государь окончил свое посещение, и перед отъездом подошла еще одна депутация от рабочих, прослуживших на заводе не менее сорока лет каждый. Они поднесли государю, от имени 15 тысяч рабочих завода, икону Божией Матери в ризе, шитой жемчугом, и просили принять ее на память о посещении завода. Государь был растроган.
В 6 часов 20 минут государь отбыл со станции Болва. Весь заводской поселок и тысячи рабочих провожали уходивший поезд долго не смолкавшим «ура!», оркестры играли «Боже, царя храни».
21 апреля утром императорский поезд имел десятиминутную остановку в Москве, когда в поезд приезжала великая княгиня Елизавета Федоровна.
В два часа прибыли в Тверь. Тверские земство и дворянство считались, как известно, громко либеральными. Весьма понятно, что посещение Твери интриговало оба поезда. У меня заранее был послан туда блестящий офицер, подполковник Управин, окончивший Тверское кавалерийское училище. Приняв на станции начальство и депутации от всех сословий и пожертвование 6000 рублей на раненых, государь проехал в собор. На этот раз в автомобиле его величества сидел только министр двора. Архиепископ Серафим (Чичагов), из военных, приветствовал государя и благословил иконою святого Михаила Черниговского. Игуменья женского монастыря поднесла иконы для царицы и наследника. Духовенство поднесло 60 000 рублей на раненых, а депутация от церковно-приходских школ — 35 000 рублей на ту же надобность, но в распоряжение наследника.
Приложившись к мощам святого Михаила, государь отбыл из собора, принял почетный караул Тверского кавалерийского училища и проехал во дворец. Там представлялись все военные и гражданские власти и были осмотрены склад и мастерские белья для раненых. Супруга губернатора Бюнтинга пдедставила всех дам, работавших в складе. Посетив затем музей Тверского края, государь прибыл в Дворянский дом.
Уже за два дня до того генерал Джунковский передал генералу Воейкову просьбу дворянства посетить прежде всего их дом, что сразу не понравилось. Государь не любил, когда ему указывали, что и когда он должен делать. Было дано знать, что государь примет от дворянства чай, регламент же всей программы был оставлен по принятому порядку. Все съехавшиеся из губернии, нарочно приехавшие из Петрограда и Москвы с женами, ждали в зале собрания. Государь был встречен речью губернского предводителя Павла Павловича Менделеева.
«Светлым праздником искони было для всех городов и всей державы ваше царское посещение, — так начал звучным голосом Менделеев и потом, после короткой паузы, с чисто ораторской дикцией, продолжал: — Но в грозный час народных бедствий общение с царем не только великая радость, но и насущная потребность. Предстать в такой день пред ваши, государь, очи — значит приобщиться ко всей неодолимой мощи государства Российского». Красиво, проникновенно звучала речь. Она хватала за сердце, сжимала горло. Говорилось о серьезном, упорном враге, об усилиях России сломить его, о вере в будущую победу и закончилось дивными словами: «Непобедима мощь России, духовно слившейся с царем».
Восторженное «ура!» естественно вырвалось у всех. Растроганный государь крепко жал руку Менделееву. С адресом поднесли 10 000 рублей на раненых и ларец с пряниками для наследника. Государь обошел дворян, отдельно дам, которые поднесли складень, посетил лазарет, где комитет губернского земства поднес хлеб-соль. Когда проходили в зал, дамы поднесли целый склад белья, прося передать ее величеству. Желая знать, не имеет ли подарок какого-либо специального назначения, государь спросил: «А ее величество может сделать с ним все, что хочет?» На что, конечно, последовал утвердительный ответ.
Зал, куда вошел государь, был так красиво убран и декорирован зеленью, что у государя невольно вырвалось: «Боже, какая красота». А навстречу неслось сперва «ура!», а затем «Боже, царя храни». Кругом царило восторженное, но в то же время какое-то особенно задушевное настроение. Государь сразу стал разговаривать настолько просто и симпатично, что это как бы передалось и захватило всех. Подали шампанское. Менделеев поднял тост за государя. Опять «ура!», и опять «Боже, царя храни». Государь сказал в ответ: «Я сердечно тронут вашим радушным приемом и приношу вам, господа дворяне, вашим супругам и родственникам за теплые и сердечные заботы о раненых и больных наших воинах, которых я посетил и посещу еще сегодня, и за те жертвы, которые вы принесли на пользу родины, свою благодарность. За ваше здоровье, за процветание тверского дворянства». В ответ опять пение «Боже, царя храни».
Когда государь сел, завязался простой разговор. Менделеев извинился, что ввиду такого особого события дворяне позволили себе подать шампанское, несмотря на запрет продажи крепких напитков. Государь ответил, смеясь, что в день взятия Перемышля он также справил с великим князем это событие шампанским. Дворяне наперерыв угощали державного хозяина. Государь ел и хвалил пасху, говоря, что он очень любит ее. Штюрмер предлагал ту самую наливку, которую государь пробовал в Ярославле в 1913 году. Государь рассказывал про свое путешествие. Восхищался, насколько все население России проникнуто удивительным патриотическим подъемом. Восхищался, что народ слился с ним, царем, в мыслях о войне. А время шло, и министр двора напомнил, что уже время для дальнейших посещений. Государь, улыбаясь, ответил: «Мне здесь так хорошо» — и продолжал разговаривать.
На слова Менделеева, что владыка огорчен, что государь не посетил его госпиталя, государь сказал: «Если бы я поехал туда, я бы не был у вас».
Когда государь стал прощаться, а Менделеев начал благодарить за оказанную дворянам честь, государь сказал: «Я вас благодарю, вы меня завалили подарками». Кто-то разбил стакан. Послышалось со всех сторон: «К счастью, к счастью». Государь, смеясь, сказал: «Ну да, к счастью». Обступив тесным кольцом, провожали дворяне государя до экипажа. И вновь неслось восторженное «ура!», «Боже, царя храни», высоко поднимались украшенные плюмажами шляпы.
«Господи, как хорошо, и это у самого беспокойного, оппозиционного дворянства. Ну, разве это не чудо? Вот что делает война» — так говорил мне один из растроганных спутников по поезду, влезая в мой автомобиль.
Осмотрев лазарет общины Красного Креста, государь обошел собранных туда из всех лазаретов легко раненных офицеров и долго беседовал с ними. Там же его величеству был представлен владелец крупной мануфактуры Морозов, пожертвовавший в память посещения государя 100 000 рублей на раненых. Государь горячо благодарил Морозова.
Посетив затем лазарет уездного земства, государь принял альбом с видами лазарета. В семь с половиной часов в поезде состоялся обед с приглашенными. Государь несколько раз обращался к Менделееву. Услыхав, что тот говорит что-то с министром двора о немецких пленных, государь спросил, в чем дело. Менделеев рассказал, что на днях он встретился на бульваре с группой немецких пленных офицеров и что почти каждый старался толкнуть Менделеева. Государь возмутился и, обратившись
