- Лютиков, хватит байки травить! - сказал Власюк и добавил мягче: - А ты бы, Климов, стихи почитал.
- Да не знаю что... Вот, если понравится, - отозвался Климов. И Андрей сразу как бы увидел этого застенчивого, голубоглазого, с длинными ресницами бойца. Негромко, медленно Климов читал:
Можно ль ветру сказать: успокойся,
Можно ль сердцу сказать: не люби!
Я возьму тебя, только не бойся.
Ведь нельзя уронить запах ранней зари,
Запах нив и лугов, где ложится туман...
"Интересно, - подумал Андрей. - Чем-то стихи похожи на Климова".
VIII
Над острыми зубцами леса выплывала рогулина месяца, и туман стал пестрым от черных теней деревьев.
Среди этих теней Андрей увидел фигуру комбрига. За ним шагал еще кто-то пониже ростом.
- Начинайте посадку! - издали крикнул Желудев. - Черт знает сколько времени теряем!
- Власюк, - сказал Андрей, - быстро!
Желудев подошел и, оглядев лейтенанта, кивнул на спутника:
- Твой радист.
Это был щуплый, в обвисшем комбинезоне паренек с тяжелой рацией за узкими плечами. На тонком лице диковато блестели широко открытые, испуганные глаза.
- Ладно... знакомиться будешь потом. В трех соснах они плутали целый час, - язвительно добавил Желудев. - А ночь короткая, до рассвета бы успеть... Власюк!
- Я, - откликнулся сержант.
- Водку получили?
- Три фляги, - доложил Власюк. Он стоял у трапа и поторапливал бойцов.
- Ну, лейтенант, - Желудев крепко здоровой рукой стиснул локоть Андрея. - Ни пуха ни пера! Тут мы не задержимся. С юга уже обошли нас. И непонятно, куда целят главный удар. Дальше соображай по обстановке... Все!
Он махнул рукой высунувшемуся из оконца кабины пилоту:
- Готово!
Андрей пропустил вперед радиста и на трапе уже оглянулся. Командир бригады стоял, расставив ноги, сгорбившись, будто на плечи ему вдруг свалился тяжелый груз.
- Не упади, лейтенант, - протягивая руку из темноты люка, сказал Власюк. Андрей протиснулся в чрево транспортника, и штурман захлопнул дверцу. Глухо ревели моторы.
- Садись, лейтенант, - говорил Власюк. - Кто тут?
А ну подвинься!
Все молчали, пока самолет делал разбег; лишь когда оторвался от земли, Власюк сказал:
- Поехали...
Глаза Андрея привыкли к темноте. Бойцы сидели тесно, как патроны в обойме.
К Андрею привалился Власюк. От его большого тела веяло какой-то уверенной силой, жесткие усы пахли табаком и лесом. И его крепкое плечо вибрировало, словно дюралевая обшивка транспортника. Правым боком Андрей теснил худенького радиста. Он видел его бледную, детски нежную щеку, которой еще не касалась бритва. Что-то детское было и в том, как радист шевелил пухлыми губами.
- Зовут как? - спросил Андрей. - Фамилия?
Тот едва слышно проговорил, и в гуле моторов нельзя было различить: то ли Корень, то ли Корнев.
"Трусит, видно, - подумал Андрей. - Желудев и злился, что мальчишку прислали..."
Хотя у самого Андрея возникал щемящий холодок от неизвестности, рядом с этим юнцом он чувствовал себя увереннее.
Старенький, видавший виды транспортник надрывно гудел моторами, трясся, будто телега на плохой дороге.
В иллюминаторы начал пробиваться дрожащий свет.
- Земля горит, - сказал кто-то.
Андрей прижался носом к стеклу иллюминатора.
Далеко внизу расстилался огонь. И языки его, как багровые волны моря, уходили в неземную черноту.
- Хлеб это горит, - пояснил Власюк.
Неожиданно самолет тряхнуло. Фиолетовые и зеленые нити мелькали кругом, а небо, точно река в грозовую ночь, отражало молнии.
"Зенитки!" - понял Андрей.
Самолет, накренившись вдруг, стал падать вниз, как в черный, глубокий омут. Кто-то вскрикнул. И тут же моторы загудели сильнее. Вспышки снарядов мелькали уже где-то позади, словно толкая машину вперед и слабо на миг освещая застывшие лица. - Ушли будто, - сказал Власюк. - А кто голосил?
- Лютикова зацепило! Стенку пробил осколок... Где бинт?
- Что щупаешь? - отбивался Лютиков. - Я ж не курица!
- Ну, хреновина! - выругался сержант. - Как быть, лейтенант?
- Пусть возвращается, - сказал Андрей.
На дверце кабины пилотов мигнул тусклый синий фонарь. Власюк застыл, повернув голову. Андрею стало нестерпимо душно, хотелось разорвать ворот гимнастерки, но пальцы странно обмякли.
- Приготовились! - крикнул он и собственный голос услышал как бы издалека.
Штурман выбежал из кабины, открыл люк. Тугая струя воздуха окатила Андрея.
- Давай, ребята! - крикнул штурман.
- Ну, лейтенант, - Власюк сдавил руку Андрея, - я пошел. Там встретимся.
Он шагнул к люку и, не то сказав штурману что-то, не то шумно вздохнув, упал головой вниз. Вторым был Прохоров.
- Второй! Третий!.. - отсчитывал Андрей, стараясь увидеть там, в черной бездне, падающих десантников, но они сразу исчезали. Андрей ощутил новую меру времени, и секунды казались неизмеримо длинными.
Седьмым шел Климов. Он улыбнулся Андрею:
- Люблю ночью прыгать. Звезды и земля! А ты между ними...
- Давай! - хлопнул его штурман по спине.
Затем радист, присев у люка, глянул туда, отшатнулся и боком, неумело вывалился, лишь мелькнули его ботинки.
- Восьмой! Девятый!.. - машинально отсчитывал Андрей. Зажав вспотевшей ладонью кольцо парашюта, не дожидаясь, когда штурман хлопнет по плечу, уже не думая ни о чем, торопливо шагнул, провалился в звенящую гулом моторов темноту...
Темнота крутилась, упруго била по щекам. С хлопком раскрылся парашют. И, качаясь на стропах, Андрей засмеялся.
"Все просто и обычно, - подумал он. - А страшным кажется то, что еще не наступило... И красота удивительная. Вот где красота!"
Далеко, у края неба, высвечивая округлость земли, мерцал бледно-изумрудный свет и наполнялся то сиреневыми, то розовыми лучами. А с другой стороны еще лежала тьма. Гул самолета быстро удалялся. Внизу покачивались затуманенные неровности леса. И там будто начали торопливо ломать сухие ветки.
IX
Земля накатилась туманом, холодными от росы ветками. Андрей свалился в мягкий куст. Едва он успел расстегнуть лямки парашюта, как что-то жарко взвизгнуло над ухом. И резко протрещала автоматная оче
редь. Прямо на Андрея бежал человек. Его ноги скрывала молочная пелена тумана, и поверх, казалось, плыл обрубок фигуры в каске.
- Sie sind da!.. Russen sind da! [Они здесь!.. Русские здесь! (нем.)] прокричал он, вскидывая автомат.
Непослушными, точно замерзшими, пальцами Андрей дернул наган из кобуры, выстрелил. Фигура немца медленно повалилась в туман, а сверху бесшумной тенью упал десантник, и парашют накрыл обоих.
"Я был последний, - мелькнуло у Андрея. - Кто же это?"
Из-под кипы шелка выбрался, чертыхаясь, Лютиков. Где-то поблизости снова затрещал автомат. Как лохматый оранжевый клубок, блеснуло пламя разрыва гранаты, высветив корявые стволы деревьев.
