– С мечом в руке ты должен следить за противником, иначе в схватке быстро лишишься головы.
– То бой, а сейчас мы тренируемся!
– Заруби себе на носу, в реальных поединках тебя ждет множество правдоподобных обманок.
– Не маленький, понимаю разницу, – кивнул Нил.
– Нет, не понимаешь! – возразил Норманн. – Ты должен научиться одновременно и сражаться, и отслеживать окружающую обстановку.
Вскоре палубу заполнила толпа новобранцев, причем поместились на ней далеко не все, большинство осталось на пришвартовавшихся дромонах. Ульфор с довольной улыбкой обнял Норманна.
– Я сдержал свое обещание! – торжественно произнес лидер норвежцев. – Со мной пришли лучшие из лучших!
– Победа! Победа! Победа! – проорал Норманн, подняв над головой свой огромный топор.
– Слава! Слава! Слава! Слава сыну Одина! – откликнулись норвежцы и дружно запели боевой гимн.
Теперь Норманн знал, что эта воинственная песня одновременно является и клятвой верности предводителю. Основы рыцарства пришли в Европу вместе с отважными скандинавскими воинами. В частности, после подобной клятвы запрещалось силой уводить женщин. Изнасиловать на месте – сколько угодно, но забрать с собой – нельзя. Были и отличия: дав клятву, рыцарь имел право сменить сюзерена, датчане или норвежцы хранили верность своему слову до конца жизни.
Что ни говори, а Ульфор оказался молодцом. Мало того что привез с собой опытных воинов, он разыскал скальда, который знал саги о плавании через Ла-Манш и Гасконский (позже он станет называться Бискайским) залив. Сначала Норманн не мог понять смысла песен. К примеру, что могут означать следующие слова: «И повел отважный Танкард свои корабли в Нейстре-Зунд, но море вернуло его обратно. Отругал годар воинов за нерадивость и велел грести быстрее, но и второй раз море всех вернуло назад. Так продолжалось шесть раз, а на седьмой волны подхватили корабли и, обгоняя ветер, принесли к южным берегам». Вскоре выяснилось, что Нейстре-Зунд – одно из скандинавских названий пролива Па-де-Кале.
– Речан, у тебя есть какие-либо предположения, объясняющие смысл этих слов? – начал допытываться Норманн.
– Зачем гадать? Спустимся к проливу и ляжем в дрейф, – невозмутимо ответил сотник корабелов.
– Вдруг течение унесет к материку? – усомнился Андрей. – В тех краях легко попасть в переделку.
– Андрей Федорович, сколько раз тебе говорить! Не бывает течений на берег или от берега! Вода и в море, и в реке течет только вдоль берегов.
– Стремно, не хотелось бы встретиться с местными пиратами, – признался Андрей.
– Стремно без свечки лезть в постель замужней красавицы, – отмахнулся Речан. – Течение одинаково и для нас, и для пиратов.
Опасно не опасно, а надо было идти. Прижимаясь друг к другу, корабли осторожно подошли к меловым скалам, где их встретило встречное течение. Без колебаний Норманн приказал встать на якорь, а для надежности соединить швартовыми весь флот. Течение изменилось около полуночи, тут же выбрали якоря и всей связкой понеслись вдоль берега. Рассвет полностью подтвердил слова песни – корабли зеленые дрейфовали вдоль холмистых берегов Франции. Срочно расстелили карту и начали гадать на тему своего местонахождения. Открывшийся на западе берег прояснил ситуацию: за ночь эскадру принесло к заливу у реки Сены. Прав оказался скальд, ох как прав! Кормщики встали на руль, кораблики расцепились и двинулись на юго-запад. Норманн остался у карты, попытался как-то объяснить откровенную непонятку. Значительный ночной дрейф еще можно было аргументировать. Одновременный приход в Па-де-Кале приливной волны с юга и севера даст транзитному судну удвоенное попутное или встречное течение. Заковырка лежала в иной плоскости, в песне скальда называлось точное время продолжительности отлива, который длился шесть с половиной часов. Изюминка была в том, что даже в четырнадцатом веке скандинавы не знали времени и не вели учета часов.
– Андрей Федорович! – Голос Речана оторвал Норманна от размышлений. – Нас снова понесло сильное течение!
– Как ты это определил?
– Глянь на берег!
– Ни фига себе! Вот это скорость! – изумился Андрей. – Мы словно спускаемся по горной реке! Никогда бы не поверил, что в море бывает такое сильное течение!
На закате эскадра снова сцепилась в единое целое и встретила рассвет среди многочисленных островков и остроконечных скал. Час от часу не легче! К вечеру выбрали симпатичный островок и встали на отдых. Как бы не так! Ночной прилив почти полностью затопил скалу, пришлось поспешно собирать вещи и перебираться обратно на корабли. Новый день принес надежду на более спокойное плавание. Берег начал подниматься, постепенно превращаться в высоченный скалистый обрыв, одновременно все больше и больше заворачивая на юг. Вскоре корабли взяли курс на юго-восток, здравствуй, Бискайский залив! Скорость приливо-отливных течений заметно снизилась, яркое солнышко сулило настоящее лето. Одно плохо, куда ни глянь, везде из воды торчали многочисленные скалы да безжизненные островки.
– Речан! – оторвавшись от карты, позвал Норманн. – Прикажи кораблям выставить на ночь сигнальные фонари.
– Все-таки решился пойти напрямую?
– Сам видишь, кругом скалы да отвесные берега, здесь не видно даже маленьких рыболовных лодок.
– Нехорошее место, – поежившись, ответил Речан. – Случись плохая погода, корабль разнесет в щепки, а людей побьет о камни.
Над бирюзовыми волнами разнесся сигнал «слушай все», флотилия маленьких корабликов начала сбиваться в кучу. Весть об изменении курса мореплаватели встретили с откровенным облегчением, люди устали от негостеприимного пейзажа побережья Бретани. Через несколько дней спокойного плавания под убаюкивающую океанскую зыбь на горизонте как-то неожиданно появились Пиренейские горы. Почти сразу, словно по велению волшебной палочки, море покрылось множеством белоснежных парусов. Рыбаки дружной стаей ринулись к приближающейся флотилии и начали чуть ли не с дракой предлагать свой улов. Норманн с улыбкой наблюдал за озадаченным выражением лиц норвежских воинов. Впрочем, и его корабелы с опаской поглядывали на огромных голубоватых рыбин. Люди в первый раз увидели тунцов.
Опасаясь проскочить мимо устья реки Адур, Норманн приказал немного повернуть к востоку. Вскоре взгляду открылись высокие белоснежные дюны, за которыми проглядывали многочисленные голубые лагуны. Кругом виднелся песок, и только песок, ни травинки, ни деревца, ни кустика – Сахара, да и только. Теперь эскадра держала курс на юг, корабли то сходились практически вплотную, то расходились на значительное расстояние.
