русоволосые предки обороняли свои становья от кочевых разбойников, во имя этой
Идеи поднимались народные восстания, лучшие поэты посвящали народу лиру свою,
штурмовали Зимний дворец с засевшими там ренегатами-масонами, рука об руку с
германскими братьями громили польских панов и поработителей Востока. Стремление
к социальной справедливости — в крови русских людей! Именно благодаря
социалистическому строю Россия стала великой державой, а русские люди —
предметом зависти и подражания во всех уголках планеты.
Что была бы Россия без социализма? Убогая страна на обочине мировой истории без
прошлого и будущего. Полуколония мирового империализма. Нам пришлось бы, подобно
германцам, долгие годы бороться за национальную независимость и воссоединение…
Но ленинский гений, осуществивший Великий Октябрь, одним мощным прыжком перенес
нас через болото либерализма…
Не думайте, что за границей кто-то нас любит. Да, у нас много друзей (особенно в
Рейхе), но на первое место всякое государство ставит не дружбу, а свои
национальные интересы. Помните басню Михалкова: "Всем все равно не угодишь, себе
же только навредишь". Поэтому мы должны в любую минуту быть готовы лечь костьми
у порога наших домов на пути агрессора, откуда бы он ни появился. И здесь плечом
к плечу с нами встанут древнерусские витязи и суворовские чудо-богатыри.
Противоестественность либерального мировоззрения доходит до того, что она лишает
нас нашей опоры — нашего прошлого. Если мы когда-либо изменим Великим
Предначертаниям Русской Идеи, мы заслужим проклятье предков и насмешки потомков.
Будем же достойны своего великого прошлого и Светлого Будущего. Наша страна
будет существовать вечно, если найдется хотя бы миллион парней, готовых умереть
за родные березы и черешни.
Твердо стоя на национальной почве, обильно удобренной кровью прошлых поколений,
защитивших Отечество, мы уверенно смотрим в лицо всем ветрам будущего и знаем,
что нет такой трудности, которую бы не преодолел русский человек!"
Надо сказать, что ораторское искусство в Советском Союзе заметно улучшилось за
последние пятьдесят лет, причем не без германского влияния.
В военном городке, рассчитанном тысяч на десять, обитала едва ли пятая часть.
Любитель пригубить — Андрей Титомиров — сразу же свел знакомство со срочниками,
но те в первый же раз напоили его до полусмерти, так что он дал зарок больше не
прикасаться к спиртному (во всяком случае, до Ленинграда). Все солдаты и младшее
офицерство поголовно играли в нарды.
По утрам уже здорово морозило, и мы про себя поносили старшину, гонявшего нас
ежеутренне на ледяной водопой. Комары здесь — настоящие вампиры, нам выдавали
баночки с каким-то вьетнамским бальзамом, чей запах к концу дня причудливо
мешался с ароматами гразной одежды и потных тел.
Досуг — а мы имели в день два(!) часа досуга (на час больше, чем простые
срочники) — тратить было по большей части не на что. Библиотека в/ч была
никудышней: все сплошь современные, малоизвестные и малоинтересные авторы, так
что я впервые загрустил о своей шикарной библиотеке стоимостью в несколько
десятков миллионов рублей. Иногда привозили прокатные и старые фильмы: "Забытая
мелодия для флейты", "Красные колокола", немецкий "Юность Адольфа", французский
"Скупой" с Луи де Фюнесом.
Старшина нам скучать не давал и с немецкой педантичностью вколачивал в наши
головы военную науку на совесть. Верхом его остроумия были вечерние переклички:
— Алканафт! — орал он перед вытянувшимся строем из сорока восьми душ.
Обидчивый тощий еврей, не дожидаясь особого приглашения, выходил из строя и
осмеливался поправить старшину:
— Легионер Элкана, товарищ старшина.
— Смените вашу дебильную фамилию, иначе будете всю жизнь оплачивать услуги
медвытрезвителя… Ха-ха! Какого дьявола вы отсутствовали на сегодняшних
занятиях?!
Элкана молчал, но за него уже отвечали:
— Товарищ старшина, разрешите обратиться? У легионера Элканы сегодня суббота.
— С такими принципами в гетто жить надо, мэлодой ч'хэловэк, — и продолжал
раскатисто. — Неужели таких, как вы, любят девки?! Вы гляньте, на кого вы
похожи! Спины колесом, тощие бицепсы… Кто там сморкается?! В соплях утонешь!
Ничего: цыплят по осени считают! Попадете на границу — благословите меня!
Незадолго до отправки на границу произошло примечательное событие, числа
семнадцатого сентября. Я простыл и чувствовал себя прескверно (во всех болезнях
самое отвратительное то, что начисто забываешь свое здоровое состояние, и
болезнь заполняет все ощущения — в это время лучше всего читается Достоевский).
Гарнизонный врач — доброжелательный фаталист — прописал мне несколько лекарств с
заумными названиями и отпустил полежать сутки в казарме (в его кабинете полстены
занимал гигантский немецкий календарь с белокурыми девушками —
гештальтгимнастками). Когда я вошел в казарму, никого не было, а на многих
койках белели квадратные листовки. Я завалился на койку и стал читать:
БРАТЬЯ-СЛАВЯНЕ!
Вот уже пятьдесят пять лет, как коричневая чума застлала Европу, вот уже
пятьдесят лет, как в Европе не осталось в живых ни одного еврея. Мы, евреи,
создавшие европейскую цивилизацию, были изгнаны и уничтожены тевтонскими
варварами. Кровь еврейских женщин, детей, стариков вопиет о мщении! Вы, русские,
должны мстить за нас. Мы, избранный народ, берем вас в свои работники. Это
великая честь для вас. Мстите за Аушвиц и Дахау! Убивайте немцев! Не щадите ни
женщин, ни детей, как они нас не щадили! Пусть не останется на земле ни одного
немца в назидание всем народам. Уничтожьте немцев и весь их крупный и мелкий
скот! Мы требуем в союзе с Америкой объявить войну Германии до ее полного
уничтожения! Смерть немцам!
ГЕБИМ
Листовку в этот момент читал не один я, на другом конце палаты стоял наш
бригадир. Внук Штольца и Обломова, он пришел в ярость и заорал мне — первому
попавшемуся:
— Какая тварь это писала?! Убью как собаку! Вальдемар! ты — первый свидетель.
Они наложили это, когда все завтракали, а дневальный… Это ведь с него спрос!
Кто дневальный?!
В этот момент листовки обнаружили в других казармах, и даже в офицерском
корпусе. Старшина ругался на чем свет стоит, называл нас "свинскими собаками" и
