проверить всех…
Я вдруг вспомнил, как совсем недавно судебный медик Титова помогала нам расследовать убийства в Михайловске, совершенные Борцом, и даже не подозревала, что помогает ловить саму себя.
Нет… Конечно, дважды в одну воронку бомба не падает, но сколько раз убеждаюсь, что зачастую убийцами оказываются не пресловутые ранее судимые и состоящие на учете криминальные личности, а те, от кого никак не ждешь. Те, кто с нами рядом…
Я предвзято огляделся, рассматривая каждого. Булкин деловито отдавал распоряжения наряду ППС, который осуществлял охрану места происшествия до нашего приезда. Здесь и Олег — не выдержал, сграбастал ленту и, ослушавшись меня, приперся-таки поглазеть на труп. Был еще прокурор, приехал отметиться, но в наши разговоры не лез, лишь иногда переговаривался с Булкиным. Еще была парочка каких-то в штатском. Выглажены и до синевы выбриты. Скорее всего, тоже из прокуратуры. Возможно, среди присутствующих сейчас находится этот самый Мясник. Хм-м… Неплохое название для нового маньяка. Так и запишем в голове — Новоульяновский Мясник.
В том, что убийства — дело рук именно маньяка, я уже не сомневался. Хотя для полноты картины не хватает третьего эпизода, только тогда серийность будет. Тьфу ты! Поймал себя на мысли, что жду, когда прирежут ещё кого-нибудь, чтобы точно повесить ярлык серийности и улик побольше собрать. Четче и удобнее работать. Профдеформация, блин…
Кто же из вас это сделал? Я снова окинул присутствующих пытливым взглядом. Бляха! Совсем что-то я параноить начал. Это всё Олежка — навоза тележка, виноват. Всколыхнул эмоции из прошлого. Вернее, из будущего. Нарушил мое холодное рациональное восприятие преступных событий. Как говорится, смешал работу с личным.
* * *
— Личность потерпевшего установили? — начал с злободневной фразы планерку Горохов утром в понедельник.
— Так точно, — встал Федя. — Вчера еще. Черпаков Вадим Прохорович, тридцать лет, не женат, проживал один, трудился завскаладом на Новоульяновской фабрике музыкальных инструментов.
— Опа, — потирал руки Горохов. — А вот и зацепочка. Безголовый Морошко — тоже фабричный. Нужно опросить соседей Черпакова по общежитию и работников фабрики.
— Он не в общаге проживал, а в квартире, — добавил Федя.
— Как в квартире? — наморщил лоб шеф. — Один, неженатый. Как ему дали квартиру?
— Может, кооперативная? — пожал плечами Федя. — Или вымутил как-то. Завскалада все же.
— На что он там мог вымутить? — усмехнулся шеф. — На ворованные балалайки?
— Там гитары делают, — уточнил я. — Я там немного даже успел поработать учеником мастера в семьдесят восьмом.
— Ты, учеником мастера? — вскинул кустистые брови Горохов. — Я думал, Андрей Григорьевич, ты с пеленок в милиции работал.
— Если бы, — улыбнулся я. — И грузчиком успел потрудиться.
Еще не всё про меня коллеги знают, есть чем удивить. А кажется, и правда, что всю жизнь вместе работаем.
— Похвально… — кивнул шеф и снова перешел к рабочим моментам. — Выясните этот вопрос с квартирой, за какие такие заслуги он получил однушку.
— Двушку, — вставил Федя.
— Ого, целую двушку на одного, невзирая на квадраты. Тем более интересно, — Горохов постучал пальцем по столу. — И вот еще, пошевелите Мытько с экспертизой трупа. Он по Морошко ещё даже официально заключение не дал. В деле только предварительная справка имеется.
— Вскрытие Черпакова он вчера еще провел, — отчитался Катков. — Я созванивался, но заключение он даст, когда биохимия готова будет. Лабораторный анализ химики делают.
— А что, Алексей? — Горохов хлопнул по столу ладонью. — Химики у нас на другой планете живут?
— Да нет, — опустил глаза Катков. — Тоже к бюро СМЭ относятся. К Минздраву.
— Вот и поторопи их, — шеф повернулся ко мне. — Андрей Григорьевич, сгоняй, пожалуйста, сам лично в морг и разузнай, что к чему. Чувствую, официального заключения не дождемся, пусть на пальцах объяснят тонкости и особенности, чего они там накопали. Смерть какая-то странная. То ли кровью истек, то ли отравили. Непонятно. Узнаем способ убийства, будем ломать голову над мотивом.
— Есть сгонять в морг, — кивнул я.
— А нет, постой… — Никита Егорович застыл с поднятой рукой. — Сначала с Погодиным перетрясите эту фабрику балалаечную. Чую, там ниточки надо искать.
Шеф повернулся к Свете:
— Светлана Валерьевна, с вас психологический портрет преступника.
— А ранее судимых проверить? — вставил свои пять копеек Катков. — Осужденных за аналогичные преступления. Склонных к совершению насильственных действий с причинением тяжкого вреда здоровью. И…
— Этим путь местные занимается, — поморщился Горохов. — Я с Булкиным переговорил, он распорядился, чтобы начальник местного розыска нам помогал. Задачи я ему сегодня нарежу. Только без толку все это. Уверен, что не найдем мы ранее судимых за отрезание головы. Все, за работу, товарищи.
На столе Горохова тревожно зазвонил телефон. Мы переглянулись…
— Слушаю, Горохов! — шеф поднял перемотанную тканевой изолентой красную трубку. — Так… Угу. Что-что? Срочно? Поясните, Павел Алексеевич, не пойму, что за срочность? По телефону не можете? Хм-м… Ну, хорошо, едем.
Шеф положил трубку и окинул нас задумчивым взглядом:
— Мытько звонил, просил срочно в морг к нему заехать. Что-то нам показать этакое хочет.
— Всей группой поедем? — уточнил Катков.
— Да… Неизвестно, что он нам там показать хочет. Собирайтесь, товарищи.
Мы вышли из здания УВД и уселись в новенький 41-й «Москвич» сочного красного цвета. Булкин, как и обещал, выделил нам автомобиль. От водителя мы отказались, сами с усами, да и если куда-то всем «табором» выехать — водила лишний получается. Иначе не влезем.
За руль меня посадили, никто не решился вести переднеприводного диковинного коня, а мне приходилось, конечно, когда-то на таких рассекать.
До места добрались быстро, дорога знакомая. Взобрались по ступенькам и уперлись в деревянную дверь, на которой красовалось объявление. Выведено красным фломастером на сером листке, припечатанном канцелярскими кнопками: «Граждане, будьте бдительны! Услуги морга оказываются бесплатно. О всех случаях взимания денег сообщайте по телефону…».
Вошли внутрь. Все, как и везде в подобных заведениях — по-казенному аскетично и немного мрачно. Унылый кафель, запах формалина и дохлых кошек.
Мытько бродил по пустынному коридору в длинном халате. Чуть пошатываясь и переваливаясь. Если бы не его осмысленный взгляд, то Павла Алексеевича в такой обстановке и в таком настроении можно было бы принять за зомби.
— Павел Алексеевич! — окликнул его Горохов. — Здравствуйте. Рассказывайте, что случилось?
— Много чего, — загадочно проговорил судмед. — Пойдемте со мной.
Мы вошли в прозекторскую, а по-простому — в секционную. Тесновато внутри, всего два смотровых стола вмещает. На одном лежала сморщенная старушка, на втором — распотрошённый безногий мужчина, в котором все сразу узнали Черпакова.
— Вот, посмотрите, — Павел Алексеевич пригласил следователя к микроскопу, приютившегося в углу на неказистом столике.
Горохов недоуменно пожал плечами и сел. «Накинул» глаз на окуляр.
— Вы видите? — склонился над ним судмед.
— Инфузорий? — нахмурился Горохов свободным глазом.
— Да каких инфузорий? Вот, смотрите внимательно, это препарат белого вещества под корой больших полушарий, налицо базофильная дегенерация.
— Замечательно! — крякнул шеф и встал. — Только я здесь при чем? Вы для этого нас позвали?
— Нет, конечно, но раз уж приехали, то хотел все вам показать.
— У нас мало времени, Павел Алексеевич, — сжал губы Горохов, голос его стал тихим, и казалось, вот-вот сорвется на фальцет. — Расскажите, зачем мы здесь?
— Все по порядку, — Мытько изобразил жест «стоп» открытой вперед ладонью. — У трупа Черпакова отек легких. И вот этот цитологический микропрепарат, который вы только что созерцали, доказывает, как, впрочем, и отек, что смерть наступила в результате отравления монооксидом углерода.
— Чем? Чем? — нахмурился Горохов.
— Угарным газом, — вмешался всезнайка Катков. — Как на пожаре.
— О как! Интересно… Ожогов ведь нет? — Горохов уже сам, добровольно уселся за микроскоп.
— В том-то и дело! — всплеснул руками Мытько. — Признаков термического воздействия на теле не обнаружено, но имеет место слущивание альвеолярных макрофагов в просвет альвеол и деструктивный отек белого вещества с формированием острых микрокист. Хотите взглянуть? Я поменяю микропрепарат.
— Ух… — выдохнул шеф. — Нет, спасибо, доктор, то есть, Павел Алексеевич, мы вам на слово верим… Это что получается? Черпакова сначала отравили угарным газом, а потом ногу отрезали?
— Да…
— Мертвому?
— Скорее всего, еще живому. Имеются признаки, что он еще жив был, когда ампутацию проводили.
— Ну, да-а… — протянул Никита Егорович. — Вот и объяснение, почему
