Про то, что у адмирала не всё ладно с плечом, пробитым подлой туземной стрелой, он, понятное дело, говорить не стал…
Гертруда изменилась – самым кардинальным образом – в считанные секунды: бодро вскочила на ноги и, нетерпеливо сверкая внезапно ожившими глазами, которые разбрасывали во все стороны яркие искры надежды, забросала Егора целым ворохом коротких вопросов:
– Где мы сейчас? Куда идти? Где Санька и Людвиг? Кто понесёт Томаса? Надо будет подниматься на скалу, используя канат? Ерунда, поднимемся…
– Папка жив? – неожиданно подал голос парнишка. – Как хорошо-то! Я снова заговорил? Может, и ноги мои ожили? – он, опираясь на руку Егора, с трудом поднялся на ноги, сделал первый неуверенный шажок, за ним – следующий…
– Какой же ты у меня молодец! – со слезами на глазах похвалила сынишку Герда. – В отца пошёл!
Неожиданно она сделалась мрачнее грозовой тучи и, нерешительно посмотрев на Егора, задала вопрос, которого он ждал:
– Александр Данилович, а как же быть с ранеными матросами? Уйти, пользуясь их бессознательным состоянием? Оставить несчастных на съедение этим кровожадным дикарям? Или убить парней самим, избавляя их от страданий? Чёрт меня побери, но всё это – так плохо и нечестно! Что же будем делать?
– Я позабочусь о ребятах, не беспокойся! – заверил Егор. – Есть, понимаешь ли, один план… Всё, на праздные разговоры у нас больше нет времени. Томас, держи кусок верёвки! Крепко привяжешь его к стропилам, когда уже будешь на крыше, и сбросишь конец мне. По-простому распахнуть дверь и выйти наружу? Нет, так не получится, маори могут заметить…
Первым на крышу, предварительно встав на плечи Егора, выбрался Томас Лаудруп, потом – совместными усилиями – они туда же доставили и Гертруду.
– Господин командор! – неожиданно пришёл в себя один из раненых матросов. – Господин командор, а как же мы? Вы, что же, бросаете нас?
– Я никогда не бросаю друзей и соратников в беде! – успокаивающе подмигнул шведу Егор. – Минут через десять-пятнадцать вернусь, братишка, не сомневайся! – крепко ухватился ладонями за верёвку, сброшенную Томасом, и полез наверх.
Ещё через несколько минуты они стояли на каменистой земле за задней стеной хижины-табу.
– Ой, и дядя Ваня здесь! – удивился Томас. – Здравствуйте, дядя Ваня!
– Привет! – коротко и хмуро ответил Ухов и, беря в руки бочонок с порохом, обеспокоено доложил Егору: – Трое людоедов направляются в нашу сторону. Как договаривались, поджигаю шнур и запускаю бочку…
– Подожди немного! – велел Егор. – Всего трое, говоришь? В таком раскладе мы резко меняем диспозицию. Ты – с бочонком – идёшь вон к тому углу данной халупы, а я – к противоположному. Дальше всё просто – как только я метну гранату, так ты и катнёшь вниз по склону бочку… Всё, действуем!
Егор осторожно выглянул из-за угла. До приближавшейся троицы дикарей было метров сто сорок – сто пятьдесят, так что, оставалась ещё целая куча времени, чтобы понаблюдать за незваными визитёрами.
По центру, чуть впереди спутников, выступал кривоногий, низенький, очень кряжистый и совершенно лысый старикашка, в уши, нос и щеки которого было вставлено два-три десятка деревянных и костяных палочек. Вся грудь дедушки была густо вымазана в свежей (человеческой?!) крови.
«Положительно, какой-нибудь местный шаман», – предположил внутренний голос, относящийся с подозрением ко всем – без единого исключения – служителям культа. – «Как же без их скользкой братии – во всяких делах пакостных?».
Справа от шамана мелко семенил неприметный и суетливый типчик средних лет, украшенный гривой длинных и сальных волос.
«Обычный природный халдей, как же, видали таких!», – уверенно классифицировал типчика прозорливый внутренний голос. – «Наверняка, льстивый прихвостень и верный лизоблюд местного главного вождя… Такого суетливого таракана пристукнуть – самое, что ни наесть, святое дело!».
А, вот, слева от лысого старикана грациозно шагала молоденькая девица (обнажённая по пояс) такой совершенной и ослепительной красоты, что у Егора, даже, мелкие горячие мурашки побежали по спине…
«Ну, надо же, братец… Ноги у неё начинаются, такое впечатление, от самых подмышек! А грудь-то какая! Упасть и не встать…», – зашёлся в самом натуральном экстазе впечатлительный и эротически подкованный внутренний голос. – Такую красавицу и убивать жалко! Впрочем, наверняка, обыкновенная местная шлюшка, ублажающая – в соответствии со строгим планом-графиком – всю туземную похотливую знать…».
Когда до подозрительных посетителей оставалось метров тридцать пять, он резко провёл кончиком короткого зажигательного шнура по рукаву камзола и, убедившись, что на конце шнура загорелся яркий огонёк, сильным движением метнул гранату в цель…
Ещё через семь-восемь секунд мимо трёх обезображенных и неподвижных тел пронёсся, резко набирая ход, бочонок с порохом, разбрасывая во все стороны мелкие и частные искры от огненного круга, образованного бешено крутящимся горящим кончиком закреплённого на торце шнура.
«Только бы Ванька правильно прицелился!», – молил, позабыв обо всём на свете, взволнованный внутренний голос. – «Только бы – рвануло вовремя…».
Всё прошло – как нельзя лучше: бочонок на страшной скорости врезался в помост, где располагалась туземная верхушка (ну, и с десяток пар новобрачных), через мгновение раздался сильнейший взрыв…
Когда пороховой дым частично рассеялся, стало ясно, что противник понёс очень серьёзные потери, а оставшиеся в живых маори беспорядочно разбегаются во все стороны – кроме той стороны, где находилась чёрная скала-табу. Ещё через мгновение ярко вспыхнули, озаряя всё вокруг, соломенные крыши двух длинных складов-бараков. Ветер, впрочем, дул с океана, так что, жилые строения деревни пока оставались в относительной безопасности.
– Всё, господа и дамы, начинаем срочную эвакуацию! – обратился Егор к соратникам. – Нашим диким друзьям сейчас совершенно не до нас, но, всё равно, надо торопиться…
Было решено, что первым на скалу по верёвке будет взбираться Томас Лаудруп, который за время долгого морского плавания превратился в толкового и умелого юнгу, бесстрашно лазившего по мачтам и прочим корабельным снастям.
– Как только заберёшься наверх, незамедлительно передай сержанту Васильеву (высокий такой, краснолицый и кудрявый) мой строгий приказ: – «Немедленно запускать китайский фейерверк!», – велел Егор и пояснил для Гертруды: – Это будет условным сигнал для шкипера Емельяна Тихого. «Артур» сразу же подойдёт к берегу и откроет по туземной деревне беглый пушечный огонь, а потом высадит на берег крепкий десант. Короче говоря, всё будет хорошо… Ладно, Томас, лезь уже! Да, ещё передай Васильеву, что второй будет подниматься мадам Гертруда. Когда я дважды дёрну за верёвку, то пусть тянут…
