На сей раз старый политик среагировал с такой экспрессией, которая сделала бы честь многим молодым людям. Он назвал решение бюро «предательством», «преступлением» и «результатом заговора», и заявил, что надеется на поражение своей дочери на президентских выборах 2017 г. «Противник бьет в лицо, а она бьет ножом в спину, — кипятился Жан-Мари в эфире радиостанции Europe-1. —Если человек с такими моральными принципами будет руководить Францией, то горе Франции».
Ле Пен-старший был настолько взбешен, что фактически отрекся от дочери, посоветовав ей сменить фамилию. «Пусть выходит замуж — за Луи Альо, или за Флориана Филиппо», — перечислил он имена вицепрезидентов НФ, один из которых и так является ее «компаньоном», а сексуальные предпочтения второго были секретом Полишинеля.
Скандальное интервью Ле Пена-старшего, из-за которого, собственно, он и был подвергнут унизительной порке, было дано еженедельнику Rivarol. И сделано это было отнюдь не случайно.
Как уже говорилось в четвертой главе, Rivarol и его главный редактор Жером Бурбон были убежденными противниками (можно даже сказать — врагами) Марин Ле Пен.
Особое раздражение Бурбона вызывала кадровая политика Марин: он считал, что люди, которыми она себя окружала еще со времен «Поколения Ле Пен», представляли собой «банду дегенератов». К «дегенератам» он относил Луи Альо («агента сионистов, поставленного в руководство партии, чтобы вернуть ее в рамки Системы»), Флориана Филиппо (о сексуальной ориентации которого еще до «аутинга» журнала Closer было известно в кругах, близких к Национальному Фронту — и редакция Rivarol, разумеется, не являлась исключением), Стива Бриуа и многих других.
Одним словом, с точки зрения «тру-националистов» из Rivarol, а также ветеранов партии, сплотившихся вокруг Жан-Мари Ле Пена еще в героические времена «старого Нацфронта», вместе с Марин в партию ворвался не столько свежий ветер перемен, сколько сладковатый душок декаданса и разложения. И закаленные бесчисленными баталиями бойцы стали понемногу отходить от нового лидера НФ. А вместе с ними потихоньку размывалось и политическое влияние Ле Пена-старшего, который, конечно же, не предполагал вовсе удалиться от дел после передачи власти Марин.
За прошедшие с момента передачи власти четыре года «почетный председатель» Национального Фронта растерял все инструменты воздействия на партию, бывшую когда-то его верной армией. Он сам выковал «вертикаль власти», беспрекословно подчиняющуюся приказам харизматичного лидера — но теперь место лидера заняла его дочь, и дисциплинированные солдаты НФ даже не подумали выступить в защиту своего бывшего главнокомандующего. Со стороны кажется, что повторилась история шекспировского короля Лира, передавшего свое царство дочерям и вышвырнутого ими под проливной дождь. Жан-Мари Ле Пен, однако, мало похож на беднягу Лира — и не только потому, что, имея, как и шекспировский король, трех дочерей, «королевство» он отдал младшей. У Лира, как мы помним, не осталось почти ничего — только шалаш в чистом поле. А вот Жан-Мари Ле Пена, и без того человека весьма не бедного (его состояние приблизительно оценивается от 30 до 40 миллионов евро), совсем недавно заподозрили в сокрытии более 2 миллионов евро на тайном счету в банке HSBC. Буквально за несколько дней до скандала с «приостановлением членства» Ле Пенастаршего в НФ издание журналистских расследований Mediapart опубликовало данные, которые Управление разведки и противодействия подпольным финансовым схемам (TRACFIN) передало в прокуратуру города Нантер. TRACFIN — финансовая разведка при министерстве экономики и финансов Франции, отвечающая за борьбу с отмыванием денег. Эта спецслужба обычно не сливает добытую информацию, и то, что «компромат» на почетного президента НФ попал к журналистам Mediapart, можно объяснить только очень сложной игрой, которая ведется вокруг Национального Фронта в последние месяцы.
Деталью этой игры является «разоблачение» финансирования НФ со стороны Первого Чешско-Российского банка, о которой рассказывалось в пятой главе.
Потом в Европарламенте инициировали расследование в отношении помощников евродепутатов от НФ, которые, якобы, работали на партию и лично на Марин и ее отца, получая зарплату из бюджета ЕП. Расследование это, кстати говоря, тянется до сих пор. И, наконец, месяц тому назад тот же Mediapart сообщил о новой сенсации: хакеры выложили в сеть «тысячи текстовых сообщений и электронных писем» из переписки между Кремлем и Национальным Фронтом. Речь, в частности, шла о поддержке присоединения Крыма к России (Марин Ле Пен не раз заявляла, что Крым является российским регионом).
И вот теперь финансовая разведка добралась до Ле Пена-старшего. Причем, если сообщения Mediapart о счете, на котором хранятся тайные капиталы почетного председателя НФ, подтвердятся, ему грозит не только разорение (по закону, ему могут предъявить обвинение в неуплате не только подоходного налога, но и социальных платежей за 10 лет), но и позор. Позор, который ляжет плохо смываемым пятном и на партию, и на саму Марин Ле Пен.
Что в этой ситуации должна была сделать Марин, жесткий и прагматичный политик, всерьез собирающаяся побороться за пост президента Франции? Правильно: максимально дистанцироваться от отца, который и без того доставлял ей сплошные неприятности.
Некоторые журналисты, правда, подозревали, что скандал был инсценировкой, которую отец и дочь договорились поставить для отвлечения внимания недоброжелателей — но слишком искренним был гнев Ле Пена-старшего, и слишком заметно, с каким трудом скрывает бешенство его дочь. Помирить деда с теткой попыталась Марион Марешаль — но безуспешно.
В целом, конфликт между Марин и ее отцом пошел не на пользу партии — хотя бы потому, что породил целую серию версий о возможном создании альтернативной партии (Жан-Мари сделал несколько таких заявлений, но затем взял свои слова обратно) и о ребрендинге Нацфронта. В интервью немецкой газете «Штерн» Марину спросили, не собирается ли она переименовать свою партию в «Патриоты».
«Нет, — ответила лидер НФ. — „Патриотами“ называется социальная сеть, существующая у нас на протяжении нескольких месяцев. Что касается изменения названия, Жан-Мари Ле Пен сказал по этому поводу:
„Это не обсуждается, пока я жив“. Для меня это не табу, но в ближайшее время этого не случится».[210]
Глава восьмая
О России — с любовью
Непредубежденный читатель уже имел возможность убедиться, что Национальный Фронт никогда не был «неофашистской» партией, как это пытались изобразить французские левые, советские политические пропагандисты и российские либералы. Действительно, в его создании принимали участие и ультраправые экстремисты из «Нового порядка», и ветераны ОАС. Но, несмотря на то, что у его колыбели стояли страшноватые «родители», enfant terrible французской политики вырос хотя и несколько брутальным, но все же привлекательным для миллионов граждан Пятой республики молодцом. К моменту прихода к власти Марин Ле Пен Национальный Фронт был истинно консервативной партией, весь «экстремизм» которой заключался в том, что ее лидер позволял себе произносить вещи, немыслимые в пронизанном политкорректностью западноевропейском обществе.
