планами Клода, и деревьями Гоббима, и животными Поль Поттера, и утварью Яна Стино: во всех этих симпатиях я вижу основу, которая кажется справедливой и законной, которая говорит за них, но когда я вижу, что люди могут переносить даже один вид какого-нибудь произведения Backhuysen‘a на стенах своих комнат (я говорю серьезно), я сразу выхожу из себя. Быть может, я неправ, быть может, они неправы, или по крайней мере я не могу доискаться общего принципа или мнения, которые помогли бы нам понять друг друга. И все же я неправ: вероятно, мне недостает сметливости, ибо я знаю, что Тернеру когда-то нравился Вандевельде, и я могу подметить недоброе влияние Вандевельде в большинстве его молодых морских пейзажей, но Тернеру, конечно, не мог нравиться Вандевельде без какой-нибудь законной причины. Другой разочаровывающий пункт тот, что я не могу поймать волну или дагеротипировать ее, и таким образом невозможно достигнуть идеальных доказательств. Но формы и оттенки воды должны всегда в известной мере служить предметом спора и чувства, тем более, что нет совершенной или даже более или менее совершенной морской живописи, на которую можно бы указать. Море никогда не изображалось красками и, мне кажется, никогда не будет и не может быть изображено; о нем только дается некоторое понятие посредством более или менее отвлеченных умственных условностей, и хотя Тернер сделал достаточно, чтобы сильно и великолепно набросать море, оно в конце концов все-таки условно, и в нем остается столько неестественного, что тем, которые не чувствуют его силы, всегда возможно оправдать свою нелюбовь достаточно разумными причинами, упрямо не признавать хорошего и настаивать на недостатках, которых никакая смертная рука не может исправить, которые обыкновенно в высшей степени явны, хотя в других отношениях и достигнуто многое. Совершенно другое дело с тихой водой. Здесь факты можно проверить, в них можно удостовериться там, и, заметив один или два простейших факта, мы можем получить некоторое представление о незначительном успехе и понимании старых художников на этом более легком поле деятельности и таким образом доказать их вероятную неудачу в борьбе с большими затруднениями.
I. Вода, само собой разумеется, благодаря ее прозрачности обладает несовершенно отражающей поверхностью, так же несовершенно, как поверхность металлического рефлектора, но поверхностью, отражательная сила которой стоит в зависимости от угла, под которым падают отражаемые лучи.
§ 6. Общие законы, регулирующие явления воды. Прежде всего несовершенство ее отражения
Чем меньше этот угол, тем больше будет отражаемых лучей. И вот, в зависимости от количества отражаемых лучей находится сила изображения объектов над поверхностью, а в зависимости от количества пропущенных лучей — видимость объектов под водой. Отсюда видимая прозрачность и отражательная сила воды обратно пропорциональны. Смотря в воду сверху вниз, мы получаем пропущенные лучи, которые представляют либо дно предмета, плавающего в воде, либо самый предмет, или же, если вода глубока и чиста, мы получаем очень мало лучей, и вода выглядит черною. Смотря вдоль по воде, мы получаем отраженные лучи, а поэтому и изображение объекта над нею. Отсюда, в мелкой воде, на равном берегу дно ясно видно у наших ног; оно становится более и более темным по мере удаления от нас, хотя бы та же глубина и не увеличивалась и на расстоянии 12–20 ярдов, смотря по высоте положения нашего над водой; оно становится совершенно невидимым, теряясь в блеске отраженной поверхности.
II. Чем ярче отражаемый объект, тем больше угол, под которым отражение видимо.
§ 7. Присущие воде оттенки изменяют темные отражения и не производят никакого действия на яркие
Нужно всегда помнить, что, строго говоря, только светлые объекты отражаются и что более темные видимы только пропорционально количеству лучей света, испускаемых ими, так что темный объект сравнительно теряет свою силу влияния на поверхность воды, и вода в пространстве темного отражения видима отчасти с изображением отраженного объекта и отчасти прозрачна. Можно найти, после некоторого наблюдения, что под берегом, над которым, предположим, высятся темные деревья, показывающие куски яркого неба, яркое небо отражается ясно, а дно воды в этих местах невидимо, но в темных местах отражения мы видим дно воды, a цвет этого дна и самой воды виден вперемежку с цветом деревьев, бросающих темное отражение, и изменяет его. Это одно из самых красивых явлений водной поверхности, ибо благодаря ему разнообразие цвета, грация и воздушность, которые при других обстоятельствах невозможны, представляются в отражении. Конечно, при больших расстояниях даже самые темные объекты бросают отчетливые изображения, и оттенок воды не может быть виден, но в близком расстоянии сочетания собственного цвета воды, изменяющего темные отражения и в то же время оставляющего светлые без изменения, имеют бесконечную ценность. Возьмите для примера выписку из моего собственного дневника в Венеции. 17-го мая. 4 часа пополудни. К востоку вода спокойна и отражает небо и суда со следующей особенностью: небо, имеющее бледно-синий цвет, в своем отражении имеет того же качества синеву, только более глубокую, но черные корпуса судов имеют в отражении бледно-зеленый морской цвет, т. е. естественный цвет воды под солнечным светом, в то время как оранжевые мачты судов, еще мокрые от недавнего ливня, отражены без изменения цвета, только не совсем так ярко, как наверху. Один корабль имеет белую полосу, другой красную (я должен бы сказать: «идущую вдоль по борту»); «их полосы вода оставляет без внимания». «Любопытно то, что лодка с белыми и темными фигурами проходит, и вода отражает темные зеленым, a все белые выпускает; это происходит, главным образом, благодаря тому, что темные объекты противопоставлены отраженному яркому небу».
«Лодка, качающаяся близ пристани, бросает ясную тень на покрытую зыбью воду. Это явление, по-моему, происходит исключительно благодаря увеличенной силе отражения воды, в покрытом тенью пространстве, ибо более далекие места зыби принимают там глубокую, чистую синеву неба и становятся сильно темными на бледно-зеленом, a более близкие места принимают бледно-серый цвет облака, который едва ли ярче, чем ярко-зеленый».
Я вставил последние два параграфа потому, что они скоро будут нам полезны;
