а потом расчленял. Сами знаете. И где-то же он прячет эти ноги-головы…
— Так, может, он все это на даче и проворачивал? — спросил Федя. — Все под рукой, так сказать.
— Исключено, — вмешался Катков. — Никаких следов крови, мы там не нашли. К тому же, не было там ни специальных инструментов, скальпеля, или особо острого ножа, ни подходящего помещения, чтобы отравить человека угарным газом. В любой гостиной, Федор, это сделать не получится. Я согласен с Никитой Егоровичем, у Савченко есть запасной «аэродром». Вот там и найдем улики.
— Нужно только установить местонахождение этого аэродрома, — одобрительно крякнул шеф.
— Возможно, Савченко там сам сейчас и находится, — предположила Света.
— Нет, мне кажется, что он из города лыжи навострил, — возразил Горохов.
— Это вряд ли… — произнесла Психологиня, постукивая ноготочками по столу. — Он психопат. У него навязчивая цель, как можно достаточно твердо предположить — собрать человеческое тело, — тут Света кивнула в мою сторону. — Он будет продолжать идти к ней во чтобы то ни стало. Если он этого не сделает, то будет думать, что проиграл, а он считает себя победителем. Не удивлюсь, если даже испытывает некое удовлетворение, что, наконец, его инкогнито рассекречено. Ведь теперь он может открыто показывать свое превосходство не только перед возможными жертвами, но и перед всем обществом, городом, милицией. Иначе говоря, он знает, что стал достаточно заметен.
— Вот что ты из него Наполеона делаешь, Светлана Валерьевна, — хмыкнул шеф с сомнением.
— Я просто нарисовала его психологический портрет, это факты.
Горохов нахмурился, видя, что она от своей мысли не отступает:
— Думаешь, убийства продолжатся?
— Скорее всего, — кивнула Света. — Ведь он лишь на полпути.
— Так ведь он может заниматься сборкой своего «Франкенштейна» в любом другом городе, — не сдавался Горохов. — Тут для него опасно, мы все перекрыли: на вокзалах дежурят скрытые патрули в штатском, у каждого сотрудника есть его фото, спасибо коллегам из исправительного учреждения, оперативно предоставили выписку из его личного дела и фото, которые криминалисты еще ночью размножили. Все потрудились. На выездах из города расставлены наряды ГАИ, всех подряд проверяют, кто покидает Новоульяновск. Сегодня вечером дружинников привлечем для патрулирования улиц, проверки крупных торговых точек и других общественных мест. Обложили его как волка, какой резон ему тут оставаться?
Но Психологиня нисколько под этим напором не смутилась.
— Вот вы и сами ответили на свой вопрос, Никита Егорович, — улыбнулась Света. — Обложили его. Как он из города части тел тогда вывезет? Явно не на автобусе или поезде.
— У него, скорее всего, есть автомобиль, — вмешался я. — Гоша Индия сказал, что давал ему свой, вроде как, для служебного пользования, — я подбирал такие слова, будто мы об официальной организации говорили. — Но в том авто мы тоже ничего подозрительного не обнаружили. Никаких следов. Значит, тела он вывозил в лес на чем-то другом. Не на горбу же их тащил. Хотя Индия сказал, что ни разу не видел Савченко на другой машине. Работал он на него недавно, и скопить денег, хоть даже на самый затрапезный «Москвич», не успел бы.
— И что же? — озадаченно переспросил Катков.
— Что-то делать ему нужно было. Возможно, угнал машину. Нужно проверить все транспортные средства, числящиеся в угоне — с момента, когда Савченко появился в городе.
— Это сделаем, а ты уверен в Гоше? — скривился Горохов. — Мутный он какой-то.
— Я ему доверяю.
— Бандит, он и есть бандит, — хмыкнул Горохов. — И место его в тюрьме.
— Гоша не грабит и не убивает, — попробовал вступиться я. — Просто немного… Обходит советскую экономику.
— Сегодня он экономику обул, а завтра Родину продаст… И что этот Гоша про Саву говорит? С кем дружил, есть ли баба у него, в конце концов. Мне его срочно официально допросить надо, организуй его привод в управление.
— Сделаем, — кивнул я, а сам подумал, что придется попотеть. Пусть мне Гоша Индия доверял и мог многое рассказать, всё же никакой любви к правоохранительным органам бывалый делец не испытывал.
— А про своего бывшего подчиненного сказал, что тот жил обособленно, ни с кем в особо теплых отношениях замечен не был, — я положил на стол Горохова исписанный лист бумаги.
— Что это? — шеф вертел в руках листок.
— Объяснение с него взял, там все показания изложены, так что под протокол допрашивать не к спеху.
Гоше надо было немного зализать рану. Мытько мы сегодня выпустили, сейчас, наверное, он как раз проводит операцию на плече Индии. Пусть тот отлежится после еще пару деньков, а потом уже выдерну его к Горохову. Про выстрел, как и договаривались с другом, я умолчал. Вернее, сказал, что Сава стрелял, но промазал — и пуля где-то затерялась. Доску в стене с пулевой пробоиной Гошины бойцы выковыряли, а кровь хорошо замыли.
— Похвально, — кивнул шеф, разглядывая мои каракули. — И когда накатать успел?
— Работаем, — пожал я плечами.
В дверь постучали, она чуть приоткрылась и выдала несмелое:
— Разрешите?
— Входите, — приободрил пока невидимого посетителя Горохов.
Внутрь протиснулся тот самый рядовой с кудряшками молодого Ильича, которого Лена чуть не «растоптала» во время своего театрального визита в УВД.
Только сейчас милиционер был одет по гражданке. Брюки немного коротковаты, а рубашка под горлышко застегнута.
— Здравия желаю, — рядовой мусолил в руках стопку бумажек.
— Привет, что хотел? — удивленно глянул на него Горохов.
— Тут, это самое… По вашим запросам пришли сведения. Вот… — постовой положил на стол следователя бумажки и сделал шаг назад.
Никита Егорович вскинул на него брови:
— Не понял? А каким макаром они к тебе попали? У тебя допуска к секретке даже нет.
— Я теперь сотрудник уголовного розыска, — гордо заявил паренек, расправив узкие плечи. — Перевелся. Приказ сегодня на селекторе зачитали.
— А, ясно, — снисходительно кивнул Горохов. — Сыщиком, значит, хочешь стать? Одобряю. Тебя, как молодого, теперь в качестве курьера используют?
— Мне не сложно.
— Спасибо, свободен.
— Ага, — кивнул новоиспеченный оперативник и смылся.
— Так-с… Посмотрим, — Горохов прищурился на бумажки, отставив их в руках на приличное расстояние.
Никак не хотел шеф очки носить, говорил, что они его старят и брутальность скрадывают. Делают его похожим не на следователя, а на профессоришку. Однако неудобства, кажется, начинали потихоньку перевешивать.
— Хм… — выдал шеф, пробегаясь глазами по бумагам. — Интересная петрушка получается. Савченко Борис Константинович, 1940-го года рождения, местный, оказывается, родился в Новоульяновске. Закончил восемь классов, другого образования нет. Срочную службу проходил не где-нибудь, а в ВДВ, больше никаких сведений о нем нет. Не учился, не работал… Как его еще за тунеядство не привлекли? Отбывал наказание в виде лишения свободы — за убийство. В драке ножом человека прирезал.
— Разрешите? — подал голос Катков. — У меня вопрос по ходу возник, где бы Савченко научился скальпелем или ножом так хирургически орудовать? Если он нигде не учился…
Никита Егорович развел руками, так что листки грустно зашуршали.
— Может, приписан был к госпиталю в армии, санитаром каким-нибудь, а числился десантником? — предположил Горохов. — Надо будет запрос через военкомат в военную часть сделать.
— Да, но санитарам ведь скальпели не доверяют. Максимум — унеси-подай.
— Тоже верно, задачка, однако… — поскреб лысинку Горохов, перевернув листок, а затем воскликнул. — Ого! Вот, есть зацепка! Товарищи, оказывается, у нашего маньяка есть сестра. Так, Андрей Григорьевич, пиши данные и адрес, она в городе проживает. Захарова Мария Константиновна, пятидесятого года рождения. Тридцать шесть ей, значит, сейчас. Возьми с собой Погодина и местных оперативников. Срочно проверьте адрес.
— Вдвоем справимся, — заверил я. — И потом, Сава не настолько глуп, чтобы залечь у родной сестры. Знает, что мы туда в первую очередь нагрянем. Да и, возможно, сестра сейчас его на работе. Адрес, конечно, проверим, но, боюсь, только дверь поцелуем.
— Соседей тогда опроси, выясни, где работает, чем живет, чем дышит, — распорядился Горохов. — Мне ли тебя учить.
— Это само собой.
— Ну, так что застыл? Вперед! Планерка закончена.
— Просто фамилия знакомая… — задумчиво пробормотал я. — Захарова… Блин! Точно. Вспомнил! Мария — это же по-простому Маша? Маша Захарова работает на фабрике музыкальных инструментов в бухгалтерии. Она была любовницей убитого Черпакова, хотя это и отрицает, говорит, что, мол, ухаживал просто человек.
— Ёшкин-матрёшкин! — воскликнул Горохов. — Вот так цепочка
