„Это не обсуждается, пока я жив“. Для меня это не табу, но в ближайшее время этого не случится».[210]
Глава восьмая
О России — с любовью
Непредубежденный читатель уже имел возможность убедиться, что Национальный Фронт никогда не был «неофашистской» партией, как это пытались изобразить французские левые, советские политические пропагандисты и российские либералы. Действительно, в его создании принимали участие и ультраправые экстремисты из «Нового порядка», и ветераны ОАС. Но, несмотря на то, что у его колыбели стояли страшноватые «родители», enfant terrible французской политики вырос хотя и несколько брутальным, но все же привлекательным для миллионов граждан Пятой республики молодцом. К моменту прихода к власти Марин Ле Пен Национальный Фронт был истинно консервативной партией, весь «экстремизм» которой заключался в том, что ее лидер позволял себе произносить вещи, немыслимые в пронизанном политкорректностью западноевропейском обществе.
«Де-демонизация», проведенная Марин, не только сдвинула НФ ближе к классическим правым партиям, таким, как Союз за народное движение, но в известной мере размыла ее истинно-консервативную идеологию. Понятно, что это было сделано сознательно: такова плата за вхождение в круг системных партий, билет, дающий право на присоединение к мейнстриму. Последние опросы общественного мнения показывают: 56 % опрошенных французов считают, что Национальный Фронт ничем не отличается от остальных политических партий страны[211]. И это несомненный результат «де-демонизации».
Однако все драматические изменения, произошедшие с Национальным Фронтом в последние годы и месяцы нимало не затронули один из основных сюжетов внешнеполитической повестки партии — отношение к России. Симпатии НФ к России остаются неизменными на протяжении всей истории этой партии, как бы ни парадоксально звучало это утверждение для тех, кто помнит жесткие антисоветские высказывания Жан-Мари Ле Пена образца 70-х — 80-х годов. («Шестьдесят лет марксистской и материалистической диктатуры, ГУЛАГ, запрещение частной инициативы, железный занавес привели к тому, что прогресс наблюдается только в двух сферах — в армии и полиции», — писал Ле Пен-старший в 1985 г.[212]Тем не менее, антисоветизм Ле Пена отнюдь не был тождественен русофобии; напротив, еще в молодости Жан-Мари проникся глубокой симпатией к России и русской культуре, общаясь с потомками русских эмигрантов первой волны. В частности, дружеские отношения связывали его с прославленным танцором группы Дягилева Сержем Лифарем, с одним из убийц Распутина графом Феликсом Юсуповым. «Я считаю, что первая русская эмиграция была для Франции самой ценной из всех, она обогатила французскую культуру. И те русские, которые решили ассимилироваться во Франции, и те, которые предпочли сохранить свою собственную национальную культуру, делали это с такой тонкостью и с таким пониманием, что русская эмиграция была, пожалуй, единственной, которая не создавала для Франции и французов вообще никаких проблем», — говорил лидер НФ в 1991 г. в интервью Александру Дугину.[213]В конце 60-х годов прошлого века Ж.-М. Ле Пен владел небольшой фирмой грамзаписей, выпускавшей, в том числе, русские военные марши и песни. Тогда же, на общей почве любви к дореволюционной России, он сдружился с Ильей Глазуновым, написавшим его портрет.
«Мы познакомились с Ильей в 1968. Он приехал на свою выставку в Париж и застрял во время майских студенческих волнений. Поскольку по своему мировоззрению я был ему ближе, чем французские коммунисты, мы прониклись взаимной симпатией, стали друзьями, и теперь нас связывают братские отношения», — вспоминал Ж.-М. Ле Пен в 2013 г. в интервью газете «Культура».
На свадьбе Жан-Мари с его второй женой Жани в 1991 г. присутствовали Великий князь Владимир Кириллович с супругой княгиней Леонидой. Для нас же важно, что симпатия (если не сказать — любовь) Жан-Мари Ле Пена к России была не случайным субъективным фактором, а одним из столпов его идеологии, поскольку Россия (в романтически-ностальгическом образе «Святой Руси») воспринималась лидером НФ как чрезвычайно яркий пример традиционалистского государства, сохраняющего свои культурноцивилизационные корни и тем выгодно отличающегося как от торжествующей мондиалистской модели, так и от тоталитарной коммунистической модели СССР. Что еще более важно — русофильство Ле Пенастаршего «передалось по наследству» его дочери Марин, а также его внучке — Марион Марешаль, которую часто называют «восходящей звездой» партии.
С 2014 г., когда после переворота в Киеве, возвращения Крыма и начала гражданской войны на Украине отношения России с Западом перешли в стадию новой холодной войны, традиционное русофильство семьи Ле Пен стало предметом пристального внимания, обсуждения (и осуждения) в ведущих французских СМИ. Достаточно привести пример большого «расследования» в Nouvelle Observateur, претенциозно озаглавленного «Путин и НФ: разоблачение русских связей семьи Ле Пен», информация из которого (довольно неточная в ряде деталей: так, например, Илья Глазунов назван там «лидером антисемитского движения „Память“») впоследствии многократно дублировалась различными СМИ, как франко-, так и англоязычными[214].
Причиной, разумеется, послужили неоднократные высказывания Марин Ле Пен в поддержку российской политики, в частности, возвращения Крыма, и лично президента Путина. Как и в случае с Найджелом Фараджем, лидером британской UKIP, поддержка российского президента является для мейнстримных европейских СМИ маркером, позволяющим безошибочно атрибутировать того или иного политика как врага демократии и западной цивилизации. Однако, если для Фараджа высказывания в поддержку Путина явно были продиктованы совершенно другими соображениями, не имеющими ничего общего к русофилии, то для Марин Ле Пен, как, впрочем, и для других политических активистов Национального Фронта, одобрение политики Москвы на постсоветском пространстве, равно как и противостояние с Вашингтоном, является неотъемлемой частью идеологии партии, противостоящей экспансии англосаксонской глобализации (и, в частности, европейскому мондиалистскому проекту).
Многочисленные высказывания Марин Ле Пен в поддержку России постоянно цитируются в отечественных СМИ, что, на наш взгляд, делает излишним их дублирование в этой книге. Наиболее полная их компиляция собрана в книге «Марин Ле Пен. Равняться на Путина!», вышедшей в издательстве «Алгоритм» весной 2015 г. с послесловием бывшего корреспондента «Правды» во Франции В. Большакова.[215]
