Российской императрице очень хотелось покончить с революцией в Польше. Перед самой зимой, когда военные действия со стороны Турции уже не давали ни малейшего повода для опасений, царица повелела генералу Суворову двинуть войска от российско-турецкой границы в сторону Варшавы. Очагом революции считала Екатерина II этот город, который и предстояло покорить Суворову.
18 сентября у деревни Крупчицы русские войска атаковали польскую дивизию под командованием генерала Сераковского. Оказав яростное сопротивление превосходящим силам противника, Сераковский вынужден был отойти к Брест-Литовску. Назавтра последовала еще более мощная атака русских. На этот раз наши потеряли много бойцов и не смогли оказать достойного сопротивления: слишком много сил было отдано накануне, слишком тяжелым было разочарование от вчерашнего поражения и отступления. Многие оказались в плену, почти вся наша артиллерия попала в лапы врага.
После этих печальных событий дорога на Варшаву была открыта. На правом берегу Вислы в незащищенном предместье столицы Праге тысячи людей в спешном порядке рыли окопы и строили укрепления. Генералиссимус выехал из своего лагеря в Мокотуве, чтобы лично выступить против нашествия врага, остановить его, со славой одержать победу либо сложить голову в борьбе за Родину.
Перед отъездом к воинам Сераковского Костюшко подготовил свое последнее воззвание к народу, которое я цитирую полностью, так как ничто иное лучше не расскажет о чувствах, которыми был движим этот человек в час наивысшей опасности:
«Свобода, это бесценное человеческое благо, ниспосланное божественным провидением исключительно для тех народов, которые своими деяниями, отвагой и стойкостью перед любыми бедствиями и угрозами заслужили такой дар.
Эта истина доказана примерами многих свободных народов, которые, пройдя через годы изнурительной борьбы и тяжелейших испытаний, собирают ныне плоды своей отваги и стойкости. Как и эти славные свободные народы, вы, поляки, любите свою родину и свободу. На вашу долю выпало еще больше горя и несчастья. Вдохновленные самыми благородными чувствами, вы не смогли больше терпеть унижения Польши и мужественно возвысили ее гордое имя. Вы доблестно поддержали борьбу вашей угнетенной родины против деспотизма, и я заклинаю вас: сохраните и впредь ваше упорство, смелость и душевный порыв!
В неравном бою с превосходящими силами неприятеля вы понесли тяжелейшие утраты, испытали столько бед и мучений, но я должен напомнить, что мы живем в такое время, когда во имя свободы каждый из нас должен принести большие жертвы, когда для достижения всеобщего прочного благосостояния каждый из нас должен пройти через страдания.
Всегда помните, что эти страдания (если так можно назвать жертвы, приносимые родине) – кратковременны, но как раз ими и будет вымощена дорога к свободе и независимости страны, когда вам будут уготованы вечные дни славы и счастья.
Сегодня, как никогда, необходимо срочно удвоить наши усилия для спасения родины, а правительство, со своей стороны, должно сделать все возможное, чтобы облегчить участь граждан. И поэтому комиссиям по поддержанию порядка я настоятельно рекомендую убеждать и заверять людей в том, что все их имущество останется в целости и сохранности и будет взято под защиту правительства. Крайне важно, чтобы незамедлительно оплачивались все ценности, передаваемые поляками по требованию конституционных законных властей. И, наконец, вы должны быть абсолютно уверены в том, что все ныне возложенные на вас обязательства будут отменены после войны. Тогда же избранные вами представители учредят Национальное собрание. Оно и сформирует такое правительство, которое вы пожелаете, и которое обеспечит вам спокойную жизнь и благополучие.
Совершено в лагере в Мокотуве, 24 сентября 1794 года.
Подпись: Т. Костюшко».
Прибыв в расположение войск генерала Сераковского, главнокомандующий первым делом стал выяснять причины провала операций 18–19 сентября. По его распоряжению понесли наказание те, кто должным образом не исполнил свой воинский долг, а солдаты и офицеры, отличившиеся в боях, получили награды.
После этого Костюшко отбыл в Гродно, где поручил генералу Мокрановскому возглавить всю армию Литвы, перед которой была поставлена задача – всячески противодействовать русским войскам и задержать продвижение генерала Суворова на Варшаву. Вернувшись к Сераковскому, генералиссимус принимает решение не допустить соединения корпуса генерала Ферзена с армией Суворова и 10 октября атакует вражеские силы под Мацеёвицами.
Это была кровавая битва. Поляки проявляли чудеса героизма…
Так и не дождавшись подкрепления и будучи неуверен в исходе сражения, Костюшко в сопровождении элитной кавалерии и лучших офицеров армии бросился в самое пекло боя. Он получил тяжелые ранения, в том числе в голову, и упал вместе с лошадью. Соратники из его ближайшего окружения храбро сражались до самого конца, защищая свою жизнь и свободу… Однако этот дерзкий, отчаянный маневр все же пощадил самолюбие генералиссимуса: ему уже было не дано увидеть полный разгром своих войск.
Вместе с Костюшко русские захватили в плен его раненого неразлучного товарища Юлиана Немцевича, адъютанта Фишера, генералов Сераковского, Княжевича, Каминского, полковника Зайдлица и многих других офицеров, отличавшихся беспримерным воинским дарованием, доблестью и патриотизмом.
По воле случая Костюшко нашли на поле битвы среди тех, кого считали убитыми. Многочисленные ранения и скромная одежда не стали помехой, чтобы его опознали. Как только кто-то произнес его имя, многие казаки, подходившие к Костюшко с целью поживиться и ограбить раненого, застыли на месте, не скрывая уважения к этому мужественному и несчастному военачальнику. На носилках из боевых пик и казацких плащей его принесли к генералу Ферзену, который сразу же приказал немедленно, в его присутствии, оказать медицинскую помощь Костюшко. Со своим врагом, равно как и с остальными пленниками, русский генерал обошелся с должным вниманием и уважением.
Вот так и завершилась славная карьера Тадеуша Костюшко, а вместе с ней рухнули и все надежды повстанцев. То участие, которое вся Европа приняла в этой прискорбной драме, обернулось невосполнимой утратой, только что постигшей человечество. Вся армия оплакивала своего главнокомандующего. Все добрые люди Польши с острой болью восприняли такую потерю.
Монументы, воздвигнутые в память великих людей, редко сохраняются в огне гражданских войн и революций. Ничто не может противостоять времени, которое все превращает в прах. Но память о Костюшко, чье имя запечатлено в глубине сердца у каждого приверженца гуманизма, люди сохранят на долгие-долгие годы, и эта память не умрет никогда. Потомки наши будут его благославлять, и их благодарные слезы, которые упадут на могилу Костюшко, станут самой чистой данью уважения всем его добродетелям.
Моя душа трепетно хранит о нем столько чувств, что мне хочется хотя бы коротко рассказать о делах славного сына земли нашей от кампании 1792 года до его последнего дня, который наступит через двадцать три года после сражения под Мацеёвицами.
Всех боевых товарищей Костюшко, его отважных соратников, которые делили с ним часы опасности и славы, всех, кто имел счастье общаться с ним и кто знает подробности его общественной и личной жизни, я прошу отдать на скрижали истории их воспоминания об этом благородном человеке, добропорядочном гражданине, бесстрашном защитнике свободы и независимости нашего государства. А что касается меня, то я здесь ограничусь тем, что приведу только некоторые факты из его биографии, чтобы было понятно, почему я с таким восхищением всегда говорю о нашем выдающемся соотечественнике.
После кампании 1792 года ему давали высокую должность в русской армии, от которой он отказался. Ему предложили пансион, и он его отверг, как и положено благородному, гордому человеку, желающему служить лишь своей стране. Он уехал из Польши совсем небогатым, и без поддержки добрых друзей жить ему было бы трудновато.
Без всякого тщеславия и честолюбия в 1794 году он стал генералиссимусом и свой единственный интерес видел исключительно в том, чтобы трудиться не покладая рук во имя освобождения родины. Как и его учитель Джордж Вашингтон, Костюшко сам соблюдал законы и данной ему властью делал все, чтобы их соблюдали все остальные.
По воле нации получив высшие полномочия и возглавляя все гражданские и военные власти, он не дал согласия занять место на троне. Более того, он все время требовал от правительства и граждан Варшавы уважать и почитать Станислава Августа как законного короля Польши. Без всяких сомнений Костюшко поставил бы короля во главе только что сформированного правительства, если бы ему не отсоветовали сделать это люди, которые с недоверием относились к монарху и опасались влияния королевского двора.
