Удержать в руках этих ребят было бы нелегко и покойному Коновальцу, а уж Мельнику, привыкшему к размеренной эмигрантской оппозиции, вообще не по силам. Зато привычное дело он делал неплохо, всего за год добившись от Канариса смутного намека на согласие «там, наверху» (неопределенно-многозначительный жест в сторону люстры) создать на руинах Польши «Украинское государство» в обмен на «всенародное восстание в час Х». После такого успеха приставка «врио» выглядела оскорбительно; в конце августа 1939 года — накануне «великих событий» — Большой Сбор ОУН в Риме избирает Андрея Мельника Вождем с неограниченными полномочиями. А спустя две недели, в самый разгар германского вторждения в Польшу, из брестской тюрьмы был освобожден немцами Степан Бандера.
К слову. Незадолго до падения Варшавы Гитлер провел совещание на тему «Что дальше?». Поскольку в тот момент фюрера, о войне с СССР еще не мыслившего, привлекла идея «государств-прокладок между Азией и Европой», вспомнили и об Украине, благо территория бывшей ЗУНР уже имелась. Адмиралу Канарису напомнили про давно обещанное «восстание при помощи украинских организаций, работающих с нами и имеющих те же цели, а именно поляков и евреев», имея в виду уже не Польшу (сами обошлись), а УССР. Шеф абвера формального руководства ОУН, те вызвали формальное руководство и отдали распоряжение, дав понять, что в ближайшем будущем могут сбыться самые смелые грезы. Руководство щелкнуло каблуками.
А потом оказалось, что жизнь не такова, какой кажется с 1 сентября. Ибо эмиссары ПУН, посылаемые Мельником на места, людьми Бандеры попросту игнорировались. Их не видели в упор, слушать не хотели, а угроз типа «Вот все немцам расскажу» не боялись, поскольку сам Бандера уже успел (возможно, при выходе из тюрьмы) установить с немцами, но не теми, с которыми работал Мельник, а из соседнего ведомства, весьма тесные связи. Уже в ноябре 1939 года в лагерях абвера в Закопане, Комарне, Кирхендорфе и Гакештейне начали обучаться 400 «его» хлопцев, так что подчиняться какому-то Мельнику пусть сто раз заслуженному, но даже нар не топтавшему, бывалому и крутому Степану Андреевичу было не в масть.
Мельник попытался как-то задобрить авторитетного наглеца, однако Бандера, обустроивший штаб-квартиру в Кракове, отказался от всех повышений, со своей стороны заявив, что ПУН нуждается в коренных реформах, в том числе, если не в первую очередь, ясен пень, и кадровых. Параллельно Степан Андреевич, не спрашивая разрешения, включается в «святая святых» — подготовку восстания, доверенную Канарисом лично Мельнику, и направляет во Львов курьера с указаниями. Но, утратив за годы отсидки навыки конспирации, допускает несколько ошибок, на которые Мельник, бывший в курсе этой самодеятельности, естественно, «юному негодяю» указывать не стал. В итоге курьер попал куда следует, подпольная сеть затрещала и Мельник с удовольствием отдал приказ о временном «воздержании от активной работы», на что Бандера опять-таки никакого внимания не обратил, продолжая посылать в УССР вооруженные «ударные группы». Как ни странно, кое-кому, в том числе экспертам по организации мятежей И. Климову («Легенда») и Д. Клячкивському удалось просочиться в нужные места и приступить к организационной работе.
Долго такое шоу продолжаться не могло. 10 февраля 1940 года Бандера объявил о создании «Революционного Провiда ОУН», объяснив причину демарша «неудовлетворительным руководством и отказом от националистических методов работы» и укомплектовав «свой» аппарат исключительно галичанами. Мельник, естественно, возмутился, приказав отдать «юного негодяя» и его присных под трибунал. Какое-то время «старая» и «молодая» гвардии словесно пинали друг дружку, обмениваясь комплиментами на предмет «незаконности», «раскольничества» и прочих радостей, и на фоне этой, несомненно, актуальной дискуссии обе стороны как-то забыли о подготовке уже готовящегося на территории Львовской и Волынской областей УССР восстания, намеченного на май, в связи с чем реализацию идеи пришлось откладывать на осень.
Впрочем, к началу сентября немцам, которые кормили и тех, и других, все это смертельно надоело и был отдан приказ сделать ночь. Бандера с Мельником, успевшие взаимно приговорить друг дружку к смертной казни и даже исключить из организации, взаимно же друг дружку помиловали с позволением «смыть с себя позор раскаянием и борьбой с большевиками в подполье». И тогда выяснилось: о восстании можно забыть, поскольку, оказывается, НКВД не только конфеты с сюрпризом умеет делать.
Все пошло по новому кругу, но «бандеровцы», искупая вину, старались больше, а их лидер не позволял себе капризничать, чем порой грешил Мельник, считавший себя как минимум вторым Полковником. На территории генерал-губернаторства шло активное обучение членов ОУН-Р военному делу, самые «способные» завершали образование на курсах штабистов в Кракове, где готовился костяк будущих батальонов абвера «Роланд» и «Нахтигаль». Высоко ценилась и добротная информация, идущая с территории УССР опять-таки в основном по линии Бандеры, поскольку подпольщики, действующие в советской Галиции, вождем считали именно его, героя и страдальца, а не импортного Мельника. Впрочем, были и такие, кто ставил на «пана Андрея», в отличие от пацана с полонин, к тому же зэка, еще со времен Директории известного как человек солидный и порядочный.
Весной 1941 года, почувствовав, что уже можно, «бандеровцы» собрали «Римский съезд», где постановили, что Мельник отныне чмо. Вождем ОУН (б) был избран понятно кто. В качестве приветствия утвердили кальку с нацистского «Хайль». Но главное — наконец-то озвучили «идеологические принципы».
«Москва — главный враг, — в частности, излагалось в документе. — Преданнейшей опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма на Украине являются евреи. Противоеврейские настроения украинских масс использует московско-большевистское правительство, чтобы отвлечь их внимание от действительной причины бед и чтобы во время восстания направить их на еврейские погромы. Бороться с евреями следует только как с опорой московско-большевистского режима, одновременно осведомляя народные массы, что главный враг — Москва». Именно такой позицией, как полагают исследователи, объясняется тот факт, что оба еврея, занимавшие ведущие посты в ОУН, идеолог Лев Ребет и Рихард Ярый, контролировавший денежные потоки от немцев, встали на сторону именно Бандеры. Однако в базовой инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны» эта позиция звучала иначе. «Во времена хаоса и смуты, — разъясняли авторы, — можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, московских и жидовских деятелей… Враждебные нам — москали, поляки и жиды (…) переселять в их земли, уничтожать, главным образом интеллигенцию, которую нельзя допускать ни в какие руководящие органы, вообще сделать невозможным «производство» интеллигенции, доступ к школам и т. п. Руководителей уничтожать. Жидов изолировать, поубирать из управленческих структур, а также поляков и москалей. Если бы была непреодолимая нужда, оставить в хозяйственном аппарате жида, поставить ему нашего милиционера над головой и ликвидировать при наименьшей провинности. Руководителями могут быть только украинцы, а не чужаки-враги. Ассимиляция жидов исключается». Этот документ, в отличие от предыдущего, имел статус ДВП и был доступен лишь избранным, однако и Ребет, и Ярый, входя в сливки бандеровской элиты, безусловно же, были в курсе. И тем не менее. А впрочем, кто их поймет…
Спервых часов Великой Войны националисты активно развернулись в тылах РККА, благо имелся опыт аналогичных действий в Польше. Двигаясь в авангарде немецких войск, «походные колонны» обеих ОУН, входя в городки и села, организовывали там новую власть. «Идем быстро, весело, — писал Ярослав Стецько в письме Бандере, которому покидать Краков не дозволили, — успешно создаем милицию, которая поможет убирать евреев».
Уже 23 июня 1941 «бандеровцы» направляют в Рейхсканцелярию меморандум о дальнейшем сотрудничестве с Германией, выдержанный в самых высокопарных тонах, без тени сомнений в том, что Украинская Держава вот-вот состоится. «Мельниковцы» сделали это же на 10 дней позже и намного сдержаннее: мол, мы вам верны без лести, в Украинскую Державу верим, а там как фюрер даст, но все же надеемся. 29 июня, не выдержав нервного напряжения, Бандера рванул во Львов. Увы, Степана Андреевича сразу задержали, обвинили в самоволке, и вернули на место. Зато Стецько, о котором не подумали и не тормознули, 30 июня собрал некие «Украинские национальные сборы» и это собрание, представляющее непонятно кого, провозгласило «Украинскую Самостийную Соборную Державу» (УССД), готовую вместе с «Великой Германией и вождем немецкого народа Адольфом Гитлером» устанавливать во всем мире новый порядок. Главой нового государства, естественно, был объявлен «вождь украинской нации Степан Бандера», и сразу после завершения действа по Галиции разъехались агитаторы, оглашая документ, а заодно явочным порядком устанавливая власть УССД на местах. Попадавшихся на пути «мельниковцев» калечили, а то и пускали в расход. Те, хотя и сильно уступали в числе, огрызались. Начались стычки, полилась кровь, чем дальше, тем больше. Такая картина маслом немцев никак не устраивала. Обоих «вождей» настоятельно попросили сделать так, чтобы было тихо.
