наружу — все понял. Сильнейший ветер гнал по тротуару какие-то тряпки, бумагу и даже куски шифера. Все гудело и свистело.
— Бора! — я бросился к друзьям. — Ребята, полундра! Бора!
Сразу же все отрезвели, быстро расплатившись, бросились на корабль. Когда прибежали к Лесной пристани, корабля уже не было. Подскочил пограничник.
— Товарищи офицеры, вы с «Безудержного»?
— Да, а что?
— О, что тут творилось, корабль чуть не разбило! Удрали, оборвав швартов, искры сыпались, как при электросварке.
Господи! Опять тросы лопались, опять жуткое предчувствие случившегося несчастья. Что же нам делать? А делать особенно было него. Ночь, ни одного боевого корабля, денег ни копейки — все пропили. Попытались залезть в какую-то береговую казарму дивизиона малых охотников, но оказалось, что она на замке. Весь личный состав вместе с кораблями удрал на рейд. Сели на лавочку, укрытую от страшных порывов ветра и замерли в ожидании своего будущего. Кое-кто сумел даже задремать. У меня пульсировала только одна мысль: не выполнил указания командира, в 23.00 не прибыл на корабль, а тот ушел на рейд, по словам пограничника в 23.30. К утру к нам подгреб капитан 3 ранга С. особист бригады, расследующий какое-то дело на нашем корабле.
— Ребята, а где корабль?
— Где, где, — ответил помощник, — в море, где ему еще быть. Небось, на «Кабардинку» угнали. — А что же мы будем делать, у меня и денег нет, чтоб пожевать, — пожаловался особист. Мы захихикали.
— А у нас у всех — пусто, — сказал я. — В ресторане все оставили, чуть-чуть и не хватило бы.
— А я у ба… — он не закончил, вдруг вспомнив свою должность.
Мы и так все поняли. Бора была в разгаре. Утром, когда рассвело, мы увидели подпирающие город горы, а в лощине между их верхушками пугающие черные, с белыми гребешками, тучи, периодически срывающиеся и несущиеся на город. Все кругом было покрыто тонким слоем цемента, он ощущался даже на зубах. Подошли какие-то портовые работяги.
— Ну что, мореманы, корабль-то где? Небось, пропили корабль-то? — осклабился один из них. — Да не дрейфь, ребята, как ушел, так и придет. У нас здесь так: дует одни, а не повезет, трое суток. Вот такая картинка. Надейтесь на сутки. Жрать-то где будете?
— Не знаем.
— А вот там, — они указали направление, — там наша рабочая столовка, там дешево.
Мы их поблагодарили за сочувствие и дожили до обеда без еды. В середине дня, скинувшись, сумели пообедать. И снова спрятались на скамейке, где за контейнерами было относительно тихо.
К вечеру ветер стал стихать. Мы ликовали. И вот, когда порывы ветра ослабели, мы увидели, что на горизонте внешнего рейда появилась точка. Она постепенно увеличивалась и, наконец, мы чётко разглядели катер, как мы поняли, наш — командирский. Мы стояли метров в пятнадцати от стенки и, когда катер причалил, из него на стенку выпрыгнул наш дорогой Румпель со словами:
— Доктор, подойдите!
Господи! Не помощник, не механик, а именно доктор! Кровь бросилась мне в голову, что-то случилось. Я подбежал к нему.
— Так, доктор, запомните сами и передайте «господам офицерам» — я вам это не забуду. Ждите. Я в штаб базы.
Он быстрым шагом удалился.
— Что он сказал? — взволнованно спросил помощник.
