материалов по итогам опытов в «домашнем НИИ» в Вольске позволили Бахметьев у первокурснику принять участие в работе студенческого научного кружка (оказывается, насколько может быть полезным для начинающих студентов участие в кружках!) и выступить на собрании общества «Славия» с первым научным докладом. Темой изложения 20-летнего молодого человека стало описание изобретения – устройства для передачи на расстояние по проводам движущегося изображения, того самого «телефотографа». Совершенно очевидно, что идея доклада сложилась в голове начинающего ученого еще в Вольске. Там же П. Бахметьев провел и первые прикидочные эксперименты, содержание которых стало настолько непривычным, что вскоре статья с описанием «телефотографа» появилась в российском журнале «Электричество».
Попытки передачи изображения по проводам предпринимались и до Бахметьева, но все они позволяли отправить абоненту только неподвижные, статические изображения. Для движущихся картинок не были изобретены способы модуляции сигнала, отсутствовали малоинерционные источники света. П.И. Бахметьев стал первым, кому эту проблему удалось решить в принципе. Разумеется, с точки зрения современных инженеров конструктивные особенности «телефотографа» выглядели более чем примитивно. Впрочем, такова судьба всего, что имеет честь называться первым. Для 80-х годов XIX столетия изобретение Бахметьева стало действительно революционным.
В чем его суть? П.И. Бахметьев впервые в мире использовал для источника света, формирующего изображение, малоинерционное пламя миниатюрной газовой горелки. С возможностями техники конца XIX столетия такое решение было не только единственным, но и вполне реализуемым на практике. Достаточно просто решалась и проблема управления во времени яркостью свечения пламени, другими словами – модуляции сигнала. После выбора принципиальных сторон устройства все остальное зависело только от инженерного искусства исполнителя. В передающем узле использовалась обычная фотокамера с объективом, а вместо матового стекла устанавливалось специальное устройство для сканирования и дискретной развертки передаваемой картинки на отдельные элементы. Оно представляло собой проволочную спираль, вращение которой поступательно перемещало каретку с одним или несколькими селеновыми фотоэлементами (илл. 167). Величина электрического сигнала, снимаемого с селена, определялась освещенностью тех или иных точек проектируемого объективом изображения.
Передатчик связывался с приемником по проводам. Основой приемного устройства стали электромагнит (илл. 168) и жестко закрепленная рядом с ним мембрана со штифтом. Как тут не вспомнить домашний телефон юного Порфирия? Там тоже была мембрана. В зависимости от величины сигнала штифт, подпружиненный колеблющейся мембраной, втягивался магнитом и открывал в той или иной мере щель, через которую в камеру горелки поступал светильный газ. Яркость пламени, в современной технологии – модуляция, управлялась количеством поступающего газа точно так же, как это происходит в карбюраторе автомашины с подачей бензина. Свет отражался вогнутым зеркалом на экран через обычный объектив и механическую развертку, подобную той, что работала на передающем узле. Разница состояла только в том, что на каретке вместо селенового узла размещались простые отверстия. Синхронизация передачи и приема достигалась одинаковой скоростью перемещения кареток: пять полных циклов спирали за секунду. Как видим, Бахметьевым были предложены и решены все принципиальные вопросы телевидения, реализуемые и в наше время.
К сожалению, со смертью родителей прекратилось поступление денег за обучение (50 рублей золотом ежемесячно!). Пришлось искать заработок на стороне, о продолжении опытов над «телефотографом» и работы по его практической реализации не могло быть и речи. К тому же, по случайному стечению обстоятельств, Бахметьев оказался под надзором российской полиции. Когда закончился срок действия выездной визы, студент Бахметьев, во избежание перерыва в обучении, решил заочно возобновить разрешение на пребывание за рубежом. Он переслал свой паспорт в Россию через своего коллегу по университету. Этот студент, тесно связанный с кругом революционеров, по чужому паспорту нелегально переправил в Россию одного из эмигрантов. События стали известны полиции, и хозяин паспорта – Бахметьев оказался под подозрением. Как следствие, список государственных преступников пополнился его фамилией. Судьба-злодейка сделала П.И. Бахметьева невозвращенцем. После окончания учебного заведения (1885) молодой ученый работает в Швейцарии. В 1890 году принимает предложение Софийского университета в лице Миловида Нинкова – одного из болгарских ученых, занятых, как и Бахметьев, проблемами передачи изображения на расстояние по проводам. Нинков уступил Бахметьеву свою кафедру экспериментальной физики. Бахметьев становится профессором биофизики. Россия в очередной раз лишилась одного из ее талантливых умов и сынов.
Специфика университетской кафедры не позволила П.И. Бахметьеву продолжить свои исследования по телевидению. Но, как говорится, если человек талантлив, то он способен добиться выдающихся успехов в любом направлении деятельности. Бахметьев увлеченно работает над проблемами магнетизма, геофизики, термоэлектричества, переохлаждения животных и мн. др. Он исследовал магнитострикцию. Этот термин, ныне общепринятый, в научный обиход был впервые введен Бахметьевым. На летучих мышах он добивается состояния экспериментального анабиоза у млекопитающих. «Анабиоз – это сумерки жизни и мировая загадка», – говорил ученый. В исследованиях профессор широко использует свои блестящие математические способности, в том числе – методы планирования эксперимента и статистической обработки данных. Интересны мысли Бахметьева о роли случайностей в науке, весьма мне созвучные. Он писал: «Сколько великих открытий было сделано благодаря случайностям! Изучение случайностей ведь тоже входит в область науки, ими занимается теория вероятностей. Как мне кажется, для того, чтобы случай всегда работал на науку, необходимы напряженное внимание исследователя, его способность обращать внимание на такие пустяки, которые другой и не подметил бы».
Только в 1913 году П.И. Бахметьеву было разрешено вернуться в Россию. До своей неожиданной кончины в октябре того же года он успевает заняться профессорской деятельностью в Москве на Миусской площади в одном из самых демократических университетов России, носившем имя мецената А.Л. Шанявского. Создает там лабораторию, с энтузиазмом работает в Русском холодильном комитете. По итогам опубликованных работ П.И. Бахметьев награждался международными золотыми медалями имени Э. Томпсона Бостонским университетом в США и Российской академией наук. Он – доктор наук, диссертацию защищал в Цюрихском университете. Имя ученого можно встретить в БСЭ, третий том, и в Российском энциклопедическом словаре (книга первая, изд. БСЭ, М., 2001). В Саратове в 1979 году в Приволжском издательстве вышла книга А.Г. Чулкова и В.И. Азанова «Завещание Бахметьева» – наиболее полное жизнеописание ученого в России.
Пришло время более подробно рассказать о переписке П.И. Бахметьева и Н.Л. Скалозубова. Инициатива по обмену информацией через почту принадлежит нашему земляку. К началу XX столетия Бахметьев опубликовал в российских научных журналах множество статей. Немало их было и в зарубежных изданиях, особенно в Германии, где ученый напечатал свою обобщающую монографию по
