В общем, пострадав около двух недель и объяснив начальству, что я неудачно упал, дело замяли. Задачу приняли. Но недели через три командир, встретив меня на палубе, спросил:
— Ну, как рука, доктор? Вы теперь осознали, что руководящие документы не для балды пишут, а для всех. Поняли?
Он все знал.
Уборки на кораблях — святое дело. Когда человек впервые попадает на корабль и видит идеально убранные палубы, отливающие золотом медяшки, чистые белые чехлы на оружии и шлюпках, он не думает о том, чем это достигается. А достигается это бесконечными ежедневными уборками, подкрепленными еженедельными, так называемыми большими приборками по субботам. Разумеется, все это относится к кораблям, стоящим в базах. По «большой приборке» расписан весь личный состав корабля. Офицеры — организаторы, матросы — исполнители. Влажная приборка — все перемывалось, чистилось, сушилось. Огромные и тяжелые швабры утюжили верхнюю палубу и мылись забортной водой в определенном месте корабле. На ходу швабры, привязанные к леерам, стирались при помощи забрасывания за корму, где бурун от винтов в короткие сроки делал их белоснежно чистыми. Периодически во время большой приборки на стенку выносились и выбивались матрасы, вытряхивались одеяла. Туалеты (гальюны) промывались и дезинфицировались раствором хлорки. Помощник командира, боцман и младшие командиры тщательно следили за качеством уборки, подгоняя нерадивых и ленивых. Когда к обеду она заканчивалась, корабль осматривался старпомом с последующим докладом командиру корабля. Все блестело и сияло. Личный состав выполнил свои обязанности перед кораблем.
Корабль — замкнутое пространство. Чаще всего личный состав занят на боевых постах, техническим обслуживанием своего заведывания и тренировками. Но для молодого и еще растущего организма необходима дополнительная физическая нагрузка. Это очень хорошо понимал маршал Жуков и в те годы, когда он был Министром обороны, — занятия физкультурой были возведены в ранг обязательных и неукоснительно выполняемых всем личным составом. Исключений не было. Лентяи и все, кто от этого отлынивал — нещадно наказывались. Многое зависело от организатора физкультурно-спортивной работы. Хочу похвастаться перед читателем — на протяжении ряда лет нештатным физоргом корабля был я. Этот выбор пал на меня не случайно. Во-первых, доктор, как никто другой, обязан следить за здоровьем подопечного экипажа и всеми силами и средствами укреплять это здоровье; во-вторых, я был капитаном волейбольной команды корабля, игры в те годы очень популярной. Тем более, что сам комбриг капитан I ранга Зуенко не только играл сам, но и ревностно следил за успехами сборной бригады, играющей на первенство эскадры. И, в-третьих, я в течение трех лет был командиром звездных заплывов, организуемых ежегодно в день ВМФ. Что это такое, рассказываю: с кораблей, стоящих на бочках в разных точках Северной бухты Севастополя и по переданному на корабли приказанию, одновременно начинали заплыв колонной человек по восемьдесят с корабля по направлению к Графской пристани, образуя лучи, сходящиеся к ней. Впереди каждой колонны на специальных плотиках плыли портреты членов Политбюро. Нам достался самый главный человек СССР — Никита Хрущев. Плотик транспортировали лучшие пловцы корабля, за ними я, как командир колонны, а далее рота заплыва. Плыть надо было метров 600–800, но не спеша. Роту сопровождала спасательная шлюпка. Все было торжественно, на берегу играл оркестр, на ветру колыхались разноцветные флаги, транспаранты и лозунги. Снимок из газеты «Флаг Родины» с плавающим Хрущевым и мной, я храню уже много лет.
Плавать на нашем корабле могли не все. Особенно этим грешили выходцы из горных частей Кавказа. Здоровенные, крепкие парни «пускали пузыри» уже у самого берега. Командир поставил мне задачу:
— Научи их держаться на воде. Я не говорю о стилях плавания, главное, чтоб сразу не утонули.
Сколотив группу человек 10–15 и выбрав момент, когда корабль стоял у стенки, мы пошли на дикий пляж, и я учил их, как мог, а мог я не так уж много. Однажды на пляже, на виду у нескольких хорошеньких девушек, один из моих абреков, подергав ручками и ножками, но гордо, без единого призыва к спасению пошел на дно, которое в этом месте было на уровне головы. Я ринулся в воду и за шею вытащил его, пережив небольшой стресс. С тех пор я глаз не спускал с детей гор, когда они бултыхались на мелководье. Кое-кого научил держаться на воде, некоторые с моими тренерскими навыками были безнадежны и плавали, «как утюги».
Волейбол же сыграл в моей военной карьере огромную роль. А было это так: комбриг, заметив, что я обладаю точным пасом, ставил меня под себя и, отправляясь в спортклуб, вызывал меня с корабля. Он был большого роста, сильный. Но несколько тучноват, что отражалось на его прыгучести. Но, если ему шел хороший пас, с удовольствием «клал шарик» и пробивал блок. Я в этом ему здорово помогал. И вот на исходе пятого года службы на корабле, меня вызвали в кадры медслужбы флота и приказали пройти медкомиссию всей моей семье. Я планировался врачом плавбазы на Северный Флот. Честно говоря, просто по башке ударили. Я с нетерпением ждал перевода на лечебную должность на берег, а тут… Злой и расстроенный, после прохождения ВВК и получения соответствующей справки о годности к службе на Севере, шел по минной стенке, углубившись в свои горестные мысли и ничего вокруг не видя, вдруг услышал:
— Разумков, ты что, как в воду опущенный? Комбрига не видишь? Смотрю, капитан I ранга Зуенко в двух шагах.
— Виноват, товарищ капитан I ранга!
— Что с тобой? Темнее тучи.
— Да что там говорить, товарищ капитан I ранга! Уже пять лет служу на корабле, квалификацию теряю, и служу, как вы знаете, верой и правдой, без особых замечаний и вот меня опять на корабль, да еще и на Север.
— Подожди, подожди, как — на Север? — удивился он. — А кто мне пасовать будет?!
— Вот это я не знаю, у меня уже и справка на руках.
— Ну-ка, покажи!
Я залез в чемоданчик и достал злополучную справку. Он внимательно ее прочитал, посмотрел на меня и неожиданно порвал ее на мелкие куски.
— Ишь, деятели, и меня не спросили! — заключил он. — Завтра в зале встретимся, никуда ты не поедешь!
Через день ко мне прибежал мой однокашник, капитан Масюк.
— Володя! Меня на плавбазу на Север переводят! Что делать?
Я молчал, я не осмелился сказать, что силой определенных обстоятельств, вместо меня едет он. Через месяц он уехал в Североморск, а я продолжал службу на своем корабле.
