ткани для обивки стен) и художественные произведения для своих собственных особняков, покоев короля, а также учебный материал для Прусской академии искусств. Для оплаты ею использовался королевский вексель на весьма крупную сумму денег. Наконец, она добралась до конечной цели, Пизы, где осенью прошла лечение на местных водах. После этого можно было бы возвратиться в Берлин, но, убоявшись тамошней зимы, путница отправилась в классическое путешествие для ознакомления с красотами Италии.
Тем временем король решил скрасить свое одиночество новым любовным увлечением, интрижкой с 19-летней служанкой Софи Шульц, чья здравая манера рассуждений прельстила его. Однако он страшился гнева Божьего из-за этой сексуальной связи и потому обратился к Вильгельмине с просьбой следующего рода:
«Прежде всего я хотел, чтобы вы, если представится такая возможность, спросили, могу ли я жить с женщиной или обладать женщиной; ежели сие противоречит благоденствию моей души или чинит вред моей земной судьбе, в таком случае я приложу все усилия к тому, чтобы отказаться от сего».
Вильгельмина не видела в этой простой и доброй девушке ни опасности для спасения души короля, ни соперницы для себя, а потому через «мудрых друзей» дала Фридриху-Вильгельму разрешение на сожительство с Софи Шульц. Так что быстро дряхлевший король провел последние годы своей жизни с новой женщиной, не заключив с ней брака и не пожаловав титула. Он всего-навсего выделил ей покои в своих замках и купил дом. Похоже, неотесанность новой спутницы жизни все-таки удручала короля, ибо он даже обратился к верной Вильгельмине с просьбой заняться ее просвещением, и она, такая же мещанка по происхождению, не преминула в ответном письме подпустить Фридриху-Вильгельму шпильку по поводу пропасти в интеллектуальном отношении между ней и новой пассией короля:
«Прощание далось мне с большим трудом, в особенности потому, что вы остаетесь совершенно один, хотя у вас есть добрая Софи, но бедная малютка не в состоянии развлекать вас таким же образом, как особы, обладающие опытом и пожившие в большом свете. Вам надлежит создать небольшое общество в вашем прекрасном парке из нескольких хороших персон, не злонамеренных и не склонных к интриганству… Я хотела бы принадлежать к нему».
Между тем Вильгельмина выполняла обычную культурную программу: посетила Флоренцию, провела декабрь в Риме, осмотрела Неаполь и Геркуланум с его раскопками, полюбовалась водопадами Тиволи и Везувием, развалинами античного Рима, музеями Флоренции и Ватикана. Будучи католичкой, она регулярно посещала службы в соборе Святого Петра, чтобы увидеть папу римского. Королю странница регулярно отправляла в Берлин свой путевой дневник, к сожалению, не сохранившийся. Ее особенно радовало то, что она наконец-то увидела воочию те произведения искусства и исторические памятники, о существовании которых узнала во время обучения ее Фридрихом-Вильгельмом.
Хотя Вильгельмина путешествовала под вымышленным титулом, в кругах международного светского общества Рима и Неаполя все прекрасно знали, что речь идет о фаворитке прусского короля. Тогда как в Берлине ей постоянно приходилось сталкиваться с враждебностью со стороны как дворянства, так и бюргеров; в кругах творческой богемы и съехавшихся со всех уголков Европы свободомыслящих аристократов, зачастую находившихся в изгнании, ее принимали как равную. Со многими из них она завязала дружеские отношения и впоследствии поддерживала многолетнюю переписку. Что же касается деятелей искусства и науки, здесь следует упомянуть, пожалуй, самую знаменитую художницу той эпохи Ангелику Кауфман (написавшую портрет Вильгельмины в полный рост уже в модном белоснежном одеянии времен Директории) и археолога Алоиса Хирта. Ученый лично провел ее по всем античным достопримечательностям Рима, и благодарная слушательница, пораженная его знаниями, впоследствии помогла ему в Берлине получить место члена Академии наук и звание придворного советника. Путешественница проявляла себя щедрой меценаткой, заказывая и закупая работы немецких художников, проживавших в Италии. Одному из них, Георгу-Андреасу Хофману, она в свое время выхлопотала пенсию для поездки в Италию с тем, чтобы он выполнил копии с наиболее известных полотен галерей Флоренции и Ватикана. Второй, Петер-Готтлиб Мюллер, получил личную стипендию от Вильгельмины и задание написать ряд видов Флоренции и Рима. Надо сказать, что король Фридрих-Вильгельм также предпочитал немецких художников и всячески продвигал отечественную живопись; в театрах, в попытке преодолеть засилие французских комедий, по его указанию должны были обязательно ставить пьесы немецких драматургов Ф. Шиллера и Э. Лессинга.
Здесь считаю нужным сделать небольшое отступление и рассказать о том, как Вильгельмина поддерживала начинание Хирта об учреждении музея в Берлине. Археолог считал, что необходимо собрать предметы античного искусства и живописные полотна, рассеянные по многочисленным замкам (только во владении короля их было около трех десятков), и создать в Берлине общедоступный музей. Это заведение послужило бы, во-первых, обучению художников и скульпторов, во-вторых, ознакомлению широкой публики с сокровищами искусства и воспитанию у нее высокого художественного вкуса. Вильгельмина, которая вообще интересовалась живописью больше Фридриха-Вильгельма, после ознакомления с итальянскими картинными галереями также поддержала идею создания современного музея, где полотна не будут развешаны на стенах по старинке в несколько рядов, а распределены согласно научному подходу. Хирт получил возможность сделать доклад в Академии наук на эту животрепещущую тему в день рождения короля в 1797 году и нашел бурный отклик и активную поддержку у широкой публики. Он предлагал использовать либо уже существующие помещения (часть здания Академии на месте нынешней Государственной библиотеки либо дворец Хайнрих, теперешнее здание университета Гумбольдта), но еще лучше было бы построить новое. Король, с одной стороны, согласился с необходимостью учреждения музея, хотя ему пришлось бы передать туда часть своих коллекций, но выступил против затратного строительства нового здания в военное время. Вскоре король скончался, а его преемник Фридрих-Вильгельм III не проявил никакого интереса к проекту, ибо его продвигала ненавистная ему Вильгельмина Энке. Поражение Пруссии в 1806 году окончательно забило гвозди в гроб этого начинания, и необходимость создания музея вновь приобрела актуальность лишь в 20-е годы XIX века.
Невзирая на свой возраст, Вильгельмина настолько вскружила голову английскому лорду Бристлю, князю Сайн-Витгенштейну (будущему государственному министру Пруссии) и шевалье де Саксу (отпрыску побочной линии германских королей из древней династии Веттинов), что они скоро начали утомлять ее своими любовными излияниями. Особого внимания заслуживает знакомство нашей путешественницы с посланником Великобритании при короле Неаполя и обеих Сицилий лордом Гамильтоном, знатоком и почитателем античного искусства и его супругой Эммой, вошедшей в историю как весьма незаурядная личность. Помимо редкой красоты леди Эмма Гамильтон обладала множеством талантов, которые усиленно пестовал ее немолодой супруг, нанявший ей лучших преподавателей танцев, рисования и пения, по-видимому, она была и незаурядной актрисой. Известно, что в юности
