закатила, а Артур помог мне собраться, потом уже познакомились. Он хороший.
– Верю, – согласился Кирилл, потому что, несмотря на первое впечатление, Артур явно был нормальным, говорил то с Русланом, то с Сергеем, потом даже Сереге торжественно дал флаг, раз тому так хочется побыть знаменосцем, а Маша все рассказывала, только не о плохом, не о том, что она успела увидеть на улице, а о хорошем:
– Ты знаешь, что многие магазины сегодня бесплатно цветы раздают? – спрашивала она, но, не дождавшись ответа, дернула его за руку. – Смотри, она по городу давно курсирует!
Она указала на белую волгу с приклеенной по бокам красной полосой, которая громко сигналила.
– Красиво, – согласилась Катя.
– Девятого ее бы разбили, – с сожалением сказал Руслан.
– Но сегодня уже не девятое, – ответил Артур, но его голос почти утонул в крике толпы.
Хлопки, лозунги, песня «Перемен» из окон и колонок, шум машин и люди, сотни, тысячи людей, среди которых можно потеряться, поэтому Маша держалась за майку Артура. Катя бегала между Сергеем и Русланом, еще и Кирилла дергать успевала, чтобы он не отрывался, а иногда, наоборот, дергали Катю. Говорить было сложно, слишком много звуков, но зато дышалось очень легко, так словно не было никакого страха и напряжения.
– Верым, можам, пераможам! [37] – когда кричит вся толпа, то даже сомнений нет, что это невозможно, напротив, появляется четкое чувство победы, будто она уже состоялась.
– Если не знать, что происходит, можно решить, что у нас общенациональный праздник, – сказала Маша, оглядываясь и тут же помахав рукой пожилой женщине, которая выглянула в окно, а она ей в ответ еще и платком помахала.
– Это флэш-моб, – строго процитировал высказывание министра культуры [38] Руслан.
– Самый культурный человек нашей страны, – не без сарказма ответил на это Сергей.
– Гайцы, – предупредил Артур, как-то напряженно дернув плечом, хотя никто еще не видел машину ГАИ.
– Где? Че? – с энтузиазмом спросил Сергей, но все мгновенно стало ясно.
Колона остановилась на светофоре, и стало видно, что на подступах к площади Победы движение перекрыто одинокой машиной ГАИ, за которой людское море сворачивает по первому кольцу, явно чтобы не прощаться с гудящими машинами, с трамваями, заполненными людьми с шариками и флагами, которые тоже машут, меньшая часть людей ручейком утекала к площади Победы.
– А мы куда? – спросила Маша.
– Предлагаю по кольцу, – сказал Сергей, пока они стояли на перекрестке. – Там заодно тень.
– А еще не окружить, – заметил Артур.
С ним молча согласились остальные, и только Кирилл в очередной раз подумал, что это война, как бы оно ни выглядело со стороны.
Когда загорелся зеленый, колона двинулась дальше, начав аплодировать, а перейдя через дорогу, дружно зафукала у самой машины.
– Фу-у-у-у-у, – дружное, протяжное и даже немного нервное, с одиночными выкриками: «позор», заставляло Кирилла ежиться, и жалко становилось гаишников, не решавшихся из машины выйти, зато внезапная перегруппировка его товарищей удивила. Руслан и Сергей шагнули ближе к машине с мигалкой, а вот Артур, наоборот, отступил, прихватив с собой и Машу, и Катю.
«Сразу видно – народное доверие», – с тяжелым вздохом подумал Кирилл, даже хотел спросить, как это они все до такой жизни докатились, но не успел.
– Перекур! – скомандовал Сергей, и они быстро перестроились все разом к углу дома, только, выходя из общего потока, Сергей все же крикнул, что было сил: – Жыве Беларусь!
– Жы-ы-ыве! – ответила ему толпа, забыв о недовольном «фу».
Уже у стены дома Маша полезла к Артуру в сумку, чтобы достать бутылку с водой, сама сделала пару глотков, а потом дала Артуру, тот тоже выпил немного – жарко все же – и предложил бутылку другим. Ее перехватил Сергей.
– Эх, вы! – шутливо возмутилась Маша. – А справками о коронавирусе обменялись?
– Какие справки? Мы кровью связаны, – ответил Руслан, закурив сам, а потом помог прикурить Артуру, который со своей сломанной рукой едва ли справился бы с зажигалкой.
Сергей хотел было как-то пошутить, но в толпе кто-то крикнул: «Уходи», и это подхватила вся улица, да и Сергей тоже сначала поорал, словно ему впервые это разрешили, и только затем закурил, вернув Артуру флаг и устроившись у самой стены.
– Сразу бы так, вот была бы красота, – сказал он почти мечтательно.
– Сразу бы выборы нормальные и вообще ничего бы не было, – ворчливо заметил Руслан.
– Ну кто ж виноват, что вы хотели жить с головой в заднице? – спросил Артур и чуть было не впечатал сигарету в стену, но потом передумал, сделав глубокий вдох.
– Ага, дыши, – одобрительно сказал Сергей и быстренько достал свою баночку от крема, подставляя ее, как пепельницу. – Мы мирные, организованные и даже не мусорим, – напомнил он.
– Да, – согласился Артур, еще раз затянулся и все же вмял сигарету в кучку окурков на дне банки.
– Но на самом деле я так и жила с головой в заднице, – внезапно сказала Катя. – Девятого с ужасом следила за событиями, но все еще думала, что все как-нибудь рассосется, а потом стало греметь прямо за моим окном и…
– И вот мы здесь и все хорошо! – напомнила Маша.
Спорить с ней никто не стал, просто стояли у стены и смотрели на протестующих, пока Сергей медленно, почти лениво курил, запрокидывая голову и так же медленно выдыхая дым.
Люди шли, кричали, по-прежнему размахивали руками, показывали плакаты, порой страшно не смешные, но смеяться все равно хотелось, особенно от окровавленного лица первого лица государства, но этот нервный смешок не вырывался, оставаясь сдержанной улыбкой, пока не появился парень с большим плакатом, где было написано: «Это все фотошоп».
Рассмеялся даже Артур, хотя казалось, его ничем не проймешь.
– Ой, это еще что! – воскликнула Катя, которая успела взять телефон, сделать несколько кадров, а потом, почитав последние новости, добавила: – На митинге на площади было шестьдесят пять тысяч человек.
– Да ну!? – удивился Руслан.
– За Лукаша? – не поверил Кирилл.
– Ну да, так посчитали, – сказал Катя и показала фотку.
– Одолжили калькулятор у ЦИК [39], видимо, – пожал плечами Артур.
