когда ему требуется забота («А обратно на веревочке»). «По среднестатистическому кругу» – это экзистенциальный путь: рождение, взросление, старение, смерть, рождение, и так по кругу. Своего рода Сансара – круги рождений и перерождений, которые упоминались в песне «Домой!», написанной в конце 1988 года.
Это стихотворение указывает, что в жизни бывают приятные моменты («красоты», «высоты»), но бывают и неудачи («пустоты» и «нечистоты»). В первой части описан внешний круг жизни, а во второй части, расположенной на ступень ниже, – то, что эту жизнь наполняет. Для разделения этих частей поэт использует приём «лестницы». Автор напрямую указывает, что смысл жизни в смерти, жизненный путь = «траектория петли».
И не жарко? и не жалко… + Заупокойный рок-н-ролл (1989)
Стихотворение «И не жарко и не жалко…», написанное в 1989 году, имеет два варианта. Первая версия представлена на сайте, посвящённом Янке Дягилевой (yanka.lenin.ru), вторая – в сборнике «Русское поле экспериментов». В сборнике этот текст разбит на два независимых стихотворения. Сопоставим их:
Как видим, разница всего в трёх строках. Так почему же этот текст разделён на две части?
Первое четверостишие о безразличии и в то же время о чём-то пустом, непонятном. Примечательно, что спустя три года Егор Летов раскроет тему неизведанного в стихотворении «То ли змейка, то ли мост…»:
То ли змейка, то ли мост
То ли петелька взахлёст
То ли грёзы, то ли газы
То ли светлые христосы
То ли скверная грязюка, то ли заняты места
То ли громкая гагара, то ли милая фигура
То ли твёрдая могила, то ли просторная комора
То ли стыдно, то ли поздно
То ли просто интересно
То ли буки, то ли веги, то ли капелька в носу
То ли лёли, то ли вали, то ли лютые мозоли
То ли лампочка устала, то ли бабушка зевнула
То ли змейка, то ли мост
То ли хворост.
Почему рок-поэтов так волнует тема непонятного (как в «Непонятной песенке» Егора Летова, написанной тоже в 1989 году). Дело в том, что наш мозг, встречая явление, ранее неведомое, никак не может определить, что же это такое. А всё потому, что он не находит корреляций с эмпирической базой, опытом. Мозг пытается подобрать схожие картинки: то ли это, то ли то. Но всё не то! Как же интерпретировать это нечто? Об этом и пишут наши поэты.
Вторая часть, ставшая отдельным текстом, действительно далека от первой и семантически, и по способам стихосложения. Разделяют эти части по версии сайта – синяя бутылка, а в сборнике – заглавие «Заупокойный рок-н-ролл».
Что символизирует бутылка? По мнению Бейли, бутылка – это один из символов спасения, вероятно, по аналогии функций с ковчегом и лодкой [19]. Действительно, отчасти бутылка для кого-то и спасение, например от горя, не зря же заглавие стихотворения – заупокойный рок-н-ролл. Иными словами, песнь памяти после смерти. Однако лечит не только бутылка, но и время, а также отвлечение – суета, работа: «Время рассудило / Похвалила суета за календарь без выходных». Однако бутылка может стать не только спасением, но и оружием: «Синяя бутылка / Покатилась по щекам / По лицу / Остановилась замерла».
Этот стих очень весёлый (1989)
В 1989 году Янка пишет произведение «Этот стих очень весёлый», содержание которого не соответствует его названию. Текст об ужасной боли, пустоте, неудаче, о том состоянии, когда уже ничего не хочется. Уже в первой строке мы понимаем, что стих совсем не беззаботный, а даже если и весёлый, то только в кавычках, чтобы подчеркнуть противоположное значение: «После облома после аборта» [20]. Стоит отметить, что слово «аборт» может пониматься не только в физиологическом смысле. Облом – это крушение надежд, аборт – тоже неудачная, прервавшаяся беременность, закончившаяся смертью плода, причём необязательно по решению матери. Иногда абортирование – это спасение мамы ценой жизни младенца по показанию врачей. Это остановка жизни. Новой жизни. Так же как и прощание с инструментом для музыканта, если творчество – это его жизнь: «Прощаются руки со струнами». Известно, что замершая беременность – явление довольно частое, характерное для каждой третьей женщины. Но об этом не принято говорить, поэтому мы не можем с точностью сказать, пережила Янка горе такого рода или же это метафора.
Лирического героя окружает урбанистическое пространство: «Тянутся провода, гудят». Герой разбит, ему больно: «Мелкие пальцы на кафеле / Рассыпались стуком». Сквозь слёзы проступает улыбка, но из-за страданий она кривится: «Корявая улыбка выжженная степь». А вокруг по-прежнему город: «Многоэтажная радость – очень много света / Очень много яркого света». Многоэтажные здания ослепляют: «Электронная зелень квадратами вокруг». Если же принять во внимание вариант хирургического вмешательства, то яркий свет и квадраты – это то, что последнее видит пациент перед операцией, погружаясь в полный наркоз на хирургическом столе.
Внутреннее состояние отражается на внешнем пространстве: «Солёная ржавчина / Взглядом навылет, наугад / Стоптанные слова». Стоптанные слова – образ, означающий слова, которые настолько «приелись», что уже не воспринимаются. Или же это слова или мысли, которые приходят, когда человек ещё полностью не очнулся от наркоза. В обоих случаях слова становятся не только бесполезными, но даже опасными: «Слова – валенки в лужах». Но эти озвученные мысли живые, нуждающиеся в заботе и любви: «Стоят, смотрят, ждут / Отапливаемых помещений / Оплачиваемых обещаний». Слова становятся отражением состояния лирического героя, которого окружают бездушные люди: «Серые картонные лица / Падают неловко на асфальт / Каплями».
Затем видим излюбленный приём Янки – игру словами: «Нелепый удел – не у дел». Иными словами, нелепая судьба – оставаться без действия. С другой стороны, эту строку можно трактовать как состояние лирического героя, нуждающегося во внимании, но столкнувшегося с безразличием со стороны окружающих. У лирического героя ничего нет: «Ни кола ни двора / Мыло, спички…» Говорят, что время лечит, но «время врёт, всё не так». Наш герой задаёт риторический вопрос: «Всё как было, да?» И отвечает, играя словами: «Да, всё как было». Ничего не меняется. Сложно поверить, что произошло то, что произошло. Далее видим реакцию то ли самого героя, то ли его собеседника: «Очень многозначительно и молча с достоинством / Почти как живопись / Высоко-о-о…» Высокий стиль изложения резко сменяется повествованием о бытовой ситуации: «Высоко-о-о… / Лифт сломался». На фоне такого контраста вновь возникает тема смерти и
