Тарасов во время чемпионата мира 1969 года очень тяжело переживал перегрузки, связанные с психологическим давлением. Вечером 23 марта во время матча СССР — США ему стало плохо. Вызвали санитаров, которые стали уносить Тарасова на носилках. Со слов самого Анатолия Владимировича эту историю рассказывал Валентин Бубукин. Тарасов начал ругаться и кричать: «Куда вы меня несете ногами вперед? Я еще живой! Разверните лицом к площадке». «Санитары по-русски не понимают, думают, что ему совсем кранты, и уже бегом бегут…» Матч между тем продолжался…
«Ранее, — сообщила тогда в Стокгольме «Афтонбладет» о госпитализации Тарасова, — он уже перенес два инфаркта. Последний — минувшим летом. Сможет ли он выйти на сегодняшнюю игру с “Тре Крунур”? Ведь с Тарасовым и без Тарасова советская команда — это не одно и то же…»
Тарасов вышел. Советская команда, несмотря на возникшие перед игрой с хозяевами чемпионата проблемы (рассечение брови у Старшинова, травма Михайлова, из-за повреждения не играл с американцами Кузькин…), выиграла 3:2, а Тарасов был назван шведской прессой «хоккейным генералом».
После второго выигранного у советской команды матча чехи вновь отказались пожимать руки соперникам. Много лет спустя на Олимпиаде-98 в Нагано наследник Недомански, Болонки и других нападающий Яромир Ягр, выбравший себе на свитер номер «68» — в память о 1968 годе, заявил в интервью шведской газете «Экспрессен»: «Я всегда ненавидел Россию… Наш род был богатым до моего рождения, имел много земли и другой собственности. Но когда русские вошли в нашу страну, они забрали всё. И мой дед, и бабушка по отцовской линии были вынуждены работать на государство. Бесплатно». Впрочем, о своей «всегдашней ненависти к России» Ягр забыл, когда появилась возможность хорошо заработать. Он провел в общей сложности четыре сезона в омском «Авангарде». Условия контракта не разглашались, но неофициально называлась цифра в 7 миллионов евро в год. Не только о ненависти к стране, позволяющей своему хоккейному клубу оплачивать такие безумные контракты, забудешь — о чем угодно…
Шведы в Стокгольме-69 проявили себя настоящими мужиками. Они обыграли чехов 1:0 в матче, ничья в котором выводила бы сборную Чехословакии на первое место. Сами стали вторыми вслед за советской командой, приехавшей в Стокгольм с семью дебютантами в составе; чехи — третьими. СССР, Швеция и Чехословакия набрали тогда по 16 очков, и чемпион мира определился по лучшей разнице заброшенных и пропущенных шайб. Победа советской сборной над американцами со счетом 17:2 в первый же день чемпионата стала, как выяснилось, ключевой. Сработал давний девиз Тарасова: «Никогда не останавливаться!» Можно вспомнить, как ЦСКА, бывало, выигрывал матч чемпионата 9:1, а хоккеистам — никакого покоя. «Неужели не будет десять, неужели не округлим?!» — кипел Тарасов на скамейке, да так, будто именно от десятой шайбы зависела судьба встречи, проходившей с безоговорочным преимуществом армейцев.
Тренеры школы ЦСКА рассказывали, что Тарасов мог подойти в перерыве к побеждавшим армейским мальчишкам и спросить, сделав вид, что не знает результата, какой счет. Они наперебой начинали хвастаться ему цифрами: мол, 4:1 выигрываем. А Тарасов им: «Нет, молодые люди, счет 0:0! Выходим играть так, как с самого начала матча!»
Тарасов никогда не позволял давать слабинку. Защитника, не бросившегося под шайбу в матче, в котором ЦСКА вел с разницей в семь или десять шайб, мог уничтожить словом. Матом, кстати говоря, на людях не ругался. Хоккеистов же за бранные слова ругал нещадно. «Даже когда нелитературные выражения проскакивали на скамейке запасных во время игры, — вспоминал Виктор Кузькин. — “Рабочий мат” тренер никогда не приветствовал».
Александр Смолин, увернувшийся от шайбы в каком-то матче, на следующей же тренировке был поставлен в ворота, и ему стали бросать от синей линии — изо всех сил — два-три игрока, среди которых находился Фирсов со своим страшным по силе броском. «Тарасов, — вспоминает Смолин, — раз и навсегда отбил у меня желание уворачиваться от шайбы».
Трусость, страх игроков Тарасов искоренял простыми методами. Запускал, к примеру, молодого Анисина на тренировке против шести защитников сразу. Если Анисин не пробивался сквозь частокол тел, Тарасов кричал: «Трус! Характера нет!» После этого страх исчезал, и хоккеист смело шел напролом. Защитники порой молодых форвардов жалели — и тогда сами сполна получали от Тарасова: «Почему пропустили этого огольца!» «Втыкал» он хоккеистам и тогда, когда на занятиях те начинали жалеть Третьяка. Называл их «кисейными барышнями» и задавал вопрос: «Ты на тренировке или штаны по льду возишь?» «Самое страшное, — вспоминает Анисин, — когда Тарасов переставал кого-то ругать. Значит, через неделю этого игрока в команде уже не будет».
…Ненависть в противостоянии СССР — Чехословакия была взаимной. Йозеф Голонка, например, забросив шайбу в ворота советской сборной, распластывался на льду и, предлагая публике представить в его руках винтовку вместо клюшки, целился в Тарасова. Чехи исподтишка шпыняли советских хоккеистов клюшками, норовя попасть в не защищенные амуницией места, обзывались, плевали, показывали непристойные жесты, провоцировали на ответные действия и тут же артистично валились на площадку, вопя о помощи. В этих занятиях, мужчин недостойных, усердствовали братья Холики и Вацлав Недомански. По свидетельству Александра Пашкова, Недомански, швырявший шайбу на скамейку запасных сборной СССР в надежде попасть в Тарасова, во время процедуры рукопожатий плюнул в лицо советскому хоккеисту.
Тарасов тоже себя не сдерживал. Он призывал своих игроков давать отпор каждой выходке чехов и не выбирал слов и выражений, оценивая действия Недомански и компании. Разумеется, чехи, знавшие русский язык со школьной скамьи, понимали и то, что кричал в их адрес Тарасов. А если не понимали, то догадывались.
Доходило до того, что если сборные СССР и Чехословакии размещали в одной гостинице, чехи немедленно собирали пожитки и переезжали в другой отель. Когда обе команды оказывались в одном помещении, скажем, во время обеда в ресторане, атмосферу взаимной антипатии можно было, что называется, разрезать ножом.
Чехословацкие болельщики разворачивали на трибунах плакаты с нарисованными танками. На баннерах писали: «Вы нам танки, мы вам — бранки» (заброшенные шайбы). В Саппоро во время игры с чехами Чернышев стоял, облокотившись на бортик, и Недомански умышленно запустил в него шайбой. К счастью, не попал. Именно тогда Тарасов обложил чеха словами, которые тот запомнил на всю жизнь. «На Тарасова я до сих пор имею зуб, — говорил он во время Санкт-Петербургского чемпионата мира 2000 года репортеру. — Какими словами обзывал он меня со скамейки запасных, не передать. Не думал, наверное, о том, что русский язык мы тогда изучали в школе и что я его прекрасно понимал».
