Лобанов, делая вид, что не замечает Эдиковых стараний-страданий, обратился к Гефестаю:
— Как думаешь, щиты брать?
— Да на что они нам? — отозвался кушан. — Мешать только будут. Чай, не на войну едем!
— Тоже верно, — согласно кивнул Роксолан и покосился на Чанбу.
Тот, красный и злой, забрался на перегородку стойла и оттуда перелез в седло.
— Поехали!
Свежие застоявшиеся лошади, радуясь свободе и быстрому бегу, понесли преторианцев дальше по дороге на Аквилею. Легат в сопровождении ликторов («Как под конвоем!» — пошутил Эдик) следовал позади.
На пятый день добрались до Эмоны, что в Нижней Паннонии. На постоялых дворах по всему городу не было мест, и друзья устроились в доме для паломников при эмонском Исеуме, храме Исиды. А с утра двинулись дальше — на Мурсу, Сискию, Сирмий.
За Сирмием дорога стала еще шире — почти двадцать локтей поперек. Плотно уложенные плиты покато выгибались, чтобы дождевой воде было куда стекать, по кромке шел каменный бордюр-отбойник, дабы колеса телег не соскальзывали с проезжей части. Обочины были засеяны полынью — усталый путник мог сорвать ее листья и вложить в сандалии, чтобы от долгой ходьбы не болели ноги, а рядом с проезжей частью тянулись редкой цепью высокие каменные тумбы, помогая всадникам залезать в седло, — при отсутствии стремян такие приступочки были нелишними.
— А почему тут, как в Англии, левостороннее движение? — болтал Эдик.
— Это в Англии будет так, как в Риме, — усмехнулся Искандер.
— Когда мимо проезжают два всадника, — со знанием дела объяснил Гефестай, — надо, чтобы они разъехались тем боком, где у них меч или копье. Техника безопасности, понял?
— Это для военных, — дополнил сын Тиндара, — а тут же и телег полно. Вот они и ездят так, чтобы встречные повозки не попадали под кнуты возниц. Кнуты-то в левых руках держат.
— Спасибо, — с чувством сказал Чанба. — Вы развеяли тьму моего невежества.
— А что по этому поводу говаривал дед Могамчери? — ухмыльнулся Сергий.
— Говорил: «Учись, внучек! Кто учится, тот живет. Кто заканчивает с учебой, у того впереди одно дожитие…» Кстати, а вам не кажется, что за нами еще кое-кто должен ехать?
— Не сказал бы, что твое «кстати» было кстати, — хмыкнул Искандер и оглянулся. — Ты о ком, собственно?
— А ты что, забыл уже? Кто гонял того шпиона, что на крыше засел?
— А-а. Вот ты о чем. Лично я никого не видел.
Гефестай помотал головой.
— Никто и близко не показывался, — сказал он. — Я б сразу заметил.
— Интересно, чего тому Карлсону на крыше тогда понадобилось? — подкинул внук Могамчери тему для разговора.
— Может, то обычный вор был? — выдвинул версию Гефестай.
— Это вряд ли, — покачал головой Сергий.
— Если и вор, то необычный, — вставил Эдик.
— Этот «Карлсон» не зря тогда на крыше обретался, — медленно проговорил Искандер. — Он всё слышал — и куда мы, и зачем мы.
— Ты его вовремя спугнул, — проворчал Сергий, — и ему неизвестно, к кому мы.
— А ты говорил, — Эдуардус живо обернулся к Тиндариду, — что знаешь этого… ну, к которому нас префект послал!
— Ты имеешь в виду Орка?
— Да я серьезно! Как его. Забыл. Тиберий.
— Тиберий Клавдий Максимус,[36] — торжественно произнес Искандер.
— Почти как императора!
— Императору до него далеко, — проговорил Искандер. — Тиберий — истинный римский легионер. Начал службу в Седьмом Клавдиевом, а потом его перевели во Вторую Паннонийскую алу — для укрепления рядов. В то время Траян готовился к войне с даками. В Первую Дакийскую кампанию Тиберия отобрали в особые части как «дупликария эксплоратора» — это что-то вроде горного спецназа. Ведь боевые действия собирались вести в Карпатских горах! Тиберий дважды получал награды из рук императоров — Домициана и Траяна, а во Вторую Дакийскую войну именно его отряд догнал царя Децебала, который пытался скрыться. Тот в степь бежал, а Тиберий его настиг где-то между Прутом и Днестром… пардон, — между Пиретом и Тирасом. Так что. Тот еще волк!
— Да-а… — протянул Эдик. — Интересный дядечка. А нам-то он зачем? Или ты думаешь, он знает, где золото зарыто?
— Не болтай ерунды, — прогудел Гефестай. — Тиберий — римский легионер! Откуда ему знать, куда Децебал золото заныкал?
— Тиберий дослужился до декуриона,[37] — поправил кушана Сергий, — а что ему известно, уточним в Дробете, его ала там стоит.
— Должен же он хоть о чем-то быть в курсе! — поделился Искандер своими надеждами. — Между прочим, Скория, я имею в виду того жреца, посланца Сирма, прикончили именно в Дробете. Мало ли. Может, Тиберий что-то слышал, кого-то видел. В общем, встретимся, поговорим, и всё станет ясно как летнее утро!
— И все равно, — вернулся Чанба к заданной теме, — непонятно, что тому «Карлсону» надо было?
— Вот пристал… — заворчал Гефестай. — Тебя что, Искандер занудством заразил?
— Ну а все-таки? — не унимался Эдуардус.
— Можно подумать, ты не понял, — проговорил Лобанов. — Акул манит запах крови, стервятников — запах падали, а носители разума идут на запах золота. Так что зря Турбон надеялся удержать новость в секрете. Три телеги золота — это вам не хухры-мухры. Да я почти уверен — о сокровищах уже пол-Дакии знает!
Внезапно Искандер, ехавший впереди, поднял руку, предупреждая товарищей, и разговор смолк.
— Что там? — спросил Сергий.
— Не знаю… — проговорил сын Тиндара. — Вроде кричал кто-то.
Роксолан прислушался.
— Вот, опять! — воскликнул эллин. Сощурившись, Лобанов осмотрелся. Дорога на Сингидун[38] проходила через густой лес. Деревья по сторонам виа были срублены на расстояние броска копья, и видно было далеко, но возвышенность впереди скрывала участок дороги.
— Вперед! — скомандовал кентурион-гастат.
Преторианцы погнали коней рысью. Въехав на покатую возвышенность, Сергий увидел картину задержания «нелегальных иммигрантов» — отряд вооруженных всадников, числом до контуберния,[39] окружал толпу варваров. То, что это именно варвары, сомнений не вызывало — все мужчины, бородатые и косматые, щеголяли в штанах и куртках, а визжащие женщины были одеты в длинные сарафаны и вязаные кофты. У римлян совершенно иные моды. Но и сами всадники не принадлежали ни к легионерам, ни к бенификариям, патрулировавшим дороги. Нападающие выглядели как типичные германцы — в меховых куртках и штанах, с бородами, на головах — обжимающие рыжие космы рогатые шлемы.
— Опять эти, — воскликнул Эдик, — «гвардейцы кардинала»!
