Очень важные для нашего исследования факты, особенно — для анализа первых действий новгородских ушкуйников в верховьях Волги.
И в этом случае новгородцы ведут официальные военные действия против Михаила Тверского и поддерживают Дмитрия Московского. До нас дошла договорная грамота великого князя Дмитрия Ивановича с Новгородом о взаимной помощи, датируемая 1371–1372 годами, одним из пунктов которой было «Ажъ будет обида со князьми литовскими или с тферьским князем с Михаилом, Новутороду всести на конь со мною со князем с великим и с моим братом со князем с Володимером с одного». Возможно, именно со сторонниками Твери сражались новгородские ушкуйники, отнимая у них города Владимирского княжества Ярославль и Кострому[176].
В 1374 году ушкуйники захватили ряд поселений в Арской земле[177], в том числе и старый Колын (будущий Хвалын?) на Чурше (город в устье Моломы).
В том же году отряд новгородских ушкуйников, насчитывавший около 2700 человек, на 90 ушкуях (ровно по тридцать человек на судно) спустился по Волге в Каму, пограбил Вятку, оттуда вышел на Волгу и напал на город Булгар, находившийся недалеко от устья Камы. Разграбив его, ушкуйники собирались зажечь город, но жители дали откуп в 300 рублей. Получив деньги, ушкуйники разделились на два отряда: 50 ушкуев (1500 повольников) ушли вниз по Волге к Сараю.
Другой отряд — до 1200 повольников — на 40 ушкуях двинулся вверх по Волге, разоряя чувашские и марийские поселения, дошел до устья Ветлуги и повернул по этой реке к ее верховьям, откуда вышел на Вятку и основал в устье реки Хлыновицы город Хлынов (Вятку).
Вот свидетельство похода 1374 года С. М. Соловьева: «…50 ушкуев пошли вниз по Волге, к Сараю, а 40 — вверх, дошли до Обухова, опустошили все Засурье и Маркваш, высадились на левый берег Волги, истребили суда свои, отправились к Вятке на лошадях и дорогою разорили много сел по берегам Ветлуги»[178].
То же найдем и у Н. И. Костомарова: «Потом они разделились на две партии: одна — из 50 ушкуев — отправилась на Низ к Сараю, а другая — из 40 ушкуев — пошла вверх по Волге, дошла до Обухова, ограбила Засурье и Маркваш, перешла за Волгу, уничтожила свои корабли, на конях прошлась по берегам реки Ветлуги, ограбила села и ушла к Вятке»[179], где часть из них осела в выстроенных городках.
* * *
Кировские краеведы отмечают: согласно «Повести о стране Вятской» новгородцы-самовластцы пришли на Вятку в 1174 году (как написано, во время княжения Ярослава Владимировича) и обнаружили вблизи устья Чепцы «Болванский» городок, населенный чудью и отяками (в других списках — остяками). Они овладели этим городом в тяжелом сражении, призвав на помощь святых страстотерпцев Бориса и Глеба и великого князя Александра Невского. Завоеванный город новгородцы нарекли Никулицын «ради речки Никуличанки».
На этом месте, вблизи села Никулицыно, действительно находится большое городище с несколькими культурными слоями. Верхний относится к XIV веку н. э., нижний — к V веку до н. э. Кроме того, другой отряд новгородцев захватил черемисский город Кошкаров (уже не первый раз за всю историю ушкуйничества), который «ныне нарицается Котельнич».
Посоветовавшись, новгородцы решили между двумя этими городами поставить новый город, который назвали Хлыновым, «ради речки Хлыновицы», вблизи устья которой и был он основан. В дальнейшем Никулицын, видимо, захирел, а Хлынов с Котельничем (спустя какое-то время к ним присоединился город Орлов) росли и развивались, заселялись новгородцами, участвовали в московских междоусобицах, воевали с татарами и были вполне довольны своим положением, пока не попали под власть московского великого князя. На этом, собственно говоря, история вольной Вятки заканчивается, поскольку она уже вошла в историю Московской Руси.
В 1781 году императрица Екатерина II переименовала Хлынов в Вятку (с 1934 года — Киров)[180].
Но вернемся в XIV век…
* * *
Взаимоотношения новгородцев и ушкуйников с нукратскими (вятскими) булгарами и вотяками поначалу были далеки от мирных. По устному преданию вятских удмуртов, племя ватка оказало сопротивление пришельцам. Но ушкуйники оказались лучше обучены военному делу, применяя тактику и партизанской войны, и фронтальных столкновений, и карательных операций.
Боевые действия чередовались с мирными днями. Ушкуйники жили в своих — вятских — городках (слободах), занимались усмирением аборигенов, сбором дани, торговлей, войнами и набегами на далеких и близких соседей. С их появлением усилился процесс притока на среднюю Вятку русского населения, которое помимо известных городов и их посадов селилось в небольших семейных деревнях (обычно 1–2 двора). Прежнее население, признавшее новую власть и крестившееся хотя бы формально, как видно, уцелело и частично смешалось с прибывающими…
Предоставим слово Н. И. Костомарову: «…Нет ничего в русской истории темнее судьбы Вятки и земли ее. Начало этой колонии летописец Вятской Земли относит к 1174 (6682) году и несколько противоречит сам себе: в одном месте говорит, что жители новгородские отправились в путь самовольно и отделились от Великого Новгорода, а в другом — что они отправились с согласия Великого Новгорода. Вероятнее первое, потому что эта колония не признавала власти Новгорода, несколько раз являлась враждебною Новгороду, никогда не бывала с ним во взаимодействии и испытывала против себя — по сказанию той же местной летописи — злобу своей метрополии. Впоследствии к происхождению вятской колонии приплели старинную греческую басню об основании Тарента[181], которая, будучи занесена к нам, применялась не к одной Вятке. Говорили, будто новгородцы отправились на войну и оставили дома своих жен с рабами. Во время их семилетнего отсутствия рабы воспользовались правами мужей и прижили с новгородскими женами детей. Опасаясь мщения мужей, жены бежали из Новгорода со своими любовниками и незаконными детьми: эти-то беглецы будто бы основали Вятку. Так как основание Вятки относят к той эпохе, когда после упорного сопротивления суздальцам и поражения Андреева ополчения Новгород примирился с Андреем, то, быть может, выходцы из Новгорода в это время состояли из заклятых врагов суздальской партии и не хотели оставаться в отечестве, когда в нем дела обратились противно их сочувствиям. По известию упомянутого летописца, колонисты поплыли на судах по Волге, дошли до Камы, там поставили городок и намеревались здесь оставаться. Но тут услышали они, что далее на восток живут вотяки в земле привольной, богатой и укрытой лесами. На Каме жить было не безопасно, потому что большая река — большой путь; на них станут нападать то те, то другие; притом и новгородцы знают этот путь и станут требовать подчинения. Часть колонистов осталась в новопостроенном городке, другая отправилась далее по Каме. Они вошли в реку Чепец и начали жечь и разорять вотяцкие жилища, укрепленные земляными валами. Вотяки были народ мало воинственный, пришли в страх от нападения неожиданных гостей и разбегались. По реке Чепцу новгородцы вошли в реку Вятку и, проплыв по ней пять верст, увидели на высокой горе Болванский городок. Взять его было трудно. После нескольких напрасных усилий новгородцы положили себе зарок, — не пить, не есть, пока не завоюют городка. Случился день Бориса и Глеба. Новгородцы стали призывать на помощь этих святых. Святые помогли им. Они взяли Болванский городок; множество вотяков было побито, остальные разбежались: русские построили здесь церковь Бориса и Глеба и назвали городок Никулицын.
Те, которые остались прежде на Каме, узнали, что их братья нашли себе лучше приют, бросили свой городок и поплыли по Каме, а потом по реке Вятке. Они напали на черемисский городок Каршаров (уже не первый раз). Услыхав, что святые Борис и Глеб помогли их соотечественникам при взятии Болванского городка, стали и они призывать этих святых. И им помогли святые Борис и Глеб, — в угоду русским напустили на черемисов видение: тем представилось, будто на них нападает многочисленное войско; тогда одни из них пустились врассыпную, а другие без боя отворили победителям ворота. Завоевавши Каршаров, новгородцы переименовали его в Котельнич и послали партии разведывать: нельзя ли чего еще завоевать. Между тем, и те, что утвердились в Болванском городке, послали партии на провод: какие есть подалее земли; хотелось им найти удобное место, где бы построить еще город. При устье реки Хлыновицы, на высокой горе, место им поправилось, и они заложили город, и назвали его Хлынов — это нынешняя Вятка. Предание осталось, будто река Хлыновнна названа так новгородцами оттого, что они на этом месте услышали крик диких птиц: хлы! хлы!
Основание Хлынова не обошлось без чудес. Когда новгородцы стали строить город, то увидали деревья, чудодейственно приготовленные невидимою силою и приплывшие к месту построения города. Построив детинец, новопоселенцы поставили в нем церковь Воздвижения Честного Креста. Этот городок с северо-запада и юга опоясан был глубоким рвом, а с востока защищался крутым берегом и рекою Вяткою; вместо городской стены служили жилища, плотно поставленные одно близ другого задними стенами на внешнюю сторону. Место было удобное; такой крепости было на первый раз достаточно против туземцев. В средине городка вырыли колодезь, поставили земскую избу для управления и винокурню. Так основался Хлынов. Жители его прозвались вятчане, по имени реки, носившей туземное название Вятки, и вся земля, занятая новопоселенцами, названа была Вятскою Землею. Население Вятского края возрастало, как естественным путем, так и приливом новых пришельцев, из Устюга, из Новгорода и из других стран; недовольные ходом дел в отечестве нередко убегали в Вятскую землю. Так около Хлынова образовался посад, который был обнесен деревянными стенами с башнями; дремучие леса защищали его. Мало-помалу стали возникать селения и погосты. Летопись кратко упоминает о том, что переселенцы терпели набеги от вотяков и черемис, которые, конечно, смотрели неприязненно на новых обитателей своего отечества, а потом от татар Ногайской и Золотой Орды, появившихся на берегах Волги и Камы. Поэтому все русские поселения были укреплены; неоднократно русские выдерживали нападения и отбивали врагов: их подвиги оставались в народной памяти с героическим блеском. В воспоминание о них вятчане устроили торжественные ходы и праздники. Таким образом, на память одной жестокой битвы с вотяками и черемисами было установлено каждогодно носить из Волковского погоста близ Никулицына образ великомученика Георгия в Хлынов и встречать его торжественно со свечами и железными стрелами, которые означали оружие побежденных врагов. Другой ход был из Никулицына с образом Бориса и Глеба, — в память взятия Болванского городка. Третий — с чудотворным образом Николая. Черемисы препятствовали расселению русских. Однажды толпа поселенцев, хотевших основаться в землях нынешнего Яренского уезда, подверглась их нападению. Русские бежали от них и в бегстве покинули образ Николая чудотворца. Много времени спустя после этого события, в 1383 году, какой-то поселянин зачинал поселение близ той горы, где покинут был образ, и выбрал себе место для усадьбы на берегу ручья. Однажды отправился он в лес за деревом, и увидал свет: он окружал образ; по этому признаку поселянин нашел образ и поставил у себя в новоотстроенной избе. Около него стали селиться другие; заводилось и умножалось поселение. Тогда образ оказался целебным и чудотворным, и в избу поселянина стали стекаться богомольцы. Весть об этом дошла до хлыновского духовенства: оно стало помышлять, как бы приобресть такое сокровище для города. Жители деревни долго ни за что не уступали образа; едва городские жители упросили их уладить дело так, чтоб из Хлынова каждогодно совершать крестный ход в эту деревню и приносить туда образ. Таким образом, установлен был каждогодный ход в эту деревню, построенную на берегу реки Великой.
