— И все-таки я не понимаю, — съехал маг на привычную колею, — если мы все равно подвергаем свои жизни таким непредсказуемым опасностям, не разумнее ли…
— Я тоже много чего не понимаю, — проворчал я. — Как некий молодой человек, относительно здоровый головой и даже не лишенный некоторых магических способностей, может выбрать ремесло шлюшки?
— Недоумеваешь? — пробормотал Эмруозос. — Волосатые ноги, вонючий пот, манеры сладострастных лошаков. Твоя правда, — отталкивающая картина. Либен, ты когда в первый раз взял в руки оружие?
— Лет в шесть, — сказал я, поразмыслив. — На нас напали, и я таскал на стену стрелы. Кажется, даже швырнул пару камней.
— Я тоже вступил во взрослую жизнь примерно в этом возрасте, — сказал маг. — Только мне приказали взять в руки не камень, а кое-что иное. Отнюдь не только положение звезд и светил властны над нашей судьбой. Кое-что делают и люди, нас окружающие.
— Не помню, чтобы кто-то заставлял меня взять в руки оружие. Я родился бойцом.
Эмруозос хмыкнул:
— Ладно, тебе повезло, а мне — нет. Но мы оба сейчас служим твари, которая даже отдаленно не человек. Просто шмат тухлого мяса, двигающийся и отдающий команды по какому-то чудовищному недоразумению. Так в чем разница?
— В выборе.
— И в чем же твой выбор, лорд Либен?
— Я могу выбить тебе зубы и лечь спать. Могу просто лечь спать.
Колдун заткнулся и принялся заворачиваться в свой плащ. Уже из глубин грязного бархата и меха пробормотал:
— Можешь не сомневаться, король от меня лишнего не услышит. Я чту интимные секреты, да и выдавать тебя нет никакой выгоды. У нас с тобой имеются общие интересы. Жаль, что ты этого еще не понял.
Я промолчал. Колдун сам ничего не понял. О чести он имел ровно столько же представления, как я о причинах исчезновения и возвращения созвездий Птичьей Косточки и Утреннего Креста. Но выбор всегда есть. Можно сдержать клятву, можно протухнуть и душой.
Я вспомнил об охромевшем Макаксе, — вот кому люди не оставили никакого выбора. Страшно быть плотью от мертвой плоти. Впрочем, все мы идем туда. Когда-то у меня были Ливни, родители, друзья. Даже жена. Сука голубоглазая, будь проклят их род до конца мира. Были сыновья. Старший едва ли помнит меня, а младший давным-давно называет отцом собственного двоюродного дядю. Если помогут боги, когда-нибудь парень узнает, кто укоротил «папочке» пальцы на правой руке.
Горит маленький костер. Хочется придвинуться ближе. Я не мерзну, это замерзает мир. На пустошах не встретишь даже мертвецов. Замер теплым сонным пятном Смык. Посапывает нелепый бесстыдный колдун. Плывут звезды, и никто не разгадает, откуда их колючий холод.
Жани. Она была теплая. Даже странно, насколько может быть теплой девчонка. Впрочем, этого вообще не было. Просто в Кедровой я перебрал джина. Хорошо бы Эшенба тоже так подумал. Забыть. Забыть бы и о чести, будь она проклята.
* * *
Лагерь прятался среди речных тростников севернее Глора. Парней порядком зажрала мошка, но король был бодр.
— Как дела в Кедровой, мой друг?
— Все на месте, Ваше Величество. Чужих не было.
— Что у тебя с рожей, Либен? Хочешь мне что-то рассказать?
Я рассказал про мягкую тварь. Похоже, мы с колдуном были первыми, кто столкнулся с подобным ночным дарком. Короля рассказ позабавил, — Эшенба уже представлял тварь сидящей на цепи. Можно было бы здорово поразвлечься её кормлением.
— Мило. А где мой придворный красавчик-маг?
Эмруозос привел себя в порядок. Нарядный, причесанный, увешанный драгоценностями подобно легендарной фаворитке короля Мисера. Томная улыбка на подкрашенных губах, полосы румян. Несколько портили впечатления все те же разношенные башмаки.
— Хорош, — одобрил Эшенба. — Несколько штрихов и хоть сейчас продавай в «Бархатную векшу». Ты там бывал, Либен?
— Не доводилось, Ваше Величество.
— Возьмем город, наведаемся вместе. А сейчас к делу…
Король побывал в городе лично. Вошли ночью, — Старая стена практически не охранялась. В глубь кварталов Эшенба благоразумно не сунулся, но парни пошныряли вдоволь. Ходили и днем, — по два-три человека, чтобы не привлекать внимания.
— Не обижайся, Либен, — король хлопнул меня по спине рукой, небрежно замотанной красной тряпкой. — Ты, считай, горожанин, а парни отвыкли. Кое-что мы перепроверили, да и вообще, если тебя ненароком убьют, дело не должно остановиться. Верно?
— Без сомнения, мой король.
— Вот Ри-Рыбоед в случае неприятных неожиданностей заменит тебя. Он тут встречался с людишками в городе.
Ри смотрел на меня смущенно. Я улыбнулся парню, — дел всем хватит.
План был таков: бойцы идут четырьмя группами, самая многочисленная отправится к Дальнему рынку, — там придется забрать громоздкий груз. У Старой стены их встретит подкрепление, вытащить добычу за город будет легче. Бойцам остальных трех групп изображать носильщиков не придется, так как им предстоит забрать всего по несколько мешков. Помогут проводники из местных. Король отобрал лишь семь человек из самых надежных глорцев, — главное, сохранить полную тайну. Мы с королем в город не пойдем, только присмотрим за главным событием, — ведь великому Эмруозосу предстоит по-настоящему прославиться.
— Там, на дороге, нужно не забыть мяса взять, — озабоченно сказал король. — С одной клешней мне весьма неловко.
Брехун просительно замычал.
— Ты и возьмешь, — успокоил лекаря Эшенба. — Выбери помоложе. Прошлый раз мне достался мерзостно мозолистый мизинец.
Закрутилось. Мы проверяли группы, в последний раз договаривались о сигналах. Побледневший, несмотря на раскраску, колдун в очередной раз объяснял, как всё должно пройти. Парни уходили к городу. До вечера войдут в ворота только четверо, остальным предстоит перебираться через стену.
Видят боги, теперь и войско в пять десятков мечей казалось нам громадным.
— Пора и нам, — король густо сплюнул в тростник. — Командуй, Либен.
Мы вышли к Краснохолмской дороге уже в темноте. Сделали крюк, выведя фургон у каменистой насыпи, чтобы спрятать следы. Лучше бы было отправиться налегке, но наш колдун, протащившись по топким низинам и заросшим холмам, едва ли оказался бы способен на что-то дельное.
Впереди высился Редов-холм, — дорога круто взбиралась на вершину и сворачивала к берегу, чтобы уже вдоль обрывов тянуться к далекому Краснохолмью.
— Предпочитаю море, — заметил король, отряхивая брюки. — Располагай наши сотни, Либен.
Нас было пятеро, не считая лошадей, колдуна и Закройщика. Главный советник короля свалился у колеса фургона и хрипел как престарелый йиена, — ночные переходы ничуть не радовали нашего Закройщика.
