английскими судами, и из Турции — по Хиджазской железной дороге. Когда в ответ на «вероломную измену»
тарифа Мекки, Турция блокировала поставки продовольствия и перекрыла паломничество, вся тяжесть продовольственной и финансовой ситуции в Хиджазе легла на плечи англичан. Только благодаря организованным ими «продовольственным транспортам» по доставке в Джидду продуктов из Индии и финансовым дотациям, и удалось обеспечить продовольствием и сами военизированные отряды хиджазцев, и их семьи, и удержать бедуинов под ружьем. Из денег, получаемых от англичан,
тариф платил каждому бедуину-ополченцу полфунта стерлингов в месяц и еще четыре фунта — за верблюда, если таковой у него имелся (1 фунт стерлингов равнялся тогда 9 руб. 50 копейкам золотом) (173). Английские дипломаты, работавшие в то время в Джидде, шутили, что «арабы смотрели на британскую казну, как на неиссякаемый источник денежного потока, льющегося на них, как вода из душа, — путем простого открытия ручки крана». Поддержка восстания в Хиджазе против турок обошлась Англии в 4 млн. футов стерлингов (174). Но затраты эти, по признанию самих же британцев, того стоили.
Политической стороной восстания в Хиджазе руководил Генри МакМагон (1862–1049), английский верховный комиссар в Египте и Судане (1915–1916), а военной — звезда британской разведки полковник Томас Эдвард Лоуренс (1888–1935), легендарный Лоуренс Аравийский (прибыл к тарифу Мекки из Каира в качестве офицера связи в октябре 1916 г.). Контакты с повстанцами в Асире во главе с родом Аль Идриси англичане поддерживали через Аден, а с Ибн Са’удом — через своего политического агента в Кувейте.
Человек больших амбиций, как отзывались о Лоуренсе Аравийском сослуживцы, он во время Великого арабского восстания против турок (1916–1918) пересек пески Нефуда во главе с отрядом отчаянных бедуинов и захватил Акабу (июль 1917 г.), один из ключевых опорных пунктов османов на Красном море.
«Погребенный под пирамидой полуправд» о нем самом и его жизни, полковник Лоуренс или «Эмир Динамит», как его прозвали бедуины, стал в 1921 г. политическим советником У. Черчилля по делам Востока. Говоря о Томасе Лоуренсе, У. Черчилль называл его одной из самых ярких фигур своего времени. Имя Лоуренса живо в памяти арабов Аравии и по сей день.
Рассказывая в своих аравийских воспоминаниях о тарифах Мекки, «аристократах Священного города», Т. Лоуренс отмечает, что этот благородный титул носили потомки Пророка Мухаммада по линии его внука Хасана, старшего сына Фатимы, дочери Пророка. До прихода в Аравию турок из их числа избирали эмира Мекки, то есть ее правителя. Именно он был хранителем свитка с именами всех тарифов и их генеалогического дерева, корни которого тянутся от Пророка Мухаммада. Род потомков Пророка, пишет Т. Лоуренс, игравший руководящую роль в Мекке на протяжении столетий, насчитывал (на тот период времени) около двух тысяч человек (175).
Антитурецкое восстание, поднятое тарифом Хусейном в Хиджазе при поддержке Англии, и последующее его признание Великобританией королем Хиджаза усилили подозрения Ибн Са’уда насчет «тайных намерений» англичан в отношении Хашимитов не только в Аравии, но и в Месопотамии, и в Трансиордании. Именно поэтому, несмотря на неоднократные обращения к нему англичан о разворачивании военных действий против Хаиля, оплота турок и еще одного, наряду с Недждом и Хиджазом, «центра силы» в Верхней Аравии, эмир Ибн Са’уд долгое время после его неудачного первого военного похода на Джабаль Шаммар таковых не предпринимал. При этом финансовую субсидию в размере пяти тысяч фунтов стерлингов ежемесячно от британцев получал — на поддержание в походном состоянии четырех тысяч вооружнных всадников (176).
В конце октября 1916 г. шариф Хусейн провозгласил себя «королем всех арабов». Для Англии такое «самопровозглашение» Хусейна явилось полоной неожиданностью, притом таящей в себе немалую опасность в плане подрыва единения арабов в восстании против турок. Этим своим шагом он нанес обиду и эмиру Ибн Са’уду, независимому правителю Неджда, и имаму Идриси, независимому владыке Асира, и другим влиятельным шейхам-правителям аравийских княжеств, признанных в качестве таковых Британской империей. Тем самым шариф Хусейн не только восстановил их против себя, но и создал реальную угрозу появления зазора в их отношениях с Англией, «финансовым донором» тарифа.
Британский верховный комиссар в Египте и Судане тотчас же направил тарифу Хусейну телеграмму с выражением неодобрения происшедшего. Официальные представления по этому случаю сделали ему английское и французское правительства. В них говорилось, что Лондон и Париж признают его только королем Хиджаза и «вождем восстания арабов против турок», но никак не их всех правителем (177).
К концу 1916 г. в ополчении, собранном тарифом Хусейном, насчитывалось около сорока тысяч бойцов, вооруженных всего лишь десятью тысячами винтовок. Хотя оружия и недоставало, но к началу 1917 г. к восставшим перешли все удерживаемые турками населенные пункты Хиджаза на побережье Красного моря. Селение Эль-Ваджх стало последним в этом списке (захватил его британский морской десант совместно с хиджазским отрядом верблюжьей кавалерии под командованием Файсала, сына тарифа).
В том же 1916 г., на упоминавшемся уже нами «великом дурбаре» в Кувейте (20 ноября 1916 г.), правители трех независимых уделов, шейхи Мубарак (Кувейт), Хаз’ал (Мухаммара) и эмир Ибн Са’уд, поклялись в верности Англии. Тогда же Ибн Са’уд — в знак выражения своих верноподданических заявлений в адрес Британской империи — передал англичанам 700 верблюдов, предназначавшихся, как подчеркнул, туркам (178).
После дурбара в Кувейте эмир Ибн Са’уд побывал в Басре, где британцы продемострировали ему их самое современное на тот момент оружие, в том числе аэропланы. Тогда же была достигнута и договоренность о предоставлении Англией эмиру Неджда ежемесячной субсидии в размере 5 тыс. фунтов стерлингов (173).
План действий англичан, известный как «План объединения Аравии», имел целью создание на полуострове под протекторатом Англии (после выдворения из Аравии турок) конфедерации арабских княжеств во главе с одним из тогдашних «центров силы» — Недждом или Хиджазом. Политико-дипломатическое лавирование англичан в отношениях с Недждом и Хиджазом в период 1914–1918 гг. объяснялось не столько взятой ими тогда линией на «политическую многовариантность», сколько отсутствием единства мнений по вопросу о фигуре их основного ставленника в Аравии между центральным внешнеполитическим ведомством в Лондоне и соответствующим департаментом английских колониальных властей в Индии. Если в Лондоне считали, что таковым должен стать тариф Хусейн, то в английской администрации в Индии склонялись в данном вопросе в сторону эмира Неджда.
Опережая ход повествования, скажем, что более привлекательной для Лондона в выстраиваемых тогда Англией политических комбинациях в Северной Аравии являлась кандидатура короля Хиджаза, нежели эмира Неджда. Это рельефно проявилось в 1921 г., когда англичане решили сделать сыновей короля Хусейна Аль Хашими, Файсала и ‘Абдаллаха, правителями Ирака и Трансиордании соответственно. Как только об этом стало известно Ибн Са’уду, он тут же
