стерлингов англичане сделали в марте 1924 г. (222). Надо сказать, что для Ибн Са’уда данное решение Лондона содержало в себе как негативные, так и позитивные моменты. Негативные — в финансовом отношении. Позитивные же моменты заключались в том, что в политическом плане он мог уже не следовать в русле британской политики и в аравийских делах вообще, и в том, что касалось Хиджаза и короля Хусейна в частности.
Пополнить казну эмир Ибн Са’уд решил, в том числе, и за счет таможенных сборов в морских портах. Но все это, опять-таки, ударило по его племенам. Помимо того, что торговая блокада Кувейта лишила их тех заработков, что давала перевозка грузов из Кувейта в Неджд, так и платить за необходимые им товары, приобретая их не в Кувейте, а в ‘Укайре, Эль-Катифе и Джубайле, они стали намного больше. Ведь цены на них из-за установленных Ибн Са’удом высоких таможенных пошлин были там намного выше. В дополнение ко всему этому торговая блокада Кувейта обернулась для неджских племен и неудобствами, с которыми те столкнулись во время их традиционных сезонных перекочевок. Речь идет о закупках бедуинами продуктов питания, которые они привыкли делать в Кувейте в то время года, когда кочевали в тех краях. Недовольство их росло.
В середине августа 1924 г. большое ополчение ихванов, численностью в 1500 всадников, проследовав через вади Сирхан, выдвинулось на Амман. Появление их в нескольких километрах от столицы Трансиордании оказалось и для Хашимитов, и для англичан неожиданным. Объединив силы и используя современную боевую технику, в том числе самолеты и бронемашины, переброшенные из Палестины, они это ополчение ихванов наголову разбили.
Утвердив свою власть в отошедших к Неджду Эль-Хасе и Джабаль Шаммаре, консолидировав ее в Эль-Касиме и закрепившись в Асире (1922), эмир Ибн Са’уд сфокусировал все свое внимание на Хиджазе. Проведя летом 1924 г. встречу в Эр-Рияде с улемами, шейхами подвластных ему племен и лидерами ихванов по вопросу о том, «как быть с королем Хиджаза», объявившим себя халифом (март 1924 г.), Ибн Са’уд во время религиозного праздника по окончанию Рамадана выступил с призывом к джихаду против Хиджаза. С особым энтузиазмом восприняли этот призыв ихваны, ибо давно хотели, как говорили, очистить Священные города ислама от всяческой скверны, а заодно и вознаградить себя в богоугодной войне законной военной добычей.
Поддержка ихванами (братьями-мусульманами, ревнителями веры) призыва Ибн Са’уда к джихаду объяснялась не только настроениями религиозного характера, не только установлениями их вероучения, призывавшего к сохранению «первородной чистоты ислама», осквернявшейся в Хиджазе, по их пониманию, европейскими нововведениями. Присутствовали при этом и торгово-коммерческие мотивы. Суть оных состояла в стремлении скотоводческо-земледельческих поселений ихванов и племен Неджда в целом, отрезанных Хиджазом от рынков бассейна Красного моря, Ирака, Египта и Сирии, к приобретению таковых. Племена Неджда были крайне недовольны теми барьерами в торговле, что установил король Хусейн между Хиджазом и Недждом, закрыв доступ сельскохозяйственной продукции Неджда на рынки Хиджаза, равно как и вывоз оттуда в Неджд промышленных товаров, что поступали морем в Хиджаз (223). Наращивание числа худжжр и рост их производственного потенциала, как указывал в одной из своих научных статей известный советский востоковед, сотрудник советской дипломатической миссии в Джидде Моисей Маркович Аксельрод (1898–1939), вели к созданию в Неджде с присоединенными к нему областями мощного военно-политического объединения племен, стремившихся к территориальному расширению (224). Организованные по военному образцу поселения ихванов представляли собой серьезную военную силу (225).
Долгое время пишет М. Аксельрод, конфликту Неджда с Хиджазом, подогретому введенным королем Хусейном запретом на хаджж ваххабитам, не давали прорваться наружу англичане. Одновременно с этим они усердно, как отмечает М. Аксельрод, трудились над «разложением недждских племен», главной опоры Ибн Са’уда в его деятельности по объединению земель Верхней Аравии под началом Дома Са’удов. Так, воспользовавшись его раздором с шейхом Файсалом ал-Давишом, верховным вождем племени бану мутайр, англичане предложили этому племени переселиться в отведенные для него земли в Ираке, имея в виду использовать его, когда потребуется, в собственных интересах по реализации своих планов в Верхней Аравии. И около 600 семей из этого племени ушли тогда в Ирак. Вскоре, однако, поняв истинные намерения англичан, они возвратились в Неджд.
Первым с призывом к походу на Мекку, чтобы заставить «старого седого дьявола [короля Хусейна] снять введенный им запрет на совершение ваххабитами паломничества», выступил, к слову, шейх Султан ибн Биджад, лидер ихванов из Эль-Гатгата, 5 июня 1924 г., на встрече Ибн Са’уда с шейхами племен и улемами в Эр-Рияде. Но наступил сезон хаджжа и Ибн Са’уд поход запретил.
К активным действиям против Хиджаза и стоявших за Хашимитами англичан подталкивала Ибн Са’уда Франция. Дамаск являлся в то время единственным местом вне пределов Аравии, где имелся официальный представитель Ибн Са’уда.
«Вредила делу англичан в Хиджазе», по сообщениям советских дипломатов, и Италия. Сфера ее «аравийских интересов» находилась в Йемене и Асире. Поэтому она поставляла оружие обеим сторонам хиджазско-неджского конфликта, но «благоволила, — как следует из донесений М. Аксельрода, — Ибн Са’уду, как более крупному покупателю оружия» (226).
В августе 1924 г. Ибн Са’уд отдал приказ шейхам Халиду ибн Лу’аййе и Султану ибн Биджаду выдвинуться со своими 3000 воинами из Турабы и взять Та’иф. Король Хусейн к броску Ибн Са’уда на Та’иф готовился: укрепил оборонительные стены и дозорно-сторожевые башни города. Гарнизон Та’ифа был по численности большим, чем выступившее на него войско Ибн Са’уда, да и лучше вооруженным. Командовал им принц ‘Али, сын короля Хусейна. Но когда недждцы подошли к стенам Та’ифа (01.09.1924), то дозорно-охранный пост на одной из сторожевых башен сложил оружие и сдался. Видя неменуемость поражения и стремясь спасти гарнизон от поголовного истребления, ‘Али со своими воинами покинул Та’иф (под покровом ночи, 4 сентября). Сразу же об этом стало известно горожанам, и они отправили на переговоры с шейхами Ибн Лу’аййей и Ибн Биджадом, как рассказывают историки, депутацию горожан, дабы обсудить условия сдачи города. Хронисты же Та’ифа утверждают, что ворота города, практически сразу же вслед за уходом из него хиджазского военного гарнизона, открыли сами та’ифцы, те из них, кто симпатизировал Ибн Са’уду.
Как бы то ни было, но 5 сентября войско Ибн Са’уда овладело Та’ифом, одним из городов Хиджаза, которые ваххабиты считали «рассадниками морального разложения правоверных», и устроили там массовое побоище и тотальный грабеж. Судьи города и старейшины знатных семейно-родовых кланов укрылись в мечети, но ваххабиты-ихваны вломились в нее, выволокли их оттуда и порубили мечами на части. В течение нескольких часов, как повествуют хроники Та’ифа, ихваны-ваххабиты «забрали жизни» у 400 мирных жителей, мужчин, женщин и
