Если в данном жизнеописании Карла Великого следовать хронологической канве, придется выдерживать принцип всеобщности политических событий, переплетения внутренней и внешней политики в ее многочисленных проявлениях, на разных этапах которых из юного бесстрашного короля (часть I) формировался взрослеющий и мужающий император (часть II).
Конкретное построение этого детального жизнеописания по смысловым темам — Карл и папство, Карл и Византия, забота о преемстве — придало бы альтернативным, неоднозначным моментам его политической деятельности на протяжении десятилетий неоправданную жесткость. Достаточно часто документальный анализ подкрепляется современными источниками (в переводе), что позволяет читателю осмыслить суть излагаемого материала. В конечном счете речь идет о том, чтобы быть на высоте внешне простого, но вместе с тем весьма трудно реализуемого принципа Леопольда фон Ранке — «исследовать и излагать, как оно, собственно, и происходило».
Настоящая биография Карла Великого становится существенным историческим ориентиром благодаря сохранившемуся первому и чрезвычайно удачному жизнеописанию современника, находившегося рядом с императором в качестве его друга и советчика в Ахене на протяжении почти двух десятилетий. Именно Эйнхард оставил нам жизнеописание великого франка.
Судя по всему, оно было написано в середине или в конце двадцатых годов IX века — из уважения и благодарности к императору. Тем самым автор хотел поставить ему памятник, зарыв свой талант в землю. Не исключено, что здесь проявилась также педагогическая сверхзадача — показать внуку Карла и старшему сыну Людовика Благочестивого — Лотарю образ деда, создавшего обширное королевство. Образ, не востребованный его отцом — Людовиком. Именно поэтому автор вскоре полностью от него отошел.
Выходец из рода франков, проживавших в районе реки Майн, родившийся в 770 году, Эйнхард воспринял первые плоды учености в монастыре Фульда, который уже через несколько десятилетий после основания стал оплотом миссионерства и просвещения, расположившись территориально между королевством франков и Саксонией — Тюрингией. Труды Эйнхарда как летописца приходятся на период с 788 по 791 год. Примерно в 791 году отмечено его присутствие при дворе Карла в Ахене, который после пожара в прежнем дворце превратил его в свою резиденцию. Кроме того, резиденция стала местом встречи талантливых людей со всех концов империи, а также с Британских островов, за что удостоилась несколько напыщенного звания «академия».
Вскоре воспитанник Фульды оказался наиболее заметной фигурой в этом кругу. Утонченный знаток античного предания, прежде всего Вергилия, он стал всесторонне образованным придворным. Невысокого роста, но трудолюбивый, как муравей, Эйнхард бросил вызов снисходительно-саркастическому окружению, тем не менее снискав его безраздельную симпатию. Особенно ценил его патрон, привлекавший Эйнхарда для выполнения некоторых поручений по дипломатической линии. Он отличался изысканным умением и компетентностью, что позволило патрону назначить прекрасного знатока римского зодчества Витрувия руководителем ахенских мастерских. Как свидетельство художественных способностей Эйнхарда сохранился рисунок XVII века — триумфальная арка в миниатюре, служившая основанием изящного креста и одновременно дарохранительницей. В стилизованной под античность триумфальной арке в сочетании с христианским изображением все внимание обращено па символ страдания и торжества. В результате образуется сплав (ср. Эрнст Трёльч) античности и раннего средневековья, дающий новое качество — своего рода программное начало, обращенное в будущее. Подобные же ощущения вызывает тщательно продуманная римская кладка в базилике Эйнхарда, что расположена в Штейнбахе (Оденвальд).
Эйнхард отличался изворотливостью в общении с придворными, проявляя при этом немалую долю приспособленчества. Так, после смерти своего «господина и кормильца» в 814 году он, будучи представителем старой гвардии, один из немногих не только пережил «дворцовую чистку», но и, к удивлению современников, заслужил благосклонность Людовика Благочестивого.
Он получил в управление многочисленные монастыри, например, Святого Петра и Святого Бавона в Генте, Святого Вандрилла в Нормандии, Святого Сервация в Маастрихте и, наконец, парижское аббатство Сен-Клу.
Самое позднее в конце двадцатых годов Эйнхард отошел от двора, так как споры о потенциальном наследстве между сыновьями Людовика от первого брака и последним ребенком Карлом от честолюбивой сторонницы гвельфов Юдифи не сулили ему ничего хорошего. Вместе со своей супругой Иммой они основали церковь в бывшем королевском владении в Штейнбахе близ Михельштадта (Оденвальд), а впоследствии в Мюльхейме в Мейнгау — монастырь. Эйнхард скончался в 840 году и похоронен в Зелигенштадте (Мюльхейм).
Литературное наследие Эйнхарда обширно. Это корреспонденция, возникшая в Маастрихтском аббатстве Святого Сервация, в которой отразилось его время; история происхождения римских мощей для его базилики в Штейнбахе, а также научный трактат о почитании Святого Креста. Не исключено, что к этому списку имеет отношение и так называемый Падерборнский эпос.
Все это уступает по значимости житию Карла Великого. Ориентиром служат жизнеописания римских правителей от Цезаря до Домициана, автором которых был Гай Светоний, живший в первой четверти II века после Рождества Христова. Есть основания считать, что с указанным текстом Эйнхард познакомился в монастыре города Фульды. Правда, на протяжении длительного периода от поздней античности до раннего средневековья уже имели место попытки написания биографий правителей, например, история страстей короля бургундов Сигизмунда (которая, однако, скорее всего написана лишь в VII или IX веках), история короля вестготов, принадлежащая перу Вамбы Жюлиана Толедского {очевидно, опечатка. На самом деле должно читаться: «короля вестготов Вамбы, принадлежащая перу Жулиана (Юлиана) Толедского» — прим. выполнившего ОСR}, или жизнеописание короля вестготов Теодориха II, изложенное Аполлинарием Сидонием. Достойна упоминания также фигура святого короля Освальда в церковной истории. Однако сознательное обращение к античной форме и образу подчеркивает непреходящее значение жизнеописания Эйнхарда. Только Пьеркандидо Десембрио повторил в биографии миланского тирана Филиппе Мария Висконти такой рисковый литературный прием, но это, как заметил Якоб Бурхард, было в эпоху Ренессанса.
Привязанное к языческим государям жизнеописание христианского правителя и одновременно обновителя угасшей в 476 году Западной Римской империи было неслыханным в интеллектуальной сфере риском. В противоположность масштабной биографии святых и приверженцев церкви здесь отсутствовал фактор педагогической полезности. Ведь Эйнхард объявлял деяния своего господина «едва подражаемыми». С точки зрения античности его интересовало сохранение канвы событий, исторической памяти и земной славы через преодоление смерти. Уже во времена поздней античности сложился агиографический жанр биографий святых, которые, предназначаясь для общего чтения, преподносят наследие святого как сознательное подражание Христу, адресуясь к читателю, а еще больше к слушателю, побуждая его к нравственному образу жизни в потустороннем мире. Известный пример такого рода запечатлевающегося в памяти, достойного подражания и целительного образа жизни являло собой житие святого Мартина, сокращенный перевод. Автором этого писания был Сульпиций Север. К этому источнику отстраненно и в полемическом ключе обращается Эйнхард, особенно во введении. Ведь он ставил цель акцентировать характерный жизненный путь своего героя, его заслуги как военачальника и государственного деятеля, подать в прагматическом плане его непреходящую славу, противопоставив ее целям агиографии, почти исключительно обращенным на потусторонний мир.
