пожалуй, был первый в истории случай, когда поджигатели сформировали собственную пожарную команду” [310].
Берг был прав, когда назвал Асиломарскую конференцию успешной. Она заложила фундамент для процветания генной инженерии. Однако в насмешливых словах Чаграффа содержится намек на другой ее аспект. Асиломарская конференция прославилась и тем, что на ней не обсуждали. Ученых волновали вопросы безопасности. Никто из них не поднял важный этический вопрос, который Берг допоздна обсуждал на Сицилии: насколько далеко нам можно зайти, когда (и если) методы инженерии наших генов станут безопасными?
“Сплайсирование жизни”, 1982 год
Отсутствие внимания к этическим вопросам на Асиломарской конференции раздосадовало многих религиозных лидеров. Они написали президенту Джимми Картеру письмо, подписанное главами трех основных религиозных организаций: Национального совета церквей, Американского совета синагог и Католической конференции США. “Мы быстро вступаем в новую эру фундаментальной опасности, вызываемой стремительным развитием генной инженерии, – написали они. – Кто будет определять, как служить на благо человечеству, когда создаются новые формы жизни?” [311]
Такие решения нельзя отдавать на откуп ученым, утверждали религиозные деятели. “Всегда найдутся те, кто сочтет допустимым «корректирование» наших психических и социальных структур с помощью генетики. Это становится все более опасным, ведь теперь основные инструменты для этого у нас под рукой. Желающие поиграть в Бога будут испытывать такое искушение, которого не испытывали никогда прежде”.
Получив письмо, Картер распорядился созвать президентскую комиссию для изучения вопроса. В конце 1982 года комиссия представила 106-страничный отчет “Сплайсирование жизни”, который оказался неубедительным. В нем просто содержался призыв к продолжению диалога и достижению общественного консенсуса. “Цель этого отчета в том, чтобы стимулировать вдумчивую длительную дискуссию, а не поставить в ней точку, вынужденно сделав преждевременные выводы” [312].
Тем не менее комиссия дальновидно подметила два момента. Во-первых, было высказано опасение, что генная инженерия ведет к усилению корпоративного вмешательства в университетские исследования. По сложившейся традиции университеты занимались фундаментальной наукой и участвовали в открытом обмене идеями, и составители отчета предупреждали: “Эти задачи могут вступить в противоречие с задачами промышленности – разработкой продаваемых продуктов и технологий в рамках прикладных исследований при поддержании конкурентоспособности, сохранении коммерческой тайны и обеспечении патентной защиты”.
Во-вторых, отмечалось, что генная инженерия приведет к усилению неравенства. Стоимость новых биотехнологических процедур будет высока, поэтому привилегиями будут главным образом пользоваться люди, рожденные в обеспеченных семьях. Это может углубить и генетически запрограммировать существующее неравенство. “Возможности, которые предоставляют генная терапия и генная хирургия, могут ставить под вопрос центральный элемент демократической политической теории и практики: приверженность равенству возможностей”.
Преимплантационная генетическая диагностика и “Гаттака”
Следующий серьезный прорыв в биоинженерии после разработки в 1970-х годах технологии рекомбинантной ДНК произошел в 1990-х и поднял новый ряд этических вопросов. Он был сделан в результате слияния двух инноваций: экстракорпорального оплодотворения (первая малышка из пробирки, Луиза Браун, родилась в 1978 году) и технологии генного секвенирования. Это привело к тому, что в 1990 году была впервые применена техника преимплантационной генетической диагностики [313].
Преимплантационная диагностика предполагает оплодотворение яйцеклетки сперматозоидами в чашке Петри, проведение анализов для определения генетических характеристик полученных эмбрионов [314] и внедрения в матку женщины эмбриона с предпочтительными характеристиками. Так у родителей появляется возможность выбрать пол ребенка и избежать рождения ребенка с генетическим заболеванием или другой характеристикой, которую родители сочтут нежелательной.
Потенциал такого генетического скрининга и отбора был показан широкой публике в вышедшем в 1997 году фильме “Гаттака” (в оригинальном варианте его название – Gattaca – составлено из букв, которыми обозначаются четыре основания ДНК), главные роли в котором исполнили Итан Хоук и Ума Турман. Его действие разворачивается в будущем, где регулярно проводится генетический отбор, благодаря которому дети приобретают лучшие наследуемые характеристики.
Для продвижения фильма студия разместила в газетах рекламу вымышленной клиники по редактированию генома. “Дети на заказ, – гласили объявления. – «Гаттака» дает вам возможность спроектировать свое потомство. Вот список, который поможет вам решить, какие характеристики вы хотите передать своему новорожденному малышу”. В списке перечислялись пол, телосложение, цвет глаз, цвет кожи, вес, подверженность аддикциям, склонность к криминальной агрессии, музыкальные способности, атлетизм и интеллект. Последним шел пункт “Ничего из вышеперечисленного”, к которому давался комментарий: “По религиозным и другим причинам у вас могут возникнуть сомнения в целесообразности применения генной инженерии к собственному ребенку. Мы уважаем ваши убеждения, но предлагаем вам пересмотреть их. Насколько мы можем судить, человеческий род не помешало бы немного скорректировать”.
В нижней части объявления был телефонный номер, звонки на который были бесплатными. Автоответчик предлагал звонящим три варианта: “Нажмите 1, если хотите, чтобы ваш ребенок не страдал от болезней. Нажмите 2, если хотите улучшить интеллектуальные и физические характеристики. Нажмите 3, если не хотите менять генетический профиль своего ребенка”. За два дня на этот номер поступило 50 тысяч звонков, но студия, увы, не посчитала, сколько раз выбрали каждый из вариантов.
Герой фильма, которого играет Итан Хоук, был зачат без применения преимплантационной инженерии и вынужден бороться с генетической дискриминацией, чтобы исполнить свою мечту и стать астронавтом. Разумеется, он добивается своего, ведь это кино. Особенно интересна сцена, в которой его родители решают прибегнуть к редактированию генома при зачатии второго ребенка. Врач перечисляет все, что можно запрограммировать или улучшить: скорректировать зрение, выбрать цвет глаз и кожи, исключить предрасположенность к алкоголизму и облысению и так далее. “Может, стоит оставить кое-что на волю случая?” – спрашивают родители. Нет, заверяет их врач, ведь они просто дают своему будущему ребенку “все самое лучшее”.
После этого кинокритик Роджер Эберт написал: “Станут ли родители заказывать «идеальных» детей, когда у них появится такая возможность? Что вы предпочтете – попытать удачу в генетической рулетке или заказать желаемую марку и модель? Много ли людей готово купить случайную машину из вселенной всех доступных машин? Думаю, именно столько и решат иметь детей, созданных природой”. Но затем Эберт изящно выразил опасения, которые начинали зарождаться в то время: “В мире «Гаттаки» все будут жить дольше, выглядеть лучше, а болеть меньше. Но будет ли это столь же интересно? Станут ли родители заказывать непокорных, нескладных, эксцентричных, креативных детей? А детей, которые значительно умнее их самих? Не возникает ли у вас порой чувства, что вы успели родиться вовремя?” [315]
Уотсон и другие в UCLA, 1998 год
И снова старый вспыльчивый пионер ДНК Джеймс Уотсон сидел в аудитории, громко высказывая провокационные идеи, которые, похоже, не мог и не хотел держать в себе. На этот раз дело было на конференции по редактированию генома, которую в 1998 году организовал профессор Университета Калифорнии
