– Как, твоим ребятам не хочется размяться?
– Еще бы не хотелось! Стрелы истратили. Застоялись уже.
Быстренько объяснил атаману диспозицию.
– Все понял, – кивнул Хитрован и бегом бросился к своим людям, на ходу раздавая приказы.
К этому времени, к двум казачьим полкам, находящимся на гребне, уже присоединился третий, действовавший до того в хвосте колонны. Казаки разобрали, сложенные в кучи щиты, сложили на их место колчаны с луками и, разделившись на две, примерно равные группы, посыпались вниз. Там они обогнули крестьянские полки и начали выстраиваться справа и слева от них, на некотором удалении. Увидев, что казаки заняли свои места, я отправил посыльного к командирам с приказом начинать атаку.
Через пару минут крестьянские полки двинулись вперед. Без всякого энтузиазма. Ну, в данном случае, этого и не требовалось. Короткое столкновение и славы опять отхлынули. Панических криков в шуме сражения я не услышал, но, видимо, таковые имели место быть, поскольку относительно организованное подразделение вдруг расстроило ряды, и народ в нем заметался. Некоторые покинули строй и побежали. И тут румийцы не выдержали – все же они были людьми, а не неодушевленными механизмами. Они ударили по заколебавшемуся противнику. Правда, даже здесь у них был сплошной 'ordnung und disziplin'. Вперед бросились три манипулы из шести, обороняющих фронт легионного каре. Через одну, согласно римско-румийской тактике. Эффект удара этих манипул по колеблющемуся славскому строю был сокрушительным – началось повальное бегство. Легионеры начали преследование, разя славов в незащищенные спины. Вот здесь их, до того безукоризненный строй, начал рассыпаться. А иначе, бегущего в беспорядке противника, преследовать, в принципе, невозможно.
Отступающие славы добежали до откоса, на гребне которого мы стояли и, не решившись карабкаться на него, порскнули, кто вправо, кто влево. На этом румийцы решили прекратить преследование и начали сбиваться в коробки манипул. Вот тут-то им во фланг и ударили спешенные казачьи полки. Бились они безо всякого строя, исключительно на индивидуальном мастерстве. Румийцы до казачьей атаки выстроиться толком не успели, а теперь те им этого старались не позволить. Имея подавляющее численное преимущество, они отрезали три, покинувшие румийский строй, манипулы и прижали их к откосу. Правда, при этом казачки неосторожно повернулись тылом к легионному каре. Этим не преминули воспользоваться, оставшиеся три, стоящие во фронте каре, манипулы. Сомкнувшись в сплошную фалангу, они совершили стремительный бросок и ударили казакам в спину. Но казачки это не крестьянская пехота: задние ряды развернулись и достойно встретили, атакующих румийцев. Кстати, эти степные разбойники не взяли в сражение сабель и дрались длиннющими кинжалами, очень похожими на кавказские кинжалы из моего мира. Против румийских гладиусов в тесном бою – самое то.
Все эти события происходили, практически, прямо под нами, у подножия гребня, с которого мы наблюдали за ходом битвы. В настоящее время расстроенные манипулы, покинувшие каре первыми, были обращены к нам тылом. Что ж, грех не воспользоваться моментом. У меня под рукой все еще находилось человек тридцать ближней дружины, плюс Хегни, Туробой, ну и сам я, без ложной скромности, боец не из последних. Вот только, что медлят Велимир с Дубыней – сейчас коннице самое время ударить во фланг и тыл, атаковавшим казаков легионерам. Что, отправлять к ним посыльных с соответствующим приказом? Но нет, князь и воевода свое дело знают. Два конных полка, по одному с каждого фланга начали разворачиваться для атаки. Надо поторопиться – отвлечь румийцев от готовящихся к удару конников. Подхватил, лежащий в общей куче щит, и, не давая Хегни опомниться и начать отговаривать меня, прыгнул вниз, командуя уже на лету:
– Все за мной!
Прижатые к откосу румийцы, успели среагировать. Задние развернулись к нам и закрылись щитами. Подъезжая на заднице к подошве откоса, вскочил на ноги и, выставив щит, со всего разгона врезался в толпу легионеров. Опрокинул первого, ткнул острием меча в лицо второго. Третий встретил жестко, встречным ударом щита в щит, затормозив мое продвижение в толпе врагов. Но тут до румийцев добрались воины ближней дружины, ну и, естественно, Хегни с Туробоем. Последние тут же пристроились справа и слева, прикрывая мне бока. Остановивший меня легионер, оказался тертым калачом. Зацепив умбоном правый край моего щита, и сбив его влево, он хитро над верхним краем своего щита попытался уколоть меня, в открывшееся горло. С трудом отбил выпад крестовиной меча и тут же провел контратаку, рубанув противника в открывшийся левый бок. Чешуйчатый панцирь не пробил, но удар, судя по всему, оказался весьма болезненным. Румиец дернул щит влево, рефлекторно пытаясь прикрыть пострадавший бок и открывая правую сторону груди. Я тут же нанес ему диагональный рубящий удар между правым плечом и шеей. Легионер глухо вскрикнул и завалился навзничь. Следующего противника убили в спину казаки, громящие румийцев с фронта. Глянул вправо, влево – больше в поле зрения живых противников не наблюдалось, сплошь казаки и мои дружинники. Видимо, наш удар стал той последней соломинкой, сломавшей хребет верблюда. С этими тремя манипулами было покончено. Оставались еще три, атаковавшие казаков, и в тыл которым сейчас должны были ударить всадники Дубыни и Велимира. Попытался, было, протиснуться вперед, но меня притормозил Хегни, ухватив за рукав и сказав:
– Хватит на сегодня испытывать судьбу, господин. Теперь справятся и без тебя.
В другой рукав вцепился Туробой и замычал, давая понять, что целиком поддерживает мнение варанга.
– Они правы, посланник.
Это уже голос Волеславы, раздавшийся откуда-то из-за спины. Чертова девка все же полезла вместе с нами в гущу схватки. Обернулся посмотреть, как у нее дела. Слава богам – вроде цела.
Впереди справа и слева нарастал грохот копыт – пошла в атаку наша конница. Отсюда снизу разглядеть, что либо, было сложно, лезть опять на гребень гряды не хотелось. Решил забраться вверх метров на семь. Там из склона выпирала известняковая глыба, на которой вполне могли устроиться несколько человек. Залезли туда вчетвером. Бойцы ближней дружины остались внизу.
К этому времени, три оставшихся манипулы почти добили – удара в тыл тяжелой конницы румийцы отразить не смогли. Большая часть всадников развернула коней и, переходя на галоп, устремились, в оставшуюся открытой, середину каре. Легионеры пытались загнуть фланги и прикрыть брешь в построении. Однако атакующие новуградцы и варанги усилили напор и румийцы не успели. Кавалерия ворвалась в центр вражеского строя и, разделившись, ударила по флангам и трем резервным манипулам, отбивающим атаку со стороны болота. Ожидаемой паники и неразберихи не произошло: прямоугольники манипул, за исключением двух ближних, слишком растянувших свой строй, в стремлении закрыть брешь в построении, как-то укоротились и покрылись с боков и сверху панцирем щитов. Вот она – знаменитая римская, в смысле, румийская 'черепаха'. Целых шесть штук. Две растянувшиеся манипулы, не сумевшие совершить спасительную метаморфозу, наши раскололи на части и, сейчас, добивали. Так же, добивали велитов и остатки румийской и герульской конницы.
