ства, но я сама виновата.
ПРЯМОЙ ЭФИР 95
Я ждала продолжения. Он сказал буквально сле-
дующее: «Ты слишком хорошо вела! Ты была самая
заметная, а это неправильно! У программы есть веду-
щий, он придумал эту программу, и он должен быть
в ней главным!» Я ничего не сказала, только кивну-
ла, я и так уже все поняла, когда увидела «картин-
ку» на мониторе. Видимо, роль второй ведущей мне
не подошла, такое бывает.
Программа «Без ретуши» скоро умерла своей смер-
тью, и мне очень хотелось думать, что это возмездие
за мои слезы, те самые, которые я не могла сдержать, когда вышла на улицу из здания на улице Правды.
Ульяновские
помидоры
Эта кассета тоже где-то затерялась среди нашего
большого архива, и мне было очень жаль, когда после
долгих поисков мы ее так и не нашли.
Дело в том, что мы со Сладковым впервые в жиз-
ни сняли достаточно длинное документальное кино
на камеру без единой монтажной склейки! То есть
мы снимали уже так, чтобы не монтировать. Это был
смелый и трудный эксперимент, и мы бы на него ни-
когда не решились, но обстоятельства вынудили.
Мы работали на Горьковском телевидении, а в сво-
бодное время осваивали технологию видеосъемки
на камере S-VHS. Заказы получали где могли, но иног-
да я сама придумывала или находила интересные сю-
жеты. На этот раз я прочитала в газете, что в Ульянов-
ске в магазинах продается много овощей и фруктов
и нет никакого дефицита. Я пришла в кабинет к на-
шему директору Георгию Молокину и попросила от-
править нас в командировку в Ульяновск.
ПРЯМОЙ ЭФИР 97
Он задал несколько вопросов, сказал, что тема
интересная, хотя может оказаться «уткой». А еще он
сказал, что отпускает нас всего на один день, и ре-
портаж должен быть в эфире в тот же день вечером, так как времени на монтаж он нам все равно не даст.
Действительно, монтаж с этих кассет шел очень труд-
но, так как сначала сигнал переписывали на широ-
кую видеоленту, а потом монтировали, в результате
качество было совсем низкое.
И я согласилась! Мы-то думали, что это будет ко-
роткий репортаж, но когда прилетели в Ульяновск, оказалось, что сюжет достоин настоящего фильма.
Ульяновцам удалось сделать невозможное: они вы-
строили такую грамотную систему, при которой те
люди, которые выращивали овощи, были тесно свя-
заны единым бизнесом с теми, кто эти овощи сохра-
нял, и с теми, кто ими торговал. «Поле — хранили-
ще — прилавок» — я часто слышала эти призывы, а вот увидела в первый раз.
При этом надо помнить, что шел 1989 год, самое
талонное и голодное время. Какие там помидоры!
Пачка творога и вилок капусты были дефицитом.
Мы встретились с человеком, который возглавлял
агрокомбинат, он принял нас радушно и пригото-
вился к съемке. И тут-то я поняла, что мы не можем
записывать интервью, потому что монтажа у нас
не предвидится! Я извинилась, назначила другое вре-
мя и сбивчиво пыталась объяснить нашу технологию
работы, но он не вникал, а просто отдал распоряже-
ние, чтобы нам дали машину и все показали. Я под-
робно расписала на листке бумаги все наши эпизоды
и поставила хронометраж возле каждого.
НИНА ЗВЕРЕВА 98
Например:
1. Стендап на площади у магазина — 30 сек.
2. Интервью с покупателями — 1,5 мин.
3. Съемки на поле (под текст) — 1,5 мин.
И так далее.
У меня получилось более двадцати эпизодов!
Дальше было совсем интересно: мы проезжали мимо
специального цеха, где квасили капусту, чтобы через
час вернуться туда, так как наступала очередь имен-
но этого эпизода. Со стороны наши метания по Улья-
новску смотрелись нелепо, но мы строили фильм
по драматургии!
Трудно было с синхронами, то есть с короткими
интервью на камеру, так как обычно первый вопрос
я задаю самый простой, просто для знакомства, а на этот раз надо было спрашивать сразу самое важ-
ное, да еще следить, чтобы Миша включил камеру
точно под финал моего вопроса, так как кому нужен
мой голос в этот момент? Что касается коммента-
риев за кадром, то мы делали так: Сладков снимал
короткими планами те картинки, которые были нуж-
ны (прилавок с фруктами и овощами, таблички с це-
нами и т. д.), потом отматывал пленку, а я смотрела
в объектив и комментировала.
Самое сложное, что мы сами не могли увидеть, как у нас получилось, — камера не любит лишних
просмотров, мы боялись сделать брак, тем более
что пленка использовалась не первый раз, и она мог-
ла «осыпаться».
И все же у нас получился специальный репортаж
длиной 40 минут, мы прилетели вовремя, прямо
к эфиру. Молокин поругал нас за такой длинный ма-
ПРЯМОЙ ЭФИР 99
териал, но после эфира поздравил и высказал подо-
зрение, что мы успели где-то смонтировать фильм.
Никто не верил, что мы снимали монтажно —от начала и до конца.
После эфира я жалела только об одном: мы не успе-
ли купить домой моченых яблок и свежих помидоров, мы даже не попробовали их! Единственное, что нам
удалось, — это отведать знаменитые ульяновские со-
леные арбузы. Сделать это нас уговорил тот самый
удивительный мужик, руководитель агрокомбината
«Свияга», который все организовал и придумал.
На следующее утро после эфира произошло неве-
роятное — мне домой позвонил официальный жен-
ский голос и сообщил, что со мной хочет встретиться
мэр нашего города Омари Хасанович Шарадзе. В ту
пору существовала жесткая субординация, и встречи
напрямую с журналистами, минуя директора и глав-
ного редактора, были невозможны.
Я разволновалась и пыталась понять, в чем прови-
нилась, мысль работала только в эту сторону. Однако
меня гостеприимно встретил очаровательный грузин
и сразу стал расспрашивать, насколько правдивую
историю из Ульяновска я показала по телевизору.
Я много раз повторяла, что там действительно нет
очередей и много вкусных продуктов.
В результате он отправил официальную делега-
цию из Нижнего в Ульяновск «на разведку», но, к со-
жалению, на наших магазинах это никак не отрази-
лось.
Не случайно директор «Свияги» говорил, что он
выстраивал свой бизнес не менее трех лет, и самым
сложным было уговорить людей перейти на такую
НИНА ЗВЕРЕВА 100
оплату труда, чтобы каждый был заинтересован в ка-
честве работы «напарника».
Репортаж из Ульяновска оказался очень важным
этапом в моей жизни, и вовсе не из-за встречи с мэ-
ром. Меня благодарили нижегородцы за этот мате-
риал, им он показался замечательным укором нашей
власти, да так оно и было.
А еще это был смелый и трудный профессиональ-
ный эксперимент, который заставил меня думать
над каждым кадром и над каждым словом, а Миша
работал одновременно и оператором, и режиссером.
И у нас получилось!
Лебедев
времен Шахуньи
Шел 1993 год. Нам надо было ехать в Шахунью, на дальний север области. Руководил районом попу-
лярный Юрий Лебедев, и мы должны были рассказать
о его реформах. И мы предвкушали удовольствие. В со-
ветское время телевидение в глубинке встречали так, как сегодня встречают только президента или премь-
ер-министра. Или — иногда! — губернатора.
Каждое слово, каждый кивок, каждый вопрос жур-
налиста или просьба оператора воспринимались ру-
ководителями районов как реальные команды, они
буквально светились от счастья и старались выпол-
нять любые наши капризы, иногда ничем не обосно-
ванные.
Ощущение власти над властью — особенное. Пом-
ню, как некоторые мои коллеги даже говорить «в глу-
бинке» начинали с особым значением и упоминали
в беседах имена таких людей, что у бедных районных
начальников глаза вылезали из орбит.
НИНА ЗВЕРЕВА 102
Получалось как у Гоголя: «А знаешь, брат Пуш-
кин!..»
Но щи наваристые, огурчики домашние, стол ло-
мится от пирогов, выпивки, закуски. Как тут не при-
украсить! Вроде к обоюдному удовольствию — не зря
старались. Такие люди приехали! Одно слово — те-
левидение!
Была такая традиция — встречать съемочную
группу при пересечении границы района.
Иногда был стол и лавки, но чаще — просто накры-
тый клеенкой ровный участок земли на краю обрыва
