рону своей героини, упиваясь сочными красками
рассказа и вниманием любимой камеры.
Закончилось эфирное время, я привычно оберну-
лась в сторону режиссерского пульта, откуда в студию
вбежал взволнованный Владимир Сергеевич Близне-
цов. Я замерла в ожидании комплиментов. Однако
он как-то пробежал мимо меня, как будто меня вовсе
не было, обнял Катю, стал шептать ей какие-то ласко-
вые слова, проводил ее до двери в студию, и только
потом, совершенно разъяренный, обернулся на меня.
Боже, какие слова он мне говорил! Не прозвучало
только финала: «Вон из этой студии. Вон навсегда!»
Но все остальное он мне сказал. Вернее, прокричал.
Он кричал, что надо уметь слушать человека и дер-
жать паузу, надо уметь раскрывать героя, а не подав-
лять его, и так далее и тому подобное. В общем, это
была большая неудача моей начинающейся творче-
ской карьеры.
Прошло много лет, пока я научилась получать удо-
вольствие от этого уникального процесса — погру-
жения в другого человека. Тем не менее неудач тоже
было много и я не застрахована от них до сих пор.
Надо понимать, что неудача — это просто нормаль-
но, хотя надо постараться сделать все возможное
и невозможное для того, чтобы избежать неудачи.
Надо готовиться. Думать, предполагать различные
варианты развития событий. И тем не менее нельзя
подготовиться ко всему.
Помню, как переживала я в тот день, когда Егор
Гайдар в качестве премьер-министра России приле-
тел в наш город и неожиданно сам подошел ко мне.
НИНА ЗВЕРЕВА 90
А я этого никак не ожидала. Я работала собственным
корреспондентом программы «Вести», у нас со Слад-
ковым иногда в день выходило по два-три сюжета, и, видимо, он интуитивно среагировал на узнавае-
мость. Но у меня в тот момент не было подготовлено
ни одного вопроса! А он подошел, улыбается, стоит
рядом. Просто кошмар какой-то!
Я спросила первое, что пришло в голову, за что мне
до сих пор стыдно. В аэропорту Нижнего Новгоро-
да через три секунды после приземления самолета
я спросила у Гайдара:
— Какие у вас впечатления от Нижнего Новго-
рода?
Он озадаченно посмотрел на меня и сказал: — Дайте время, я еще ничего не видел.
Потом повернулся ко мне спиной, что было впол-
не логично.
Подобная история случилась со мной во второй
раз во время приезда Вагита Алекперова, который
открывал первую автозаправочную станцию «Лукой-
ла» в Нижнем. Меня предупредили в «Вестях», что ни-
какого интервью брать не надо, потому что иначе
это будет коммерческий сюжет. Но Алекперов сам
подошел ко мне в ожидании вопросов. И я спроси-
ла: «Почему вы построили новую заправку именно
в Нижнем?»
Он мне даже отвечать не стал, потому что от-
вет был очевиден. И это для меня было ужасно, так
как шел он ко мне с симпатией и с улыбкой. И даже
назвал меня по имени.
Помню, как я волновалась во время интервью
с Арафатом. Но тогда получилось. Уже на первой ми-
ПРЯМОЙ ЭФИР 91
нуте стало понятно, что получится, потому что я риск-
нула говорить исключительно о том, что я знала, и о том, что мне было интересно.
Есть такой парадокс: когда получается интервью, все потом говорят, что журналисту повезло с геро-
ем. Когда интервью не получается, говорят, что ге-
рою не повезло с журналистом. То есть получается, что журналист никогда не бывает автором этой по-
беды. Только автором поражения.
Я думаю, что существуют герои, которые всегда
будут интересны, даже если рядом беспомощный
журналист. Бывают даже случаи, когда самый бес-
помощный вопрос получается эффектным, если тот, кто отвечает, имеет быстрый ум, реакцию и харизму.
Мало кто из обычных людей может ответить на во-
прос «Что такое счастье?» в ситуации цейтнота и на-
правленной на тебя камеры. Но думаю, что академик
Лихачев, актер Табаков, сатирик Жванецкий, журна-
лист Парфенов, писатель Солженицын и еще много-
много ярких и свободных людей смогли бы ответить
на этот вопрос неформально.
Неудачные интервью преследовали меня долги-
ми бессонными ночами, и я придумывала сотню дру-
гих вариантов возможных своих вопросов и ответов
на них. Но, как говорится, поезд ушел, и в эфире было
то, что было.
Кто не падает, тот не поднимается. Неудачи
дают возможность сделать выводы и крепче встать
на ноги. И еще они хорошо отрезвляют и защищают
от головокружения собственной значимости.
Без
ретуши
Эта история — одновременно радость и печаль моей
биографии. Невероятная удача и большое пережива-
ние. Потому что все прекрасно начиналось и очень
неудачно закончилось.
Это было в самом начале 90-х, когда мы только ос-
ваивали науку гласности. Голова кружилась от того, что можно в прямом эфире задавать любые вопросы
и получать ответы.
В ту пору выделилось много ярких журналистов-
газетчиков, таких как Людмила Телень, Сергей Пар-
хоменко, Александр Гамов и многие другие.
Олег Максимович Попцов придумал позвать
их в студию Российского телевидения и проводить
публичные пресс-конференции с известными пер-
сонами — политиками, депутатами, чиновниками, бизнесменами.
Вести передачу должен был Сергей Торчинский, а меня позвали в качестве модератора, то есть
ПРЯМОЙ ЭФИР 93
я должна была давать слово журналистам и следить, чтобы они укладывались в отведенные им три мину-
ты для беседы с гостем.
Я очень обрадовалась, но сразу поставила условие, что в конце программы у меня тоже будут три мину-
ты для общения с героем программы. Руководство
согласилось.
Каждые две недели я ездила в Москву, причем пе-
редача заканчивалась так поздно, что я не успевала
на фирменный поезд «Москва — Нижний Новгород», и мне приходилось сидеть на вокзале в ожидании
утреннего проходящего состава. В общем, проект
оказался весьма нервным, но было так приятно ока-
заться в федеральном эфире в компании блистатель-
ных личностей, что я старалась не обращать внима-
ния на сложности.
У нас в студии были и Лужков, и Ходорковский, и Явлинский, и Травкин, то есть ньюсмейкеры того
времени самой высокой пробы.
Журналисты готовили вопросы заранее, и все
понимали, что есть еще одна интрига у нашей про-
граммы — кто окажется сильнее в качестве ин-
тервьюера?
Я следила за временем, давала по очереди сло-
во каждому журналисту, а сама думала в это вре-
мя про свои три минуты эфира, тем более что до-
статочно часто «мои» вопросы были уже заданы
кем-то из участников программы.
Я готовила блиц-опрос, а также несколько более
общих вопросов, и старалась сделать это так ярко
и заметно, чтобы финал у программы был запоми-
нающийся.
НИНА ЗВЕРЕВА 94
И мне это удавалось! Судить можно хотя бы
по тому факту, что меня стали узнавать на улицах Мо-
сквы, благодарили, иногда просили позвать в эфир
того или иного гостя. А еще меня стали спрашивать
мои коллеги-газетчики, какими приемами я пользу-
юсь, чтобы так эффективно и эффектно использовать
свои три минуты. И вот это уже был настоящий успех!
Я видела, что главный ведущий программы, Сер-
гей Торчинский, сильно нервничал, потому что его
роль свелась к объявлению начала программы
и к представлению нашего гостя. Тогда я не почув-
ствовала опасности, тем более он всегда был учтив
и вежлив, говорил мне комплименты.
Но однажды, уже на втором году существования
популярной программы, меня остановил милицио-
нер при входе на Шаболовку и спросил документы.
Я удивилась, так как меня уже все знали в лицо.
Показала документы, но меня не пропускали, более
того, мне было сказано, что пропуска на меня нет
и не будет.
Это был шок, я не могла поверить. Мимо проходи-
ли мои коллеги-журналисты, все удивлялись, обеща-
ли выйти за мной с пропуском и исчезали навсегда.
А потом на мониторе в проходной Шаболовки я уви-
дела начало программы «Без ретуши» и новую веду-
щую, которая сидела на моем месте рядом с Торчин-
ским.
Я позвонила в приемную Попцова, он не удивился, пригласил приехать.
Ехала как в тумане, потом вошла в кабинет.
Олег Максимович сказал, что понимает мои чув-
