когда-то дал, говорит, мол, будешь у нас в городе, забегай переночевать. Я тоже дал ему свои ключи от моей московской квартиры. Махнулись. Вот и забежал…
– А предупреждать о визите у вас не принято?
– Я звонил по телефону, – сказал незнакомец извиняющимся тоном, – никто трубку не брал. Вот я и решил, что Васька опять в командировке, или в отпуск рванул. Ну и вот…
– Ясно, – медленно ответила я.
Возникла пауза.
Наконец, незнакомец сказал:
– Как он умер?
– Болел сильно. Сердце.
– Как же так? – растерянно побормотал незнакомец, ни к кому не обращаясь.
Я промолчала.
– Простите, а вы кто? – наконец, задал вопрос он.
– Вдова.
– Юлия? – спросил он удивленно, – почему-то я вас совсем по-другому представлял. Эх, Васька, Васька. Фантазер ещё тот… был…
– Нет, не Юлия, – покачала головой я, – меня Лида зовут.
– Но разве…?
– Юлия бросила Василия, когда узнала, что он… – я не смогла продолжить, проклятый ком в горле.
– Васька всегда не умел разбираться в женщинах, – вздохнул незнакомец, – стоило любой красивой поблядушке жопой вильнуть и всё – Васька пропал.
Я кашлянула, пытаясь скрыть смущение.
– Простите, – извинился незнакомец, – я не вас имел в виду.
Я аж вспыхнула от смущения.
Незнакомец тоже сконфузился, поняв, что сболтнул явно не то.
– Что-то я не то говорю, – удручённо покачал головой он, – совсем расклеился. Очень меня это расстроило.
– Да ничего, – вежливо ответила я, – я понимаю.
Незнакомец кивнул и сказал:
– Пожалуй, пойду я. Извините за вторжение. Не хотел напугать вас.
Ссутулившись, он развернулся и, покачиваясь, как пьяный, уже открывал дверь, как я вдруг неожиданно для самой себя выпалила:
– Постойте! Куда же вы пойдёте на ночь глядя?
– Не беспокойтесь, – махнул рукой незнакомец. – Ничего страшного.
– Стойте говорю! Если Василий дал вам ключи и разрешил ночевать, значит ночуйте.
– Я не хочу стеснять вас.
– Вы и не будете стеснять, – торопливо ответила я, слишком торопливо, – у нас тут город небольшой, с гостиницами напряженка не Москва же. Вряд ли вы сейчас на ночь глядя найдете свободное место. Там нужно заранее заказывать, если не ошибаюсь. А тут вы спокойно себе отдохнете.
– Но… – замялся незнакомец. – Я аж на неделю приехал.
– Да ради бога, живите хоть неделю, – пожала плечами я. – Никто вам мешать не будет. Сейчас я вам постелю, а то всё под чехлы убрали, и уеду. Мы здесь не живём.
– Почему? – незнакомец явно обрадовался возможности ночевать, в городе действительно с отелями была беда. Как, впрочем, и в стране в это время.
– У меня есть своя квартира, – объяснила я.
Дело в том, что я вспомнила, где видела его лицо – Валеев мне как-то показывал студенческий альбом, и вот там было несколько фото с этим мужчиной, в стройотряде, с гитарой на какой-то праздник, на параде. Правда там он был сильно помоложе и без седины на висках.
Я поселила его в квартире Валеева. Более того, я съездила домой и привезла от Риммы Марковны ужин. Старушка порывалась ехать познакомиться, ругала, что я не пригласила его к нам домой, но я отмахнулась и повезла еду на валеевскую квартиру.
Я поймала себя на мысли, что просто соскучилась по Валееву и мне сильно хочется поговорить о нем хоть с кем-то. И его друг юности именно тот собеседник что нужен.
Поезд тревожно загудел, фыркнул, перрон побежал навстречу, всё быстрее и быстрее, замелькали столбы, провода, люди, здания. Вокзал давно уже скрылся, а я всё сидела и смотрела в окно на рваные клочья облаков в свинцовом небе. Мысли мои были далеко.
С Леонидом мы проговорили тогда долго. Вспоминали Валеева, он рассказывал о студенческих временах, вспоминал всякие смешные случаи, я же говорила о последних днях, о его надеждах, желаниях, о Светке. Оказалось, что Леонид – Светкин крёстный. Да, вот так. Хоть оба партийные лидеры, но Светку втихушку крестили, бабушка Валеева постаралась, мол, негоже ребенку некрещёному быть. Леонида на крестинах не было, но его записали крёстным.
Он оказался интересным собеседником, цельным таким человеком. Обещал за Светкой присматривать и помогать, благо связи есть.
– А где вы далеко так были, что туда новости не доходят? – не выдержав, снедаемая любопытством, поинтересовалась я.
– Да где я только не был, – вздохнул Леонид, и потянулся за добавкой рыбного пирога (Римма Марковна расстаралась, как чувствовала, что гость будет, вот есть у нее чуйка такая, уже не раз убеждаюсь).
– На Луне что ли? – беззлобно поддела его я, – или за туманом и за запахом тайги кочуете, раз без связи?
– Кочую, но не совсем за туманами, – обозначил улыбку Леонид, – Всё гораздо прозаичнее и южнее… Мозамбик, Куба, Уганда, Бенин.
– Ого, – уважительно сказала я (убедилась, что в это время прорваться за пределы страны не так-то и просто). – Вы капитаном дальнего плаванья что ли работаете?
– Не совсем, – ухмыльнулся Леонид, – больше на социалистический путь развития союзников наставляем, если вы понимаете, о чем я.
Я не очень понимала вот это вот всё, но согласно кивнула. Если захочет – сам расскажет. Кстати, я на Кубе бывала, в той, моей прошлой жизни, с Жоркой, но, конечно же, рассказывать об этом было бы глупо.
Леонид немного поругал меня за халатное (это он так выразился) отношение к валеевской квартире. Ну а я что? Не разорвусь же. И так дел невпроворот, не успеваю крутиться.
Он пообещал проконтролировать, чтобы с наследством Светки все было хорошо. Честно говоря, у меня аж гора с плеч.
Перед тем, как уйти домой, я влезла в сейф и прихватила документы на работу, раз обещала Ивану Аркадьевичу все доделать. Уже дома, поздно вечером, обнаружила, что среди стопки бумаг я случайно захватила и тетрадь, в которую Валеев в последние дни записал план на жизнь для нас со Светкой. Совсем о ней впопыхах подзабыла.
И вот сейчас я сидела в вагоне и под мерный перестук колёс и дребезжание ложечки в стакане из-под чая, перелистывала его записи, вчитываясь в строгие строчки, написанные властным почерком.
Я вздохнула и тыльной стороной ладони торопливо вытерла мокрые от слёз щеки. Когда строчки перестали прыгать перед глазами, вчиталась дальше. Согласно плану Валеева, Светке предстояло изучить английский и немецкий языки, чтобы разговаривать свободно (английским она занимается и так, а вот второй язык Римма Марковна хотела, чтобы французский, уж очень он ей нравился. Но раз Василий Павлович посчитал, что обязательно нужен немецкий – придётся ещё и на немецкий ходить). Поступать же ей нужно будет на юридический, плюс экономика и политические науки.
Мда, это всё хорошо, но через десять лет, когда Светка
