Австрийцу было трудно сидеть, он задыхался, голова клонилась набок.
- Чего толкует? - спросил, подходя ближе, майор Кузькин.
- Возьми его, - проговорил Желудев. - Накорми, что ли... Утром отправим в тыл.
- Накормим, - добродушно пробасил майор. - Борщ ядреный удался. Такого борща отродясь не едал...
- Кухни в батальоны отправляй сейчас, - приказал Желудев.
- Понятно, - хмурясь, кивнул майор, глыбой возвышавшийся рядом с Желудевым.
Бойцы унесли пленного на шинели следом за майором туда, где были кухни. Желудев, растирая ладонью щеку, взглянул на темные сгустки облаков, катившиеся по блеклому небу.
- Да-а, фланги, фланги, - как бы думая вслух, произнес он.
- Левый фланг у нас прикрыт болотом, - напомнил Волков и если бы знал, о чем именно думает сейчас Желудев, то не говорил бы этого.
Оставив здесь бригаду, штаб фронта хотел выиграть те несколько часов, когда противник будет вести разведку. А за это время фланг армии отойдет на другой рубеж. Бригадой жертвовали, чтобы сохранить главные силы. Так же, как и сам Желудев хотел пожертвовать ротой у моста, если бы двинулись немецкие танки, чтобы сохранить бригаду.
- Зуб не выдернул, все откладывал, - проговорил комбриг. - И жениться времени не хватало. А ничего в жизни откладывать не стоит. Кто сказал мне это?
Комиссар сказал. И погиб раньше меня... Который час, лейтенант?
- Десять минут четвертого, - ответил Волков.
- Пожалуй, успели выбросить десант. Лейтенант-то твой друг задушевный?
- Мы в одной школе учились.
Желудев взял котелок, сел на пень. Но есть борщ не стал, а, точно насытившись одним запахом, поставил котелок на траву.
- Да... Много огромного на земле, но огромней всего человек. Ни одно существо, кроме человека, не может сознательно идти на смерть... А ты, Волков, думал, почему бывает... если тебе умереть, то считаешь это несправедливым, но когда сам приказываешь другим, то видишь необходимость?
- Я не боюсь и смерти, если появится необходимость! - ответил Волков.
- Дай-ка мне второй батальон, - оборачиваясь, совсем иным тоном, как бы с досадой, проговорил Желудев. Вздремнувший телефонист завозился и начал сердито кричать:
- "Голубка"... "Голубка"... Я "Коршун"... Поснули там, черти! Слушай, "Голубка"!..
Желудев забрал у него трубку.
- Тихо еще у тебя, "Голубка"?.. Завтракают, наверное... Как роты окопались? Ну что ж, и у меня за весь штаб один лейтенант работает. На левый фланг пулеметы выставил? Тогда можешь спать...
Подошел и остановился рядом запыхавшийся уполномоченный контрразведки старший лейтенант Комзев.
- Где пропадал? - спросил, глядя на него, Желудев и добавил в трубку: Не тебе это... Ложись спать.
- Иди-ка погуляй, - сказал Комзев телефонисту. - - Подыши свежим воздухом.
Хотя он говорил спокойно и даже весело, его круглое молодое лицо, разрумянившееся от предутреннего холодка, было озабочено.
- В чем дело? - нахмурился комбриг.
- Разрешите присесть? Всю ночь топчусь...
За эти дни Волков уже изучил манеру контрразведчика говорить туманно, не спеша, заставляя собеседника теряться в догадках и высказывать непродуманные суждения.
- Садись! - разрешил Желудев. - Так что?
- Непорядочек, - проговорил Комзев, сдвигая к животу деревянную кобуру маузера и опускаясь на землю. - Иду мимо кухни, а там пленного как дорогого гостя угощают: один хлеб сует, другой чай подливает. Русской шинелькой укрыли, чтоб не замерз. Ох, добрый же мы народ... Ну, я поглядел на него, поглядел и сам папиросу дал.
Он качнул головой, как бы удивляясь теперь самому себе, и было видно, что это совсем не тот непорядок, который заботил его.
- Ты о деле говори, - приказал Желудев.
- Лейтенанта с десантом отправили?
- Отправили. А что? - насторожился комбриг. - У тебя что-нибудь есть?
- Когда будет, то и говорить нечего, - весело играя глазами, ответил Комзев. - Мое дело раньше предусмотреть...
- А-а, черт! - успокоение сказал Желудев. - Кого же мне было посылать? Тебя, что ли?
- Я знаю лейтенанта, - произнес Волков.
Комзев повернул голову. Было что-то располагающее в его открытом взгляде и широкой заразительной улыбке, но манера говорить и держаться так, будто он знает то, чего еще никто не знает, порождала у Волкова неприязнь.
- Андрей и немецким языком владеет, - сказал он.
- Вот как? - продолжая улыбаться, заметил Комзев. - Свободно шпрехает?
- Я тоже владею, - сказал комбриг. - Что же, потвоему?..
- Вы этот язык учили, - засмеялся Комзев, - с января тридцать девятого по ноябрь сорокового. И молодая учительница помогала. В халатике, по-соседски бегала...
- Слушай, Комзев! - резко проговорил Желудев. - Ты господа бога не думаешь заменить?
- Я ведь говорю, что того лейтенанта мало знаю.
- А мало знаешь, так не болтай!
- Чей это? - указывая на котелок с борщом и, видимо, стараясь перевести разговор на другую тему, спросил Комзев.
- Ешь! - отозвался Желудев.
Старший лейтенант взял котелок, но, заметив, что Желудев еще пристально смотрит на него, вздохнул:
- Такая уж моя работа...
Едва он поднес ложку ко рту, как за лесом бухнули взрывы. Желудев схватил трубку:
- "Голубка"! Что у вас?.. Как?
Шея комбрига вытянулась, брови сошлись к переносице. Волков понял, что случилось неожиданное, совершенно непредвиденное.
- Лейтенант Волков! - сказал Желудев, держа еще трубку около уха Комбат-два убит. Приказываю заменить его... Бегом!..
XI
Снаряды рвались часто, заволакивая берег дымом.
Волков бежал не пригибаясь. В рытвинке он наткнулся на лежащего возле телефонного провода бойца.
- Связист? - крикнул Волков, но боец не шевельнулся И тогда лишь Волков увидел розовый пузырь около глаза, неподвижные руки, стиснувшие концы провода. Волков не думал о том, что и его так же сейчас могут убить. Его заботило лишь то, как он покажет себя, командуя батальоном, и как будет громить врага.
Пробежав еще метров двадцать, Волков свалился в окоп командного пункта батальона, где побывал ночью. Рядом теперь зияла воронка. Мертвый комбат лежал на бруствере окопа Старшина в каске, с запыленным лицом, измазанный глиной, сидел в окопе, положив ногу, обмотанную бинтами, на телефонную катушку. Два бойца курили, третий наблюдал за рекой.
На дне окопа валялись шинели, фляги, остатки соломы, перемешанной с землей.
- Сидите! - махнул рукой Волков, потому что бойцы намеревались встать.
- А вас уже спрашивали, - доложил старшина, отодвигая раненую ногу, чтобы дать место лейтенанту. - Комбриг звонил.
Старшина говорил неохотно, искоса поглядывая на Волкова, точно удивляясь, как могли этому лейтенанту доверить батальон.
- Ну, что тут? - отдышавшись, спросил Волков, подражая комбригу.
