Когда ушкуйники подошли к устью Волги, их встретил хан Салгей (Салчей, или Сапачи), правивший Хазтороканью (Астраханью), немедленно заплатил дань, затребованную Прокопом, и «начать ухищрять их лестью и многу честь и кормы даящи им». Новгородцы «начата упиватися и быша пияни, аки мертви». Ночью астраханский отряд напал на лагерь ушкуйников, и новгородцы все до единого были истреблены. Так погибли Прокоп, Смолянин и их дружина, лишь немногие удальцы вернулись на Русь. Это было самое большое поражение ушкуйников. Но подробности этой трагедии скорее подчеркивают силу ушкуйников, чем их слабость. Татары даже не попытались одолеть их в открытом бою, Хазторокань была не первым, а очередным городом, где ханы с поклоном предлагали дань, чтобы их только оставили в покое.
Будучи занят отношениями ордынскими, великий князь Дмитрий не мог обратить большого внимания на подвиги волжан, как называли ратников Прокопа; но, окончивши дела рязанские, покойный со стороны Тохтамыша и для сохранения этого спокойствия имея нужду в деньгах, Дмитрий решился разделаться и с новгородцами (что и произошло чуть позже)[185].
А вот что по этому поводу думает историк В. Н. Бернадский.
Поход Прокопа представляет большой интерес для историка ушкуйничества. Примечательна прежде всего сама фигура руководителя (новгородца Прокопа), очевидно, небоярина. Рядом с ним в качестве руководителя называется Смольнянин. Очевидно, перед нами не боярские сбои-холопы, о которых упоминает Новгородская первая летопись в рассказе о двинском походе Луки, а вольная дружина из новгородских (а может быть, и не только новгородских) удальцов.
Примечательны и подробности в описании указанных выше эпизодов, позволяющие судить о характере похода Прокопа.
Начнем с первого эпизода («Взятие Костромы»).
Ушкуйники вышли на Волгу, как бывало и ранее, по реке Костроме («…выидоша рекою Костромою»). Числом их было не то 2000, не то 1500 («…людий с полторы тысячи», и самых мало полторы тысящи»). Число ушкуев везде названо одно и то же — 70. В бою с костромичами ушкуйники показали и свою смелость и военное искусство. Разделив свои силы на две части, они отправили половину в засаду в лес и затем ударили на численно превосходивших их костромичей «в лице и в тыл». Трусливый костромской воевода Плещей, «подав плещи, побежа к Костроме». Костромичи частью были перебиты, частью пленены, а частью разбежались по лесам. Затем в рассказе о взятии Костромы подробно описывается разграбление ушкуйниками никем не обороняемой Костромы. Ушкуйники стояли в городе целую неделю и разграбили его «до конца». Добра было захвачено столько, что ушкуйники «не все товарное с собой поправодиша», взяв с собой только «лучшее и легчайшее, а прочее тяжкое излишнее множайшеев Волгу вметаша и глубине предаша, а иное огнем пожгоша». «И множество народа христианского полониша муж, и жен, и детей, и девиць с собою попроводиша и отъидоша от Костромы». Так заканчивается изложение первого эпизода.
Дальше ушкуйники двинулись вниз по Волге, пограбили и сожгли Нижний Новгород, захватив в нем много всякого добра и полона. После разгрома Нижнего Новгорода ушкуйники пробрались на Каму, там «помедлиша несколько время», и вернулись на Волгу. Затем, дойдя до Булгара, они распродали там «христианский полон» («… испродаша бесерменом или костромьский или Нижнего Новгорода, жены и девицы»).
Из Булгара, сменив ушкуи на насады, дружина Прокопа двинулась на юг к Сараю, «гости христиънския грабячи, а бесермен бьючи». Она дошла до устья Волги, «до града некоего именем Хазитороканя». Но князь астраханский Салчей «лестию избил их всех», «ни един от них не остался, а имение их все взяша бесерменеве». Заключается рассказ о походе Прокопа или возгласом: «Такова бысть кончина Прокопу и дружине его» или поучением: «Тако погибоша злии ти разбойници, яко же рече Христос: «В ню же меру мерите, възмерится вам»». Концовка рассказа о Прокопе подкрепляет лишним доводом мысль о том, что в основе летописных сообщений о походе Прокопа лежит самостоятельное литературное произведение, своего рода «Слово о злых разбойниках», составленное поживым воспоминаниям о событиях 1375 года на Волге[186].
В 1377 году новгородские ушкуйники вновь двинулись против шведов: «Ходили из Новгорода люди молодые к Новому городку на Овле на реке, к немецкому, и стояли под городом много дней, и посад весь взяли, и волость всю потравили, и полона много привели в Новгород, а сами пришли все здоровы в Новгород с воеводою Иваном Федоровичем, Василием Борисовичем, Максимом Онаньичем»[187].
Но этот поход — скорее отступление от основного географического вектора направления действий ушкуйников, от востока и юго-востока.
В 1378 году произошел новый поход ушкуйников на Колын; который, в конце концов, перешел под власть суздальских князей.
В 1379-м в Арской земле вотчанами был разбит отряд ушкуйников; воевода их Рязан, взятый в плен, был умерщвлен[188]. Но это была скорее досадная неудача ушкуйников, как правило, победа оставалась за ними, местные племена если и побеждали, то очень редко и исключительно благодаря хитрости и вероломству.
1380 год ознаменовался нападением ушкуйников на Жукотин и Кашан (согласно булгарской летописи). После набегов ушкуйников и чуть позже — походов москвичей (поход Юрия Дмитриевича в 1395 году) города Жукотин и Кашан на Каме и Великий Булгар на Волге перестали существовать.
Вот что сохранили летописи: «…И идя вниз по Волге, [ушкуйники] ограбили Нижний Новгород, а город сожгли; и ограбили много людей, и в плен повели. И пошли в Каму реку, и трудно было грести, и пошли на судах, и придя в Болгары, продали всех пленников, а сами пошли к Сараю, грабя христианских купцов, а басурман убивая»[189].
Разграбление ушкуйниками Нижнего Новгорода описано не так подробно, как Костромы. Это можно объяснить тем, что, так как они в действительности взяли его в 1380 году, то после татар им досталось не так много поживы, поэтому с досады они сожгли город.
* * *
Первая половина 1380-х гг. прошла под флагом опустошительных походов ушкуйников на земли от Костромы до Астрахани. Примерно в это время происходит массовое переселение новгородцев в северную часть Арской (Вотской) земли и построение здесь своих городков.
1385–1386 годы ознаменовались карательным походом на Великий Новгород за погром некими «заволочанами», которые мстили за походы ушкуйников.
В 1390 году, согласно заключенному между Новгородом и Псковом миру, последний обязывался выдавать тех, кто в путь ходил на Волгу, — вероятно, гонимые в новгородской земле молодцы думали найти убежище в Псковской.
В 1391–1392 годах «новгородци и устюжане и прочий съвокупившеся выидоша в насадех и в ушкеех рекою Вяткою на низ»[190].
В 1393 году новгородцы отказались платить дань Москве и признать московского митрополита судьей в гражданских делах. В ответ войска великого князя Василия Дмитриевича штурмом взяли Торжок. Однако, когда они оставили город, его жители тотчас восстали против москвичей. Великий князь Василий Дмитриевич приказал повторно захватить Торжок и привести зачинщиков восстания в Москву. «Привели семьдесят человек. Народ собрался на площади и был свидетелем зрелища ужасного. Осужденные на смерть, сии преступники исходили кровию в муках: им медленно отсекали руки, ноги и твердили, что так гибнут враги государя Московского!»[191]
Возмущенные новгородцы на судах по рекам вторглись в северные пределы Московского княжества. Они взяли приступом Кличен и Устюжну, сожгли Устюг и Белозерск. С большой добычей новгородцы вернулись домой.
В 1398–1399 годах ушкуйники совершили походы за Северной Двиной.
В 1409 году опальный новгородский боярин Анфал возглавил отряд повольников, разместившихся на более чем 250 ушкуях. Но решив двинуться двумя колоннами «на Болгары»: сто насадов шло Камою, а пятьдесят Волгою, изначально провалил весь поход: татары напали на тот отряд, который шел по Каме, и разбили его; сам Анфал был взят в плен и отведен в тюрьму. Волжские насады не поспели на помощь камским[192].
Остается непонятным, где развернулись и откуда шли волжские насады, которые должны были встретиться с камским отрядом.
Тверская летопись сохранила некоторые подробности об этом походе, разъясняющие вопрос о волжском отряде. Согласно летописи, в походе принимали участие и новгородцы из Заволочья, вышедшие на Волгу в районе Костромы («Поидоша Новгородци из Заволочи а по Двине в верх Сухоною и вышли Костромою в Волгу»). Из Костромы отряд двинулся к устью Камы «на совет Анфалу», по пути взяв Нижний Новгород. Но встретиться с Анфалом волжскому отряду не удалось, так как жукотинские и болгарские князья сумели обманом взять Анфала («… яша его лестию в Каме»)[193].
